Опираясь на разработанную им функциональную концепцию времени, автор анализирует пространственно-временную структуру Вселенной. Новые подходы к решению обсуждаемой в монографии проблемы, позволили сделать выводы, коренным образом отличающиеся от традиционных точек зрения на нее.

По справедливому мнению А.Л.Зельманова, изучение пространственно-временной структуры Вселенной является одной из основных задач космологии — физического учения о Вселенной как целом, включающего в себя теорию всего охваченного наблюдениями мира как части Вселенной¹.

Поскольку же в реальной действительности происходит лишь последовательная смена одних промежутков настоящего времени, образуемых последовательно сменяющимися состояниями конкретных материальных объектов другими, последующими промежутками настоящего времени, применительно к материальным процессам время течет не от прошлого через настоящее к будущему, а от настоящего к последующему настоящему. Объективно-реальное, функциональное время принципиально необратимо, поскольку оно несубстанционально (оно не является ни веществом, ни полем). Время, образуемое материальным процессом, не повернет вспять, если даже направление процесса поменяется (с точки зрения наблюдателя), так как его последовательно сменяющееся состояние будут образовывать свои собственные промежутки настоящего времени. По указанной причине объективно-реальное время не может быть и замкнутым.

Объективно-реальное, функциональное время не имеет и направления течения, его течение представляет собой порядок следования одних промежутков настоящего времени за другими, предшествующими промежутками настоящего времени. Этот порядок не может быть нарушен, если даже поменяется направление протекания процесса с точки зрения наблюдателя.

Все свойства функционального времени (как и функционального пространства) являются отражением свойств материальных процессов, его образующих. Оно (как и пространство) лишь специфически отражает свойства образующего его процесса. Обусловлено данное положение несубстанциональным характером времени (и пространства). Иными словами, функциональное время (как и функциональное пространство) не обладает свойствами, которые бы не были отражением свойств материального процесса, образующего его. А из всего вышесказанного вытекает, что объективно-реальное, функциональное время всегда конечно. Поэтому вечность не является бесконечным временем. В этой связи вечность не следует понимать как существование Вселенной в целом вечность не есть бесконечное время. Вечность не следует понимать как существование Вселенной в целом в бесконечном времени, как бесконечную длительность некоторого единого мирового времени.

 ГЛАВА 1. ОБЪЕКТИВНО-РЕАЛЬНОЕ ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ — ФУНКЦИИ КОНКРЕТНЫХ МАТЕРИАЛЬНЫХ ВЕЩЕЙ, ЯВЛЕНИЙ И ПРОЦЕССОВ, НО НЕ ВСЕЛЕННОЙ В ЦЕЛОМ

3. Время имеет физическое значение не только потому, что согласно А. Эйнштейну, “чтобы придать понятию времени физический смысл, нужны какие-то процессы, которые дали бы возможность установить связь между различными точками пространства...”², а еще в связи с тем, что объективно-реальное время, необходимо образуемое конкретными материальными вещами, явлениями, процессами и их состояниями, является скорее всего как бы их компонентом (именно “как бы”), ибо утверждать категорично, что время является компонентом материального объекта или его состояния, можно было бы только в том случае, если бы оно было субстанциональной реальностью, веществом или полем, иными словами, поскольку субстанциональные материальные объекты, возникая как таковые, не могут не образовывать собственные времена и не существовать в них, время становится как бы их компонентом, своего рода несубстанциональной реальностью, а потому, естественно, приобретает физический смысл. Выражение “несубстанциональная реальность” применительно к несубстанциональному времени, возможно, звучит парадоксально, но такова реальность, имеющая место в действительности.

О справедливости утверждаемого выше свидетельствуют и следующие высказывания: “Каждый момент времени может быть определен путем соотнесения его с материальным содержанием, то есть с характеристикой того состояния, в котором в данный момент времени находятся физические, биологические, социальные и другие процессы и явления, именно таким образом может быть осуществлена индивидуализация моментов времени”³. И еще: “Каждый промежуток времени связан с каким-либо процессом, ибо в противном случае он не был бы воспринят вообще”⁴.

5. В теории относительности отсутствие единого мирового времени обосновывается конечностью предельной скорости распространения взаимодействий. С точки же зрения функциональной концепции времени оно обусловлено также несотворимостью и неуничтожимостью глобального мира, Вселенной в целом. Поскольку объективно-реальное, функциональное время образуется конкретными, конечными материальными вещами, явлениями и процессами, возникающими и исчезающими как таковые, то есть в результате становления, понятие времени к миру в целом не применимо. Время могут образовывать периоды, циклы расширения и сжатия до сингулярного состояния Вселенной (если она пульсирует), но не глобальная Вселенная, поскольку она несотворима и неуничтожима. Мы называем объективно-реальное время функциональным по следующим причинам:

Главное же различие между объективно-реальным, функциональным временем и другими концептуальными временами заключается в том, что время любой ранее существовавшей концепции является условным, измеряемым временем (измеряемым водяными, солнечными, песочными, механическими, атомными и другими, в том числе и “хорошими часами”, постоянно связанными с движущимся телом, объектом), тогда как функциональное время — это время образуемое (последовательно сменяющимися состояниями конкретных, конечных материальных объектов), которое при строгом подходе можно было бы измерить только “идеальными часами”, способными точно повторять ритмы и длительности, образующиеся при последовательной смене состояний материальных объектов. Проблема времени чрезвычайно сложна. Это признается всеми исследователями, занимающимися указанной проблемой. Например, по мнению А.М. Мостепаненко, на пути решения проблемы времени (и пространства) стоит следующее основное затруднение: “Все реальные объекты существуют в пространстве и во времени. Опыт показывает, что с удалением из пространства многих объектов пространство не исчезает и время не перестает течь. Такая ситуация приводит к мысли о “пустых” пространстве и времени, независимых от объектов. Но допущение такой мысли связано с допущением странного типа реальности, отличной от реальности телесных объектов: реальности — ничто, которая, несмотря на небытие, существует и необходима для помещения в ней телесных объектов, обычной реальности”⁵. И с нашей точки зрения, все реальные объекты существуют во времени и пространстве, но не как в некотором вместилище. Они существуют во времени и пространстве, образуемыми ими самими, в собственных временах и пространствах. Пространство и время существуют лишь там, где имеются материальные объекты, поля, а не сами по себе, помимо них. С удалением из пространства многих объектов пространство не исчезает и время не перестает течь только с точки зрения наблюдателя. Но пространство, которое будто бы окружает наблюдателя, время, якобы текущее и в отсутствие удаленных из пространства объектов, — постулированные, придуманные человеком пространство и объективно-реальное время, а не функциональное пространство и время.

Следует четко различать объективно-реальное, функциональное время от перцептуального времени. Только при этом условии станет ясно, что в основе всего лежит не пустое пространство и время — “два великих ничто, без которых невозможно понять никакой реальности”⁶, а вечно движущаяся материя, существующая в конкретных, конечных формах, каждая из которых образует свое собственное время и свой собственный пространственный объем.

Не можем мы принять и определение времени, сформулированное А.М. Мостепаненко: “Время есть форма существования фундаментальных материальных явлений и процессов, которая служит необходимым условием смены состояний микрообъектов и протекания макропроцессов”⁷.

В этой связи следует согласиться с тем, что “в качестве философии и мировоззрения “философия науки” лишена ... права сводить проблему времени к проблеме измерения и логико-математической обработке измеренных величин, потому что физическая наука, как и всякая другая специальная наука, слишком легко принимает условность своих определений. Она принимает инструментальное и инструментально измеримое время наших часов, по существу “момент положения стрелок” за саму временную реальность, за само время”⁸. Действительно, в процессе развития науки в физику проникают пространственно-временные представления, все лучше отражающие метрические свойства реального пространства и времени (а таковыми являются лишь функциональное пространство и функциональное время).

Не только время, но м пространство связано со становлением, поскольку материальные вещи и их состояния образуют при своем возникновении в качестве таковых не только собственное время, но и собственное пространство-время. В этой связи мы не можем согласиться с В.И. Свидерским, по мнению которого пространство, в отличие от времени, связанного с изменением, связано с сосуществованием. Пространство, функциональное пространство связано не с сосуществованием, не с рядоположенностью вещей и явлений, а с изменением, благодаря которому возникают и существуют вещи и явления до своего исчезновения как таковые.

Тем не менее, В.И. Свидерский писал: ”Общее качественное различие пространства и времени имеет своим глубоким основанием качественное различие сторон сосуществования и изменения в бытии движущейся материи. Сосуществование, рядоположенность явлений и их изменение суть состояния, не сводимые друг к другу. Именно поэтому несмотря на органическое единство, пространство и время не сводимы друг к другу”⁹.

В связи со сказанным мы не можем согласиться и с тем, что “основа различия пространства и времени... упирается в проблему причинности¹⁰. С нашей точки зрения, причинность, наоборот, обусловливает сходство пространства и времени в том смысле: что в результате действия принципа причинности возникают и исчезают материальные вещи, явления и их состояния, которые только и образуют свои собственные пространственные объемы и свои собственные временные длительности.

Здесь следует подчеркнуть, что не только материю и движение, но также время и пространство можно познать лишь путем изучения конкреетных материальных вещей, явлений и процессов в их взаимодействии и развитии. В этой связи следует согласиться с Ю.Б. Молчановым, который констатирует, что “пространство и время не существуют сами по себе и поэтому содержание этих понятий нужно исследовать не “вообще”, а только изучая конкретные явления природы и их взаимосвязь между собой”¹¹.

Вместе с тем для правильного понимания природы объективно-реального, функционального времени следует иметь в виду, что оно, как уже говорилось выше, образуется не конкретным видом движения, а движением, изменениями, в результате которых происходит становление. Причем, поскольку в философской литературе высказываются различные точки зрения на природу становления, считаем необходимым заметить, наше мнение полностью соответствует следующему “движение с диалектической точки зрения понимается как изменение вообще, притом не как простое перемещение, а как включающее в себя появление нового, процесса развития, субстанциональное изменение — становление... Становление не там, где вещь остается сама собой, оно имеется лишь там, где возникает нечто “другое”, нечто “новое”. Нечто несуществующее ранее становится существующим”¹².

И с нашей точки зрения, “становление как существенная черта бытия находит свое выражение во времени как характеристике последовательности вещей и явлений. Последовательность во времени может быть лишь между явлениями, сменяющими друг друга в процессе существования”¹³.

Поскольку последовательная смена временных промежутков обусловлена последовательной сменой состояний конкретных материальных объектов, а не наоборот, нельзя согласиться с мнением И. Канта, согласно которому “само время... содержит уже отношения последовательности”¹⁴.

В этой связи небезынтересно заметить, что Л. Фейербах, критикуя И. Канта, писал: “Там, где нет следования друг за другом, где нет движения, изменения и развития, там нет жизни, нет природы...“¹⁵.

В связи со сказанным выше едва ли правомерно отождествлять понятия “становление” и “развитие” при выяснении природы функционального времени. Дело в том, что функциональное время образуется не только в результате процесса развития материальных объектов, но и протекания в них регрессивных процессов. Время действительно неотъемлемо от процесса развития (как от любого другого процесса, в результате которого имеет место становление), но не потому, что процесс развития составляет одно из всеобщих свойств материи, а в связи с тем, что в процессе развития конкретных материальных объектов происходит последовательная смена их качественно новых состояний, их самих. Поэтому отделить развитие от времени, в этой интерпретации, на самом деле “есть настоящий шедевр спекулятивного произвола”¹⁶, как утверждал еще Л. Фейербах.

В свете сказанного мы не можем согласиться с утверждением: “Развитие связано с течением времени, а это последнее без качественных различий прошлого, настоящего, будущего превращается в фикцию”¹⁷.

Как нам представляется, речь можно вести только о связи процесса развития конкретных материальных объектов с течением образуемого ими самими времени в результате последовательной смены их состояний. Иными словами, следует говорить не о связи развития вообще с течением некоторого единого времени, а о связи функционального времени со становлением в указанном нами выше смысле.

В этой связи следует согласиться со следующим суждением: “Определение времени через изменение будет недостаточным до тех пор, пока остается в тени вопрос о том, какого именно характера изменение выражается в течении времени. Именно этот вопрос является центральным для выяснения сущности времени...”¹⁸

В связи с обсуждаемым аспектом проблемы времени, естественно, может возникнуть вопрос: а правомерно ли вести речь о течении времени, коль скоро оно не субстанционально. С нашей точки зрения, правомерно, поскольку речь идет не о течении некоторого единого мирового, несуществующего времени, точнее, времени, не имеющего статуса реальности, а о течении времени, образуемом в результате последовательной смены состояний конкретных, конечных материальных объектов, то есть о последовательной смене промежутков времени, образуемых данными состояниями данных объектов, имеющих физическое значение, физический смысл. Как время не способно образовываться само по себе вне материальных объектов и их состояний, так и последние не могут не образовывать, при своем возникновении, собственные промежутки, периоды настоящего времени (и собственные пространственные объемы). В результате последовательной смены имеющих физическое значение промежутков настоящего времени, образуемых последовательно сменяющимися состояниями материальных объектов, происходит своего рода течение пусть несубстанциональной, но реальности. Из сказанного следует, что течение времени объективно. Следует также иметь в виду, что функциональное время течет не от прошлого через настоящее к будущему или наоборот, а от одного настоящего к последующему настоящему, поскольку последующие состояния данных конкретных материальных объектов являются качественно новыми состояниями, не идентичными предыдущим (так как обладают другими потенциальными возможностями и оказываются в новой внешней окружающей среде, а время несубстанционально), поэтому и образуемое ими время не является повторением времени, образуемом предыдущими состояниями.

Порождение причиной следствия происходит от того, что есть, к тому, что становится. Но то, что еще есть, — не прошлое, а то, что становится, — еще не будущее. Когда еще событие-причина не заканчивается, событие-следствие уже начинается. Очередное событие-причина еще не исчезает, не перестает существовать в своем собственном настоящем, когда событие-следствие начинает существовать в своем собственном настоящем времени, пока в виде зарождающихся элементов, потенций. Когда же событие-причина исчезает как таковое, событие-следствие начинает существовать в своем настоящем времени как таковое, превращаясь с этого момента в событие-причину. Все эти явления происходят в настоящем времени, образуемом как порождающей причиной, вплоть до полного исчезновения, так и нарождающимся следствием с момента его возникновения и до полного распада. Причинное воздействие от несуществующего прошлого к реальному настоящему, естественно, исключено. Невозможно причинное воздействие и от реального настоящего к несуществующему еще будущему. Предполагаемое будущее может быть осуществлено только в настоящем конкретных материальных вещей и явлений.

Касаясь асимметрии причинной связи, Н. Винер писал: “Деление клеток, так же как и соединение зародышевых клеток при оплодотворении яйца, происходит по схеме, которая не симметрична во времени”¹⁹. Более того, как следует из сказанного нами, в природе нет и не может быть процессов, которые бы происходили в симметричном времени, поскольку такового не существует. Причинная связь, с нашей точки зрения, асимметрична не потому, что: “Мы допускаем причинное воздействие только от прошлого к настоящему и будущему, но не наоборот”²⁰, а в связи с тем, что в самой природе причинное воздействие происходит от настоящего к последующему настоящему, а не от настоящего к предыдущему, бывшему настоящему. Причинное воздействие от настоящего к прошлому принципиально невозможно в силу того, что прошлое не имеет статуса реальности. По той же причине исключено и воздействие от настоящего к будущему. Как уже подчеркивалось, будущее может быть осуществлено только в настоящем конкретных материальных, социальных и других реальных процессов, происходящих в природе и обществе.

В связи с вышесказанным следует согласиться с В.Я. Перминовым, когда он пишет: “Причину нельзя определить только как событие, появляющееся до данного события. Гораздо более существенным требованием к причинной связи является наличие порождающего отношения, некоторого естественного механизма, связывающего появление одного события с появлением другого. Понятие асимметричности в таком случае представляется как требование, проистекающее из наших представлений о порождении, как вторичное свойство по отношению к этому последнему понятию, которое, таким образом, должно быть обосновано из смысла этого понятия или по крайней мере согласовано с ним”²¹.

Правда, нам могут возразить, что мы якобы можем наблюдать прошлое звезды (даже если она погасла), тем более, что “обращаясь, скажем, к астрономии, мы можем забыть, что наблюдать далекую звезду можно лишь постольку, поскольку она необратимым образом сгорает и поскольку испускаемые ею фотоны раздражают сетчатую оболочку глаза астронома или фотографическую пластинку”²².

Однако это не так. Материальные объекты существуют не до тех пор, пока их кто-то наблюдает, а пока существует сигнал от звезды, ее “образ”. Когда наблюдатель “видит” звезду, которая уже сгорела, он видит не прошлое звезды, а реально существующий в своем настоящем времени световой сигнал от звезды, ее “образ”. Когда наблюдатель “видит” взрыв на несуществующей уже звезде, он видит не реально происходящее событие и не ее прошлое, а только сигнал от ранее происшедшего события. Световой сигнал при этом существует, как уже было сказано, не в прошлом, а в своем настоящем времени, поскольку он возник, но еще не исчез как таковой. Объект же, излучивший данный сигнал, а затем распавшийся, перестает существовать во времени. Неправомерно называть световой сигнал от звезды — звездой, а настоящее время светового сигнала от звезды — прошлым временем звезды. И еще: нет принципиальной разницы между “наблюдаемой” распавшейся звездой и запечатленными на кинопленке прекратившимися уже процессами, которые мы можем, тем не менее, наблюдать на экране. Но это не означает, естественно, что мы наблюдаем, как в прошлом времени происходят реальные материальные процессы. Те изменения, которые происходили с материальными объектами и процессами ранее, в пору их существования как таковых, мы имеем возможность наблюдать не благодаря реальному существованию этих объектов в некотором их прошлом времени, а в связи с возможностью фиксировать на кинопленке материальные процессы, реально существующие в своем настоящем времени. Распавшиеся объекты и исчезнувшие их состояния не могут (их уже нет таковых), а будущие еще не могут (они еще не возникли в качестве таковых) претендовать на статус реального, объективного, действительного существования. Не объективные отношения между состояниями объекта в процессе развития представляют основу восприятия прошлого, настоящего и будущего сознанием, а то, что в каждом существующем объекте до момента восприятия его наблюдателем в его настоящем (а настоящее каждого материального объекта, как было сказано, длится с момента его возникновения и до распада) происходит последовательная смена состояний, событий, стадий данного объекта. Когда эти состояния проходят, исчезают, они перестают образовывать время. Время, свое собственное настоящее время, начинают образовывать материальные объекты, их последовательно сменяющиеся состояния, в которые воплощается материальное содержание предыдущих, прежних, исчезнувших объектов.

В связи с вышесказанным реальность прошлого неправомерно обосновывать тем, что якобы каждый объект, воплощая в себе свою историю, “представляет собой аккумуляцию определенного времени. Протекшее для данного явления время не исчезает, оно “откладывается” в нем”²³, ибо несубстанциональное время не может ни “аккумулироваться”, ни “откладываться”.

Подтверждением реальности прошлого не могут служить и ссылки на то, что: “Известны годовые кольца на стволе дерева. Все в мире — от молекулы, камня до живого существа — имеют свои годовые кольца”²⁴.

Будущее — это “возможность”, справедливо понимаемая как “объективная тенденция становления предмета, выражающаяся в наличии условий для его возникновения”²⁵. Будущее, таким образом, — возможность, представляющая собой тенденции дальнейшего развития конкретного материального объекта, скрытые в его недрах. В этой связи нельзя не согласиться с тем, что “мы говорим о будущем, имея в виду не вообще что-либо не существующее, а то, что мы надеемся видеть когда-либо настоящим”²⁶. Отсюда можно заключить, что будущее конкретных материальных объектов находится не в несуществующем реально будущем времени, а в них самих в виде потенций.

В связи со сказанным мы не можем согласиться с Я.Ф. Аскиным, который, характеризуя настоящее, отмечает, что это переход между состоянием существования и несуществования, так как настоящее — это переход от настоящего одних материальных объектов к настоящему новых, последующих материальных объектов, иными словами, — переход от настоящего к новому настоящему. Зато мы почти без оговорок принимаем другое ьопределение, данное тем же автором настоящему: “Настоящее, — пишет Я.Ф. Аскин, — выражает собой относительную устойчивость в процессе вечного изменения. Эта относительная устойчивость не просто абстракция, она имеет объективные основания в дискретной природе материального мира: настоящее всегда соотнесено (точнее, образуется — Т.Л.) с каким-либо состоянием, и длительность этого события, состояния определяет “размеры настоящего, причем в каждом конкретном ряду событий это определение специфично. Разная длительность настоящего является одной из характерных черт проявления специфики времени”²⁷.

Развивая изложенный тезис, Я.Ф. Аскин далее замечает: “Было бы тщетным пытаться определить раз и навсегда данную абсолютную длительность настоящего. Во всяком случае, поскольку понятие момента времени и соответственно времени связано с определенным событием, а это последнее имеет ненулевую длительность (иначе бы оно вообще не существовало), момент времени и соответственно настоящее нельзя рассматривать делимыми до бесконечности и представлять их в качестве просто предельных точек на временной последовательности между прошлым и будущим”²⁸.

К сказанному выше считаем целесообразным добавить следующее. По мнению Н.Н. Трубникова, Г. Рейхенбах в уравнениях физики между строк физических исследований нашел следующие решения философской проблемы времени: “Определение 1. Время движется от прошлого к будущему. Определение 2. Момент “теперь” есть настоящее время, отделяющее прошлое от будущего; Определение 3. Прошлое никогда не возвращается. Определение 4. Мы не можем изменить прошлое, но мы можем изменить будущее; Определение 5. Мы можем иметь протоколы прошлого, но не будущего; Определение 6. Прошлое детерминировано, будущее недетерминировано”²⁹.

В-третьих, с определением 3 можно согласиться, поскольку прошлого времени нет, а то, чего нет, не может обладать способностью возвращаться. Однако следует еще заметить, что отсутствие прошлого не обусловливает отсутствие настоящего на том якобы основании, что оно в этом случае утрачивает “какую бы то ни было связь с тем, что было сто лет назад, секунду назад, долю секунды”³⁰. Дело в том, что материальные объекты оказываются не в некотором реально существующем прошлом времени, а исчезают как таковые навсегда. Их же материальное состояние, как уже подчеркивалось, воплощается в другие объекты, которые образуют свое новое настоящее время, в котором существуют до момента своего распада. С распадом данной вещи образуемое ранее ею время навсегда теряет статус реальности, поскольку время несубстанционально. При этом теряется не связь предыдущей вещи с последующей (имеется в виду генетическая связь), а связь между временем, которое было образовано предыдущей вещью, когда она существовала как таковая, и настоящим временем, образуемым последующей, качественно (да и количественно) новой вещью.

Известно, что ответ диалектического материализма на первый из этих вопросов дал Ф. Энгельс в своем определении пространства и времени: “...основные формы всякого бытия суть пространство и время...”³¹. Однако это, на наш взгляд, требует конкретизации и дополнительного осмысливания. Причем не с точки зрения анализа исторического развития пространственно-временных представлений, а с позиций сегодняшнего дня.

По поводу того, что “пространство-время относится к материальному движению как форма (точнее, структура) к содержанию и что диалектическая связь пространства-времени и материального движения охватывается диалектикой содержания и формы”³², заметим: если под структурой понимать систему, характеризующую все множества проявлений некоторого сложного объекта (его элементы, строения, связи и т.д.), можно признать, что пространство и время относятся к материальному движению (точнее, не к материальному движению вообще, не к материальному движению как к простому перемещению, а к движению, изменениям как причине становления), как форма к содержанию. Тем не менее, мы не можем признать без оговорок, что “диалектическая связь пространства-времени и материального движения охватывается диалектикой содержания и формы”³³.

Так, пространство и время хотя и отражают изменения, происходящие в материальном содержании каждого объекта, ни при каких обстоятельствах (уже в силу своего не субстанционального характера) не могут перейти в содержание, как не может перейти содержание в пространство и время (точнее, пространство-время). В природе, где материя выступает исключительно в форме конкретных, конечных вещей, явлений и процессов, пространство и время являются не формами бытия материи, а функцией их. Понятие пространство, которое “появилось в результате выделения из форм связи существующих конкретных процессов структуры сосуществования”³⁴, не является отражением функционального пространства. Доступные наблюдению сосуществующие конкретные материальные объекты образуют вещественный объем, а не функциональное пространство.

Функциональное, невещественное, но имеющее физическое значение пространство образуют сами материальные вещи, явления и процессы с момента своего существования. Не является отражением функционального времени также понятие времени, появившееся “путем выделения в движущихся, изменяющихся процессах — смены любых состояний как со стороны количества, так и со стороны качества”³⁵.

Различные интерпретации определения пространства и времени Ф. Энгельса дали П.С. Дышлевый и П.К. Кобушкин, систематизировав их в своих работах: а) пространство и время суть условия бытия движущейся материи, или “движущаяся материя”, или “движение материи” (содержание); б) пространство и время суть условия бытия материи, в) пространство и время суть совокупность определенных отношений материальных объектов и их состояний (процессов), г) пространство и время суть определенный вид материи”³⁶. При этом П.С. Дышлевый и П.К. Кобушкин придерживаются третьей (в) интерпретации, считая, что последняя (г) ей не противоречит и в то же время отвергает первые две как метафизические, несовместимые с естественнонаучным материалом, обобщенным СТО и особенно ОТО.

В связи со сказанным следует согласиться с А.А. Егоровым, который пишет: “Рассматривая пространство-время, мы отказываемся от понимания пространства-времени как особой структуры или “фона”, созданной для обширной группы процессов еще более фундаментальными процессами: материальные объекты создают свое пространство-время, то есть сами “ответственны” и за структуру сосуществования друг с другом и за смену своих состояний, происходящую в силу внутренних причин”³⁷, добавив к сказанному от себя — и внешних, имея в виду взаимодействие материальных вещей и явлений с окружающей средой.

Справедливо также замечено: “Если за содержание принимается материя, а форма считается в конечном счете отличной от содержания, то допускается существование чего-то отличного от материи, противостоящего хотя бы в каком-то отношении материи. Если это “нечто” признается материальным, то происходит отступление от принципа материального единства мира, — допускается существование наряду с материей того, что может действовать на материю”³⁸.

Рассматривая вопрос, является ли пространство-время формой материального движения, А.А. Егоров утверждает: “Признание различных видов пространства-времени в бесконечном мире и есть признание того, как содержание сбрасывает старую форму и создает новую: каждое пространство-время конкретно, преходяще, возникает и уничтожается, и в ряде случаев изменения в элементах системы — причина возникновения новых пространственно-временных отношений взамен старого пространства-времени”³⁹. По нашему же мнению, в бесконечном мире существуют не различные виды пространства-времени (у несубстанциональных пространства и времени нет, не может быть различных по качеству видов), а бесчисленное множество пространств-времен, образуемых всеми без исключения материальными вещами, явлениями, процессами, существующими в мире. Следовательно, мы не можем признать, что содержание сбрасывает старую форму и создает новую, хотя и, по нашему глубокому убеждению, каждое пространство-время в определенном смысле (в том смысле, что каждое пространство и время являются функциями конкретных материальных объектов) конкретно, а в прямом — преходяще, поскольку бесследно и навсегда исчезает с распадом, исчезновением как таковым конкретного материального объекта. Причем, тогда как “старое” пространство-время исчезает безвозвратно, содержание материального объекта воплощается в новый или новые объекты, которые образуют свои новые собственные пространства-времена. Таким образом, не старая форма “наполняется” (как могло бы произойти при взаимопереходе содержания и формы), а новое содержание (новый материальный объект) образует новое пространство-время. Но мы не можем не согласиться с А.А. Егоровым, когда он замечает, что “показать взаимопревращение содержания и формы в отношениях пространства-времени и материального движения действительно невозможно: пространство-время не превращается в материальное движение, а материальное движение не становится пространством-временем”⁴⁰. Вместе с тем, мы не можем не возразить ему по поводу того, что “уже в нашем конкретном Пространстве-Времени изменение организации элементов системы приводит к изменению ряда характеристик пространственно-временных отношений (однородности пространства и времени, метрических свойств и т.д.), то есть, к изменению формы”⁴¹, поскольку пространство-время не форма, а функция, как было показано выше; это во-первых. Во-вторых, к изменению характеристик пространственно-временных отношений приводят не любые изменения в структуре системы, а лишь изменения как причина становления.

В этой связи справедливо замечено, что “ряд выводов теории относительности может быть рассмотрен как доказательство правильности концепции о порождении каждым материальна объектом своего пространства-времени”⁴².

ГЛАВА 2. СВОЙСТВА ФУНКЦИОНАЛЬНЫХ ПРОСТРАНСТВА И ВРЕМЕНИ — ОТРАЖЕНИЕ СВОЙСТВ ОБРАЗУЮЩИХ ИХ МАТЕРИАЛЬНЫХ ПРОЦЕССОВ, НО НЕ ГЛОБАЛЬНОЙ ВСЕЛЕННОЙ

Указывая на некоторые отличия, которые приобретает понятие “свойства” применительно к пространству и времени по сравнению с его применением к материальным объектам, А.М. Мостепаненко замечает: “Материальные объекты могут обладать (или не обладать) различной окраской, твердостью, упругостью, хрупкостью, запахом и т.д. Существует бесконечное множество материальных объектов с самыми различными свойствами и качествами, причем каждый объект обладает комплексом индивидуальных свойств”⁴³.

Тот же автор пишет: “Отличие “звучания” понятия свойства в применении к материальным объектам, с одной стороны, и к пространству и времени — с другой, состоит в том, что в первом случае речь идет иногда о частных свойствах (например, краснота розы или хрупкость стекла), а во втором случае всегда о сравнительно фундаментальных свойствах (например, любая область нашего пространства имеет три измерения)”⁴⁴.

“У экспериментатора, — замечает А.М. Мостепаненко, — есть средства, например, превратить хрупкое стекло в мягкое, обесцветить красную розу или перевести газ в жидкость. Однако во всех опытах исследователь вынужден считаться как с чем-то само собой разумеющимся и неизменным, что все его исследования протекают на фоне обычных свойств пространства и времени. Хотя некоторые эффекты теории относительности (растяжение времени при быстром движении, искривление пространства-времени под воздействием массивных тел), кажется, оставляют принципиальную возможность для изменения такого положения, такая возможность еще далека от своего осуществления”⁴⁵.

По указанным выше причинам мы не можем согласиться с тем, что “пространство и время также могут обладать свойствами, которые меняются от точки к точке, например, кривизна”⁴⁶.

Как известно, свойство — это “философская категория, выражающая такую сторону предмета, которая обусловливает его различие или общность с другими предметами и обнаруживается в его отношении к ним”⁴⁷. Свойством называется и любой признак или характеристика объекта, отличающие его от других объектов данного класса.

По мнению А.М. Мостепаненко, “...для существования движения и изменения любого реального объекта или явления природы должно присутствовать некоторое необходимое условие. Слово “необходимое” здесь чрезвычайно важно. Это условие никогда не может само по себе породить объект или привести его в движение (если он неподвижен)”⁴⁸. Хотя из сказанного явствует, что пространство и время сами по себе не могут породить объект или привести его в движение, если он неподвижен, что верно и с нашей точки зрения, тем не менее, мы не можем согласиться с утверждением, что пространство и время являются необходимым условием существования, движения, изменения любого объекта или явления природы. Как не раз подчеркивалось, пространство и время сами являются порождением конкретных форм движущейся материи (то есть материальных вещей, явлений и процессов).

Исследователь должен постоянно помнить о том, что “качественные” и “количественные” характеристики пространства и времени обусловлены соответствующим характером образующих их материальных процессов. Тем не менее В.И. Свидерский пишет: “Стало быть из признания относительности, конкретности, историчности состояний движущейся материи проистекает признание относительности, ограниченности качественного характера, а значит количественных мер той или иной пространственно-временной структуры. Нельзя, следовательно, утверждать, что данная, свойственная нашей части Вселенной (ее макроскопическим масштабами) пространственно-временная структура может быть приписана всем состояниям материи без исключения, то есть абсолютизирована. Иначе говоря, нужно признать ограниченность конкретных свойств пространства и времени так же, как и конкретных свойств движущейся материи...”⁴⁹.

Сказанное убеждает не только в ошибочности мнения, согласно которому универсальность свойств материальных объектов следует выводить из универсальности пространственных и временных, но и со следующей точки зрения: “Как бы ни решалась проблема универсальности свойств пространства и времени, следует исходить из того, что степень общности свойств движущейся материи, точнее фундаментальных явлений”, тем более, что “пространство и время, будучи обусловлены особо фундаментальными явлениями и взаимодействиями, являются гораздо более всеобщими типами реальности, чем окружающие нас материальные объекты”⁵⁰.

Поскольку функциональное время и пространство являются компонентами конкретных материальных объектов, то они не могут не отражать (и в этом смысле иметь) их метрические свойства, ибо все они протяженны (точнее объемны), а процессы, которые в них происходят, обладают определенной длительностью. Функциональное пространство и время обладают не только количественным, но и качественным аспектом, но только лишь потому, что таковыми количественными и качественными аспектами обладают материальные процессы, их образующие. В этом смысле можно согласиться с тем, что протяженность и длительность являются универсальными характеристиками пространства и времени, как это явствует из работ Р.А. Аронова, С.Т. Мелюхина, А.М. Мостепаненко и др. Однако мы не можем согласиться с тем, что протяженность и длительность являются условиями существования протяженных макрообъектов⁵¹, так как протяженность и длительность сами образуются материальными объектами.

И еще. Если бы функциональное время имело свои собственные свойства, то его одномерность можно было бы отнести к универсальным свойствам времени. Правда, следует подчеркнуть, что одномерность времени обусловлена не последовательной сменой моментов прошлого времени моментами настоящего, а их, в свою очередь, моментами будущего времени. Как было уже сказано, в природе последовательно сменяются промежутки настоящего времени последующими промежутками настоящего времени, образуемых последовательно сменяющимися состояниями конкретных, конечных материальных объектов. Указанная последовательная смена состояний материальных объектов и образуемых ими временных промежутков происходит в единой последовательности и может быть описана с помощью одного параметра.

История философского и естественнонаучного истолкования проблемы необратимости времени основательно рассматривается в работах ряда отечественных исследователей, поэтому нет смысла в том чтобы повторять ее⁵².

3. Время — не отдельная материализованная сущность, не вещество и не поле. Время само по себе, вне связи с материальными процессами, вещами, явлениями и их состоянием не образуется и не существует, так как не имеет своей субстанциональной сущности, своего материального или какого-то другого непреходящего содержания. В этой связи следует согласиться со следующим: “Несубстанциональный характер времени означает, что сущность времени, как и его свойств, раскрывается тогда, когда анализируется в отношении к самому процессу материального бытия мира в связи с характерными, существенными чертами последнего. Лишь материалистическое понимание времени открывает дорогу к его сущности”⁵³, с той только оговоркой, что сущность времени и его свойства должны анализироваться не в отношении к процессу материального мира в целом (ибо в нем отсутствует единое время), а к конкретным материальным вещам и явлениям, из которых состоит мир.

Согласно точке зрения Я.Ф. Аскина, “проблема направления времени формулируется на языке повседневной жизни как вопрос: в какую сторону течет время?”⁵⁴

В этой связи мы не можем согласиться с тем, что “...качественный аспект временной последовательности, при котором учитывается различие моментов времени с точки зрения существования, различие в плане определенного отношения их к процессу существования выражается в видах времени — прошлом, настоящем, будущем. Однако понятие “качество”, как мы уже выяснили, ко времени, к несубстанциональному времени неприменимо. Тем более оно неприменимо к несуществующим прошлому и будущему времени”⁵⁵. Следовательно, неправомерно утверждать, что в видах времени “выступает вся специфика времени, вся его качественная определенность, то, без чего время не будет временем (если элементы пространственной последовательности равноценны друг другу с точки зрения их существования, то временная последовательность включает отношения между существующим и несуществующим — тем, что уже существовало, и тем, что еще будет существовать)”⁵⁶. По этому поводу заметим, что время существует имеет физический смысл не потому, что оно состоит из прошлого, настоящего и будущего, а по причине существования в природе исключительно одного вида времени — настоящего времени. Следовательно, применительно к функциональному времени теряет смысл вопрос: почему в нашем мире осуществилось именно данное из двух возможных направлении времени⁵⁷. “Можно назвать по крайней мере две трудности, — пишет В.П. Казарян, — с которыми сталкиваются исследователи, пытаясь оценить вклад физических теорий в понимание времени. Первая трудность известна давно, она фигурирует по настоящее время в формулировке, данной в свое время Августином: если время представить как делимое до бесконечности, то “настоящее” стягивается в точку с нулевой продолжительностью. Оно исчезает, а вместе с ним исчезают и другие модусы — прошлое и будущее, поскольку они определяются относительно настоящего, следовательно, исчезает время”⁵⁸.

В.П. Казарян считает: “Вторая трудность (или особенность) понимания времени характерна для XX века — это направленность течения времени. В реляционной концепции направление течения времени связывается (непосредственно или опосредованно) с процессом становления — переходом события от небытия к бытию; в то же время физические теории формулируют законы, инвариантные, относительно инверсии знака времени, то есть безразличные к направлению его течения”⁵⁹.

Временные промежутки, образовываемые последовательно сменяющимися состояниями конкретных материальных объектов и ими самими, имеют порядок смены, а не определенное направление. “Важно отметить, — писал А.М. Мостепаненко, — что с помощью обратимых процессов можно зафиксировать лишь упорядоченность времени, но не его направление. В самом деле, если процесс обратим, то обращенный процесс неразличим с прямым, протекающим во времени с противоположным направлением”⁶⁰, что в основном верно и на наш взгляд. Но мы не можем согласиться с тем, что “направление времени может быть однозначно зафиксировано лишь с помощью необратимых процессов”⁶¹, ибо материальные процессы, являющиеся причиной образования времени, не являются причиной их необратимости, так как последнее обусловлено несубстанциональным характером времени.

Пока мы сошлемся на мнение В.П. Казарян, касающееся обсуждаемого вопроса. Имея в виду математизированный теоретический мир, она пишет: “Любой процесс развернут как последовательность событий, соответствующих порядку моментов, существующих так же, как и места пространства. Поэтому замена + на — не означает никакого обращения времени, а лишь изменение временной координаты, которой соответствует определенное состояние процесса. В такой ситуации номологическая обратимость или инвариантность законов относительно изменения знака временной переменной (t) означает симметричность застывшего мира теоретических событий относительно начала отсчета времени и не может ничего сказать ни в пользу обратимости, ни в пользу необратимости времени”⁶². Представляет определенный интерес в этой связи и высказывание Р. Фейнмана: “...Математик готовит абстрактные доказательства, которыми вы можете воспользоваться, приписав реальному миру некоторый набор аксиом. Физик же не должен забывать о значении своих фраз. Это очень важная обязанность... Физика — не математика, а математика — не физика. Одна помогает другой. Но в физике должны понимать связь слов с реальным миром. Получив какие-то выводы, вы должны их перевести на родной язык природы... Только тем вы сможете проверить истинность своих выводов. В математике этой проблемы не существует вовсе”⁶³. Тот же автор замечает: “Законы физики нередко не имеют очевидного прямого отношения к нашему опыту, а представляют собой его более или менее абстрактное выражение. Примером этому может служить тот факт, что законы обратимы, а явления — нет”⁶⁴.

О том, что обратимость времени, допускаемая как уравнениями неквантовой, так и квантовой физики, не является следствием реальной структуры материального мира, косвенно свидетельствует и замечание Л.И. Мандельштама относительно того, что, в отличие от логики, где определение сложного понятия означает сведение его на более простое, уже известное, в физике для определения понятия нужно представить реальную вещь, что только так можно связать понятие с реальным миром⁶⁵.

в) связывают с неповторимостью граничных и начальных условий⁶⁶.

Заметим, что, во-первых, смысл проблемы направления несубстанционального времени, его необратимости не может заключаться в выяснении причин физической необратимости процессов в природе. Следовательно, решать эту проблему путем обоснования необратимости времени необратимостью причинно-следственных отношений или связыванием ее с процессом возрастания энтропии или только с необратимостью граничных и начальных условий неправомерно, ибо главными причинами необратимости времени являются его несубстанциональный характер и отсутствие в природе каких-либо преимущественных направлений будь то время или протекание материальных процессов. В.П. Казарян отмечает: “Частица изначально характеризуется таким свойством, как обладание определенным направлением времени. Изменение этого свойства означает изменение состояния частицы. Поскольку время СТО соответствует механическому движению неизменной частицы, то процесс изменения направления времени (свойства частицы) можно рассматривать как смену состояний, соответствующих иному времени, чем физическое время механического перемещения. Для частицы, изменяющей свое состояние, понятие об обратном направлении соответствует ложному отождествлению времени механического движения и времени, соответствующего смене состояния неклассической частицы (собственного времени частицы)”⁶⁷.

В этой связи и в свете сказанного нами выше следует согласиться с В.П. Казарян, когда она пишет: “Это отождествление имеет место вследствие того, что современная физика учитывает только математическую, количественную сторону временных отношений и игнорирует качественную. Именно смена состояний объекта, не связанная с механическим перемещением его, отождествляется по временному характеру со сменой состояний при механическом перемещении объекта, использование в физике в качестве временной оси совокупности моментов, соответствующих событиям при смене состояний объекта в процессе механического перемещения его, вполне объяснимо особенностью физики как экспериментальной науки. Но это не означает, что все временные отношения объектов сводятся к временным отношениям механически движущихся материальных точек. Даже в пределах физики, по крайней мере при философском анализе, необходимо отличать собственное временное следование состояний объекта от обычного физического (механического) времени экспериментатора. Может быть, это не имеет практического значения для физики, но необходимо для философской интерпретации результатов физики, при их использовании в решении более общих проблем”⁶⁸.

Если исходить из того, что время не является особой субстанцией, вещью или полем, выявление вопроса о его необратимости связано с соотнесенностью временных промежутков, периодов с состояниями конкретных материальных объектов и с самими объектами. Я.Ф. Аскин пишет: “Каждый момент времени может быть определен путем соотнесения его с материальным содержанием, то есть с характеристикой того состояния, в котором в данный момент времени находятся физические, биологические, социальные и другие процессы и явления. Именно таким образом может быть осуществлена индивидуализация моментов времени”⁶⁹. Кстати, в свое время и Г. Рейхенбах заметил, что: “Каждый промежуток времени связан с каким-либо процессом, ибо в противном случае он не был бы воспринят вообще”⁷⁰.

Число несуществующих уже промежутков времени (как и несуществующих пространственных объемов) никоим образом не может уменьшаться или последовательно отрицаться новыми промежутками времени (и пространственным объемами), образующимися после того, как направление времени данного материального процесса стало обратным (если бы это было возможным). Несмотря на то, что материальное содержание данного процесса возвращалось бы в прежние, ранее существовавшие состояния, поскольку оно субстанционально, временные промежутки и пространственные объекты были бы новыми, ибо в отличие от процессов, состояний процессов, они не имеют материального, сохраняющегося, непреходящего содержания.

Физически реальным смыслом обладают не время и пространство сами по себе, вне материальных изменений, а время и пространство, образованные конкретными материальными объектами и их состояниями, которые возникли, но еще не исчезли. Из всего сказанного следует, что между материальным содержанием вещей, явлений и процессов и их временем и пространством существуют субординарные отношения. Поясним еще раз, что материальное содержание распавшихся, исчезнувших материальных объектов воплощается в другие объекты. Время же и пространство являются производными от материального содержания вещей, явлений и процессов, поэтому они исчезают навсегда. Причиной же образования новых временных интервалов и пространственных объемов становятся новые материальные объекты и их состояния.

Следует иметь в виду также, что во взаимодействие вступает не материальное содержание объекта, тем более не время и пространство данного объекта, а сам объект как таковой. Дело в том, что материальное содержание объекта не может взаимодействовать с другими объектами вне времени и пространства, а несубстанциональное время и пространство сами по себе не могут с чем-либо взаимодействовать. “Чтобы придать понятию времени физический смысл, нужны какие-то процессы, которые, — писал А. Эйнштейн, — дали бы возможность установить связь между различными точками пространства... пространственные и временные данные имеют не фиктивное, а физически реальное значение”⁷¹. И с ним нельзя не согласиться.

В связи со сказанным неменьший интерес представляет другое высказывание великого физика: “О точках пространства и моментах времени говорили так, как будто они были абсолютной реальностью. Не замечалось, что истинным элементом пространственно-временной локализации являются события, определенные четырьмя числами Х1, Х2, Х3, t физической реальностью обладает не точка пространства и не момент времени, когда что-либо произошло, а только само событие...”⁷². Здесь важно заметить, что в природе не существует процессов, с помощью которых можно было установить связь между прошлыми и настоящими или между настоящими и будущими событиями, а не только между их пространствами и временами. Не случайно А. Эйнштейн придал времени физический смысл, как он сам об этом пишет, пользуясь некоторыми мысленными физическими экспериментами⁷³, по той причине, на наш взгляд, что придать физически реальное значение теоретическому времени, являющемуся отражением времени природы, а не самим временем природы, можно было только используя мысленный эксперимент.

Л.И. Мандельштам подчеркивал: “Физическая теория оперирует некоторыми определениями, в основе которых лежат действительно выполнимые физические процессы в реальной природе... В зависимости от того, что показывает эксперимент, и наши требования, и наши определения должны быть различны”⁷⁴.

О направлении протекания процессов можно вести речь в смысле перехода от одного качественного состояния к другому, новому качественному состоянию. О течении же времени следует говорить как о переходе от настоящего к новому настоящему.

И еще, если бы материальный процесс повернулся вспять, его последовательно сменявшиеся состояния образовывали бы новые промежутки времени, которые были бы следующими в натуральном ряде чисел, являющееся результатом той же последовательной, пусть обратной, с точки зрения наблюдателя, смены состояний процесса, и натуральный ряд увеличивался, а не уменьшался бы на единицу.

Здесь, однако, следует подчеркнуть, что речь идет не о формальном увеличении натурального ряда чисел, а о росте числа последовательно сменяющихся новых промежутков настоящего времени, имеющих в момент своего возникновения и существования физическое значение. В данном примере в числе 1, на которое увеличивается натуральный ряд чисел, не следует усматривать некий арифметический символ.

Следует также подчеркнуть, что промежутки, периоды настоящего времени, образуемые последовательно сменяющимися состояниями конкретных материальных процессов и имеющие с момента возникновения и до распада, исчезновения физически реальное значение, коренным образом отличаются от прошлых, предыдущих, исчезнувших промежутков времени и от будущих, еще не возникших, поскольку первые обладают статусом реального существования. Не случайно измерению поддаются только процессы, которые еще существуют, протекают, возникли, но еще не прекратились.

Так, можно измерить временную длительность вспышки на табло электронных часов, пока данная вспышка не погасла и существует в своем настоящем времени. Когда же одна вспышка гаснет и ее сменяет другая, новая, она образует (в силу несубстанционального характера времени) новый временной промежуток настоящего времени, который также поддается измерению, пока имеет физический смысл, то есть пока существует. Прежние вспышки и образованные ими временные промежутки исчезают навсегда и повторить их, вернуться к ним невозможно, если бы даже удалось повернуть обратно данный процесс. Не может повлиять на характер течения времени и перемещение вспышек на табло не по часовой, а против часовой стрелки.

В.Я. Перминов замечает: “Действительно, время, как величина, только возрастает независимо от характера процессов, которые мы исследуем, допустим даже, что все процессы в мире стали периодически повторяться или течь назад, то есть, время стало обратимым... Несомненно, что и в этом случае мы стали бы располагать последовательно, на возрастающей шкале времени, приписывая каждому числу свое время, как мы это делаем, наблюдая последовательные колебания маятника или другие процессы. Короче говоря, не существует физической ситуации, которая могла бы принудить к обратному отсчету времени, которая принудила бы нас возвратиться ко времени, уже однажды зафиксированному”⁷⁵. Соглашаясь в основном со сказанным, заметим, что В.Я. Перминов не объясняет причин отсутствия физической ситуации, которая могла бы принудить к обратному отсчету времени, заставила бы нас возвратиться ко времени, уже однажды зафиксированному.

В этой связи, по нашему мнению, ошибочна в своей основе и концепция Л. Больцмана, который считал, что вследствие вечности времени Вселенная уже находится в термодинамическом равновесии, хотя при этом допускал, что в отдельных частях мира происходят отклонения от этого состояния (флуктуации). Неправомерность этой концепции объясняется тем, что Л. Больцман вольно или невольно связывал возрастание энтропии, вернее, завершение времени релаксации, как он полагал, с вечностью несуществующего мирового времени, с некоторым абсолютным пространством (не говоря уже о том, что понятие вечности ко времени, как было показано выше, неприменимо). Все сказанное лишний раз подтверждает несостоятельность сделанного В. Томсоном и Р. Клаузиусом вывода о якобы неизбежной тепловой смерти Вселенной в результате достижения максимальной энтропии.

Материальные вещи и явления, их состояния существуют определенное время, направленное, как уже не раз говорилось, не от прошлого через настоящее к будущему, а имеющее порядок следования от настоящего к новому настоящему (независимо от точки зрения наблюдателя), обладают определенной временной длительностью существования, и этот порядок следования, переход от настоящего к новому настоящему не может меняться в зависимости от того, возрастает в них энтропия или уменьшается.

В связи со сказанным небезынтересно привести следующие слова В.П. Казарян: “Действительно, время не является некоторой субстанцией, а есть свойство материальных систем, поэтому точнее говорить, что направление времени означает определенную последовательность состояний. Поэтому если вопрос может ли время течь назад? — представляет собой иную формулировку вопроса: “Могут ли физические системы развиваться во времени в противоположной последовательности?” — то ответ будет положительным, если законы, управляющие такими системами, обратимы. Но этот факт не говорит о возможности обращения времени, поскольку слово “противоположный” характеризует путь развития системы во времени, а не направление времени, в котором системы развиваются”⁷⁶.

Не случайно ни классическая, ни квантовая физика, ни теория относительности не дают оснований для выбора преимущественного направления времени. “Физическая теория, — пишет В.П. Казарян, — не претендует на описание течения времени, в лучшем случае она может описывать его анизотропию или изотропность. Теория дает только “серию снимков”, запечатлеваемых на “кинопленке”. Необходимость же прокручивания ее для того, чтобы наблюдать становление физических событий, как раз доказывает, что физическая теория своими средствами не может описывать этот процесс”⁷⁷.

Не случайно Р. Пенроуз пишет, что “...в квантовой механике нет явной стрелы времени, и решение проблемы микроскопической асимметрии по времени следует искать где-то в другом месте”⁷⁸. Выше уже было показано, что попытки найти определенный необратимый процесс в природе в качестве коррелята необратимости течения времени не могут привести к решению вопроса о необратимости времени.

Вместе с тем, нельзя согласиться, по указанным выше причинам, с утверждением того же автора, которое гласит: “Для обсуждения асимметрии по времени ключевым является, конечно, статистическое понимание энтропии”⁷⁹.

Другое высказывание Р. Пенроуза — “общая теория относительности является теорией, симметричной по времени”⁸⁰ — верно не в том смысле, что время ОТО является адекватным отражением физической реальности, а в том смысле, что время ОТО — координатное, а поэтому, естественно, симметричное.

Выше уже говорилось о причинах симметричности физических законов по времени. И хотя Р. Пенроуз не указывает прямо на эти причины, его высказывание — “вместо того, чтобы изыскать какой-то тонкий ход к тому, чтобы во Вселенной, основанной на симметричных по времени законах, могут, тем не менее, наблюдаться явления асимметрии по времени, я попросту утверждаю, что некоторые из этих законов в действительности несимметричны по времени, и хуже того, утверждало, что эти асимметричные законы еще неизвестны”⁸¹ — имеет, по нашему мнению, эвристическое значение.

Представляется, что нашей точке зрения на причины необратимости времени не противоречат и другие слова Р. Пенроуза: “Здесь я не вдавался в какие-либо качественные детали. Однако большинство явлений, которых мы касаемся, носит столь всеобщий характер, что о многом можно судить и без деталей. Из этих явлений более всего выделяется статистическая асимметрия Вселенной. По-моему, совершенно недопустимо, чтобы такая асимметрия не имела осязаемой причины. Объяснение с помощью антропологического принципа представляется крайне неубедительным... То же можно сказать и об объяснении “нарушением симметрии”, согласно которому наиболее вероятные состояния Вселенной могут не разделять тех симметрий, которыми обладают управляющие Вселенной законы. (Трудно понять, как наша безбрежная Вселенная могла “впасть” именно в то или другое из этих состояний, не имея даже понятия, в каком направлении времени стартовать?) Насколько я могу судить, остается единственное (очевидно) объяснение: не все точные законы физики симметричны по времени!”⁸²

Не можем мы, в связи со сказанным выше, согласиться с Б.Я. Зельдовичем и В.В. Шнуковым, которые пишут: “Мы привыкли, что время идет вперед. Однако для волновых движений ситуация качественно иная: световые волны можно “обратить во времени” и заставить их распространяться по прежде пройденной траектории “вспять”⁸³, хотя сделанный ими вывод основывается на эксперименте, результаты которого они описывают следующим образом: “Представьте, что перед вами фотография световой волны, распространяющейся слева направо. Из-за обратимости процесса распространения невозможно, судя лишь по фотографии, узнать его направление — слева направо или справа налево. Если бы пучок распространялся справа налево (то есть был сфотографирован обращенный пучок), фотография была бы той же, однако его волновой фронт был бы “вывернутым наизнанку”, или обращенным по отношению к волновому фронту пучка. По этой причине в советской научной литература процесс получения обращенной волны называют обращением волнового фронта”⁸⁴.

По нашему мнению, световые волны можно обратить в принципе и во времени лишь с точки зрения наблюдателя, а не самой природы. Несмотря на кажущееся обращение световой волны в известном эксперименте, речь можно вести, строго говоря, только о продолжении движения световой волны. Тем более неправомерно говорить об обращении световой волны во времени, которое к тому же не является ни веществом, ни полем. Отраженная световая волна движется не в прошлом времени, прошлого времени не существует, а продолжает образовывать свое собственное настоящее время. Как уже подчеркивалось, природе, миру в целом безразлично, в каком направлении (с точки зрения наблюдателя) протекают материальные процессы, сменяются последовательно их состояния и соответствующие им временные промежутки, так как эта последовательная смена состояний не определяет направления протекания процессов и времени в природе.

В.С. Готт констатирует: “В настоящее время можно с уверенностью сказать, что направление течения процессов в природе не зависит от сознания познающих субъектов, однако причину асимметрии времени еще предстоит выяснить”⁸⁵.

С проблемой направления течения процессов в природе философы и физики связывают, как известно, проблемы направления течения времени. В.П. Казарян справедливо замечает: “Решение проблемы времени невозможно без выяснения реального содержания временных понятий, используемых в физике. В последнее время в теоретической физике, а затем в философских работах широкое распространение получило выражение “обратное течение времени”. Вопрос о направлении течения времени является одним из наиболее интересных и сложных в проблеме времени. Он имеет важное значение для ее решения, поэтому представляется необходимым тщательно проанализировать представление об обратном течении времени”⁸⁶. В этой связи

В.П. Казарян пишет: “Как правило, проблема течения времени является трудной в рамках физикализма. Ведь феномен “течение времени” непосредственно связан с процессом становления. В современных исследованиях вопрос существует ли течение времени? — формулируется как проблема: присущ ли процесс становления объективному миру, является ли становление свойством реального мира, а не иллюзией нашего сознания и может ли оно быть зафиксировано средствами физического познания? Если становление присуще объективному миру, то течение является действительным свойством времени; если становление субъективно, то и течение времени является субъективным”⁸⁷.

“Что касается проблемы времени, — пишет еще В.П. Казарян, — то выражения “течение времени”, “направление течения времени” не имеют смысла в физических теориях. В них идет речь о временном порядке “раньше — позже”. В то же время физик в процессе познания опирается на понимание времени как текущего”⁸⁸.

В связи со сказанным постановка Г. Рейхенбахом и А. Грюнбаумом вопроса о течении времени как действительного или субъективного свойства времени, в зависимости от объективности или субъективности становления, требует дополнительного пояснения. По мнению Г. Рейхенбаха, “понятие становления приобретает физический смысл: настоящее время, отделяющее будущее от прошлого, является моментом, в который индетерминированное становится детерминированным, и “становление” означает то же самое, что и “становление детерминированным”⁸⁹.

Что касается точки зрения А. Грюнбаума на эту же проблему, попытаемся несколько обстоятельней проанализировать ее. А. Грюнбаум пишет: “С точки зрения здравого смысла истинная сущность времени состоит в том, что события случаются теперь или же являются прошлым и будущим”⁹⁰, тогда как события происходят в своем настоящем времени, если оставаться на строго научной платформе.

Вопреки утверждению А. Грюнбаума, “становление — не переход в бытие первоначально будущих событий и их последующий переход в прошлое”⁹¹, а переход настоящих событий в качественно новые настоящие события.

Опираясь на указанное ошибочное предположение, А. Грюнбаум формулирует свой тезис, согласно которому “...становление зависит от состояния потому, что оно не является атрибутом физических событий, не требует осуществления концептуального осознания переживаний происходящих физических событий”⁹², тогда как время, функциональное время, образуется лишь событиями, возникающими и существующими в результате становления в его диалектико-материалистической интерпретации одной из основных категорий диалектики, одного из фундаментальных понятий, выражающих диалектическую концепцию развития.

Таким образом, материальные процессы, в том числе и глобальные, необратимы, необратимо и их время. Я.Ф. Аскин, правда, имея в виду повторяющиеся, цикличные процессы, периодичность развития, пишет: “В этом смысле и встает вопрос о временной повторяемости, (относительно времени не может быть и речи о возвращении времени к самому себе, ибо это предполагает некое субстанциональное представление о времени”⁹³. Следует, однако, ешь раз заметить, что Я.Ф. Аскин ведет речь о невозможности возвращения к самому себе времени повторяющихся, цикличных процессов, а не о времени обратно текущих процессов.

В этой связи рассмотрим еще один аспект проблемы необратимости времени. Речь пойдет о том, что вопросы, связанные с принципом причинности и направлением времени, обсуждаются в литературе в связи с гипотезой о возможности существования в природе (особенно в микромире) процессов, передающихся со сверхсветовыми скоростями. Не вдаваясь в подробное рассмотрение этих вопросов, отметим, что следует согласиться с Ю.В. Молчановым, когда он пишет: “Для того, чтобы временной порядок претерпел обращение и причина и следствие поменялись местами, мало того, чтобы существовали скорости, превышающие скорость света, для этого нужны взаимодействия, которые распространялись бы в обратном направлении времени”⁹⁴, что, однако, не реально. Если бы даже это стало возможным и следствие стало бы предшествовать причине, предшествующая причина стала бы следствием, а затем причиной последующего следствия и т.д., а поэтому по указанным выше причинам никакие материальные процессы, какими бы скоростями они ни обладали, не могут идти от будущего к прошлому, ибо переход в природе совершается, как не раз указывалось, только от настоящего к новому настоящему. В природе исключается не только течение времени от прошлого через настоящее к будущему, но и от будущего через настоящее к прошлому. Если даже в природе существует тахионный мир, в этом мире все процессы должны происходить аналогично световому миру, но при более высоких скоростях. Ни нарушения причинных отношений, ни обратного течения времени и материальных процессов в нем, как нам представляется, не может происходить в силу указанных причин.

Нельзя не согласиться и с другим тезисом, сформулированным Ю.Б. Молчановым: “Принцип причинности в его современной формулировке, объединяющий требование наличия взаимодействия между событиями, явлениями и процессами с четко выраженным требованием определенного соотношения между ними — предшествование причины следствию, — которые нашли отражение в физическом требовании релятивистской инвариантности и “условий микропричинности”⁹⁵, который имеет, на наш взгляд, важное методологическое, мировоззренческое и эвристическое значение.

3.1. Вечность — не бесконечное время

Однако, если рассматривать проблему соотношения вечности и времени с точки зрения функциональной концепции времени⁹⁶, отражающей объктивно-реальное время более адекватно, чем ранее известные концептуальные времена — вечность — не бесконечное время.

В связи с тем, что последовательно сменяющиеся состояния материальных процессов, пока существуют как таковые, образуют только настоящее время, при течении объективно-реального, функционального времени происходит последовательная смена одних промежутков настоящего времени другими, последующими промежутками настоящего времени. Иными словами, объективно-реальное, функциональное время, образуемое конкретными, конечными материальными процессами и их состояниями течет не от прошлого через настоящее к будущему, а от настоящего к последующему настоящему⁹⁷.

Из сказанного следует, что функциональное время не имеет направления течения. Оно имеет лишь порядок следования одних промежутков настоящего времени за другими, последующими промежутками настоящего времени, поскольку, по причине несубстанциональности времени, указанный порядок не нарушается независимо от направления протекания материального процесса с точки зрения наблюдателя. Несубстанциональным характером времени, отсутствием у него определенного направления обусловливается принципиальная необратимость самого времени⁹⁸.

В связи со сказанным выше более предпочтительной нам представляется точка зрения Августина блаженного, который более полутора тысяч лет назад указывал на “бесконечное различие между временем и вечностью”⁹⁹.

Рациональное зерно содержится в другом высказывании Августина: “Все прошедшее слагается из будущего и все будущее зависит от прошедшего, всегда сущего, для которого нет ни прошедшего, ни будущего, что мы называем веч_ностью”¹⁰⁰. Действительно, все прошедшее когда-то было настоящим и будущее реализуется, может реализоваться лишь в настоящем, но не в некотором едином мировом настоящем, не в вечности, а в настоящем времени, образуемом конкретными, конечными материальными объектами. По нашему мнению, здесь исключительно важно иметь в виду, что материальные вещи, явления и процессы не являются функцией времени, как утверждается в научной литературе. В реальной действительности, наоборот, само время является функцией образующих его процессов, явлений и вещей.

И еще. Объективно-реальное, функциональное время, образуемое конкретными материальными объектами, являющееся только настоящим временем, всегда конечно. Поэтому для всего сущего, вечного нет не только прошедшего и будущего времени, но и единого настоящего (еще раз подчеркнем: все временное — конечно). Все без исключения конкретные, конечные материальные вещи, явления и процессы существуют в образуемом ими настоящем времени, тогда как вечностью характеризует несотворимость и неуничтожимость материи, ее всегдашнее существование независимо от того, каковы бы ни были временные ритмы и длительности, образуемые ее конкретными формами.

Имея в виду время и вечность, Августин писал, что “они несравнимы... что длительное время делает длительным множество преходящих мгновений, которые не могут не сменять одно другое; в вечности ничто не проходит, но пребывает как настоящее во всей полноте, время как настоящее, в полноте своей пребывать не может”¹⁰¹.

Вечность мира не следует понимать в духе того, будто бы мир бесконечно стар в некоторое едином течении времени. В этой связи нельзя не согласиться с тем что вечность мира “следует понимать прежде всего в том смысле, что несотворимая, неуничтожимая материя будет иметь бесконечное существование, безотносительно к тому, каков бы ни был временной ритм изменений ее конкретных форм”¹⁰².

Однако мы не можем согласиться с тем, что “вечность — бесконечное вре_мя”¹⁰³. Материя вечна и бесконечна в своем существовании не потому, что пребывает в бесконечном, вечном времени, а в связи с тем, что несотворима и неуничтожима, тогда как все ее конкретные конечные формы образуют свои собственные временные длительности, в которых и существуют. Именно благодаря их многообразию и сменяемости обеспечивается вечность самой материи, самого мира в целом.

Между тем, Я.Ф. Аскин пишет: “Неправильно противопоставлять вечность как что-то неподвижное, как неподвижную длительность, течению времени. Неподвижной длительности не может быть..., ибо по самой сущности длительность создается движением материи (но не материи в целом, а материального содержания ее конкретных, конечных форм! — Л.Т.), она не может быть неподвижной. Вечности присущи оба основных атрибута времени: и длительность и последовательность”¹⁰⁴.

В этой связи мы не можем согласиться с Я.Ф. Аскиным, который, подразумевая под вечностью бесконечное время, пишет: “Рассматривая вечность как такое течение времени, которое не имеет начала и не придет к концу, мы тем самым характеризуем вечностью прошлое и будущее. По отношению к первому вечность выступает как отсутствие начала существования мира, по отношению ко второму — как отсутствие конца мира, его гибели. Но этими двумя моментами понятие вечности не может быть исчерпано. Имеется еще один, и притом центральный, вид времени — настоящее. И вечность прежде всего проявляется в том, что всегда имеется реальное настоящее материального мира, наличное бытие”¹⁰⁵.

Все сказанное выше должно внести достаточно ясности в то, что бесконечность ошибочно считается многими исследователями свойством времени. Так, например, Я.Ф. Аскин пишет: “Бесконечность как свойство времени выступает прежде всего бесконечной длительностью существования материи. Это временное свойство имеет важнейшее мировоззренческое значение. Проблема бесконечной или конечной длительности существования материи есть в сущности вопрос о том, была или не была материя порождена или она существовала постоянно, а также вопрос о возможности или невозможности будущей гибели материального мира”¹⁰⁶.

Вопрос о том, была или не была материя порождена, или она существовала постоянно, а также вопрос о возможности или невозможности гибели материального мира является проблемой не бесконечной или конечной длительности существования материи, а вечной или конечной длительности ее существования. Дело в том, что несотворимая и неуничтожимая Вселенная существует постоянно, вечно, а не в бесконечном времени. Как уже было сказано, несотворимая и неуничтожимая Вселенная в отличие от конкретных материальных объектов, ее составляющих, собственного времени не образует, а потому понятие времени (следовательно и понятие бесконечности времени) к ней не применимо. Следует согласиться с тем, что признание первого, начального момента применительно к движущейся материи ведет к отказу от причинности и от принципа сохранения материи и движения, но не с тем, что положение о бесконечности времени является выводом из фундаментальных принципов современного естествознания, имеющих опытное происхождение¹⁰⁷. И это несмотря на то, что действительно “органическая связь времени с движущейся материей давно уже перестала быть содержанием лишь философских воззрений, она воплотилась в плоть и кровь естествознания, в таких его достижениях, как теория относительности, геохронология, учение о “биологических часах” и т.д.¹⁰⁸

“Таким образом, — пишет Я.Ф. Аскин, — бесконечность существования мира, его вечность состоят в постоянном движении, изменении, развитии материи. В свете этого вывода лишается основы противопоставление категорий “вечности” и “времени”, характерное для идеалистической философии и теологии. Рассматривая время как нечто связанное с изменениями, философы-идеалисты и теологи понимают вечность не как бесконечное время, а как вневременность. Это связано с рассмотрением ими вечности как атрибута, принадлежащего чему-то неизменному, потому, что длится без изменений, что лишено последовательности. Тем самым вечность рассматривается как отделенное от материального мира и противопоставленное ему состояние”¹⁰⁹.

“Структурной единицей течения времени, — утверждает Я.Ф. Аскин, — выступает “момент времени”. Бесконечность времени означает бесконечность моментов времени. Поскольку мы говорим об этой последней, мы берем моменты времени в некотором отношении как элементы, одинаковые в смысле принадлежности их всех ко времени как к определенной форме бытия материи. С другой стороны, момент времени не является некоей самостоятельной субстанцией, а представляет собой форму бытия совокупности событий, состояний движущейся материи, причем специфика каждого из временных моментов есть выражение качественно различного характера этих совокупностей”¹¹⁰.

Вопреки всему сказанному выше в философском энциклопедическом словаре написано: “Вечность, бесконечность времени существования материального мира обусловлена несотворимостью и неуничтожимостью материи и ее атрибутов, материальным единством мира. Вечность присуща лишь материи в целом; каждая конкретная материальная система имеет начало и конец во времени, является приходящей”¹¹¹.

В связи со сказанным выше, мы не можем согласиться и со следующим утверждением: “Вечность как бесконечность времени существования материи имеет количественные и качественные аспекты. В количественном отношении вечность включает в себя актуальную бесконечность последовательно сменяющих друг друга временных интервалов бытия материальных систем (столетий, тысячелетий и т.д.). В качественном отношении вечность включает в себя бесконечную последовательность качественных изменений материи, смену ее состояний, форм и законов движения, неограниченное многообразие пространственно-временных структур в различных материальных системах”¹¹².

Поскольку вечность не является временем, бесконечным временем, она не может иметь каких-либо временных характеристик. Вечность не может включать в себя актуальную бесконечность последовательно сменяющих друг друга временных интервалов бытия материальных систем (столетий, тысячелетий и т.д.), так как, во-первых, эти интервалы не образуют единого мирового безначального и бесконечного времени; во-вторых, столетия и тысячелетия являются единицами условного, реально не существующего времени и поэтому, при строгом подходе, не имеют какого-либо отношения не только к вечности, но и к объективно-реальному, функциональному времени.

Мы не можем согласиться и с тем, что “во всех изменениях в мире время может меняться только от прошлого к будущему, что обусловлено асимметрией причинно-следственных отношений и необратимостью процессов развития в “материальных системах”¹¹³.

Следует также заметить, что невозможность замкнутого течения времени по кругу, допускаемого в космологической модели “пульсирующей Вселенной”, неправомерно пытаются обосновать тем, что “все круговороты в мире относительны и включают в себя лишь частичное повторение пройденных состояний: их бесконечная последовательность в постоянном саморазвитии материи выражает вечность ее существования во времени”¹¹⁴. Дело в том, во-первых, что, по указанным выше причинам, глобальная Вселенная не образует своего собственного единого времени, о замкнутом течении которого можно было бы вести речь.

3.2. О причинах неприменимости понятия пространства к Вселенной

Вопреки твердо устоявшейся традиции, в соответствии с которой вопросы, связанные с проблемой пространства, рассматриваются прежде, чем вопросы, касающиеся проблемы времени, мы начали со времени по следующим соображениям. Во-первых, между пространством временем не существует каких-либо субординарных отношений; во-вторых, понятие объективно-реального, функционального времени разработано нами более обстоятельно, чем понятие функционального пространства. Функциональным мы называем пространство, образуемое последовательно сменяющимися материальными объектами. Объективно-реальное, функциональное пространство существует, имеет статус физической реальности лишь с момента возникновения материальных вещей и до их исчезновения как таковых (точнее, до воплощения их материального содержания в другие, последующие материальные вещи).

Называем же мы функциональными пространство и время в связи с тем, что само их существование, все их свойства всецело зависят от изменений, происходящих в материальных вещах, явлениях и процессах как под действием содержащихся в них потенциальных возможностей, так и под влиянием их взаимодействия с внешней окружающей средой. В результате каждого качественного изменения образуются новое время и новое пространство, имеющие физический смысл, физическое значение. Пространство и время являются функциональными также с точки зрения взаимосвязи отдельных частей в рамках некоторого целого, ибо, наряду с материальным содержанием вещей и явлений, они являются составными частями компонентами этих вещей и явлений, так как их материальное содержание не может не образовывать собственное пространство и собственное время, а потому не способно существовать вне пространства и времени помимо них. Проблема реального пространства и реального времени, или, как мы их называем, функциональных пространств и времени, чрезвычайно сложна. Это признается всеми исследователями, занимающимися указанной проблемой. Причем, по их мнению, на пути решения проблемы стоит следующее основное затруднение: все реальные объекты существуют в пространстве и во времени; опыт показывает, что с удалением из пространства многих объектов пространство не исчезает и время не перестает течь. Такая ситуация приводит к мысли о “пустых” пространстве и времени, независимых от объектов. Но допущение такой мысли связано с допущением странного типа реальности, отличной от реальности телесных объектов: реальности — ничто, которая, несмотря на небытие, существует и необходима для помещения в ней телесных объектов, обычной реальности”¹¹⁵. И с нашей точки зрения все реальные объекты существуют в пространстве и во времени, но не как в “помещении”, а в своем собственном пространстве и своем собственном времени. Пространство и время существуют лишь там, где имеются материальные объекты, а не сами по себе, помимо материальных объектов. С удалением из “пространства” многих объектов оно не исчезает. Но не потому, что пространство может существовать вне материальных объектов, а в связи с тем, что оно пронизано материальными полями. пространство может исчезнуть, время может перестать течь только с точки зрения наблюдателя. Но пространство, которое, как нам кажется, окружает нас, время, якобы текущее и в отсутствие материальных объектов — перцептуальные (а не функциональные) пространство и время, относящиеся к сфере восприятия внешнего мира отдельным индивидуумом — не функциональные пространство и время.

Отсутствие разграничения между перцептуальными и функциональными пространствами и временами, следует заметить, приводит к недоразумениям, сдерживает, тормозит процесс накопления необходимых знаний, а следовательно, их применения на практике. И все это имеет место, несмотря на то, что четкие разграничения, например, между_ реальным и перцептуальным пространством, проводились еще в работах Бертрана Рассела. В частности, он писал: “Не только краски, звуки и т.д. отсутствуют в мире научной материи, но также и пространство, которое мы воспринимаем зрением или осязанием. Для науки существенно, что ее материя находится в пространстве, но это пространство не может быть тем же точно пространством, которое мы видим и осязаем ... реальная форма, которой интересуется наука, должна находиться в реальном пространстве, которое должно отличаться от кажущегося пространства каждого человека”¹¹⁶.

Так, А.М. Мостепаненко, желая показать разницу между реальным и перцептуальным пространствами, последнее из которых знакомо каждому человеку по обыденному опыту, утверждает: “Существует реальное пространство, связанное с экстенсивным порядком сосуществования реальных объектов и явлений объективного внешнего мира, в отличие от перцептуального пространства, связанного с экстенсивным порядком сосуществования ощущений субъекта, вызванных (прямо или косвенно) реальными объектами и явлениями. В перцептуальным пространстве локализованы наши ощущения, восприятия и т.д., в реальном пространстве локализованы реальные объекты (в частности, наши тела в качестве таковых). Перцептуальное пространство отражает реальное пространство, реальные пространственные отношения”¹¹⁷.

О том, что для А.М. Мостепаненко (и не только для него) реальное пространство — это вещественное, а не функциональное пространство, свидетельствует его следующее высказывание: “...Развитие физики убедительно показало, что истины геометрии не являются априорными, но, наоборот, физическая геометрия есть область естественной науки. Возникла возможность исследования реального пространства объективными научными методами. Тем самым укрепилось значение практики в изучении реального пространства, так как эксперимент составляет ее важную часть. Это в корне опровергает попытки связывать пространство исключительно с нашим восприятием. Ибо, если можно экспериментально определить свойства пространства (например, его кривизну, создаваемую присутствием массивных тел), не может быть и речи о том, что оно только субъективном”¹¹⁸. С нашей точки зрения, любые попытки связывать пространство исключительно с восприятием индивидуума неправомерны. Тем более, что индивидуум воспринимает не функциональное пространство, являющееся компонентом каждого материального объекта, а вещественное пространство, точнее, вещественный объем материального объекта или сосуществующих объектов. Однако мы не можем согласиться с тем, что экспериментально можно определить свойства реального (в смысле — функционального) пространства. Дело в том, что присутствием массивных тел создается кривизна вещественного, а не функционального пространства, которое, будучи несубстанциональной реальностью, не может иметь своих собственных свойств. Оно способно лишь отражать свойства материального объекта, его образующего, ибо движущаяся материя, являющаяся единственной субстанциональной реальностью, не может существовать, не образуя своего собственного пространства и собственного времени.

В связи с изложенным, нельзя принять следующее определение пространства: ”Пространство есть такая форма существования фундаментальных материальных явлений, которая служит необходимым условием сосуществования и экстенсивного движения марообъектов”¹¹⁹.

В связи с уже сказанным, мы не можем согласиться и с тем, что “...грубо, в первой степени приближения, можно было бы сказать, что сущность пространства соотносима с сущностью материи, а сущность времени — с сущностью движения. несколько точнее было бы сказать, что время соотносимо более с моментом изменчивости, присущим движущейся материи, чем с моментом устойчивости. Конечно, и пространство соотносимо с движением, например, с механическим перемещением”¹²⁰.

В связи с обсуждаемыми вопросами, как нам кажется, заслуживает внимания следующая мысль Л. Лейбница, высказанная им в переписке с С. Кларком: “Что касается возражения, будто пространство и время являются величинами или, скорее, объектами, которым присуща величина, в то время как этого нельзя сказать о положении и порядке, то я отвечаю, что порядок также имеет свою величину: ведь существует и в нем предыдущий и последующий члены, а следовательно, расстояние и промежуток. Относительные вещи, как и абсолютные, имеют свою величину и измеряются посредством логарифмов, тем не менее они являются отношениями. Таким же образом пространство и время, хотя они и состоят из отношений, не исключают наличия у них величины”¹²¹.

Продолжая речь о том, в какой мере или в каком смысле функциональное время поддается или не поддается измерению, приведем следующую цитату: ”В качестве философии и мировоззрения “философия науки” лишена права сводить проблему времени к проблеме измерения и логико-математической обработке измеренных величин, потому, что физическая наука, как и всякая другая специальная наука, слишком легко принимает условность своих определений. Она принимает инструментальное и инструментально измеримое время наших часов, по существу “момент положения стрелок” за саму временную реальность, за само время”¹²².

Например, в том, что до сих пор сущность времени представляется исследователям гораздо более загадочной, чем сущность пространства, на наш взгляд, нет ничего удивительного. Все дело в том, что за пространство принимается все то, что имеет протяженность в окружающем нас мире, тогда как пространство не является субстанциональной реальностью и каждая конкретная материальная вещь имеет свое собственное пространство. Естественно, что это “пространство” (слово пространство берем в кавычки, чтобы показать, что оно не функциональное) легко поддается описанию.

“В общем плане, — пишет А.М. Мостепаненко, — отличие пространства и времени характеризуется тем, что пространство связано с аспектов сосуществования явлений, а время — с аспектом смены состояний. Пространство в некотором смысле связано с аспектом устойчивости материальных явлений, а время — с аспектов изменчивости, процесса”¹²³.

По нашему мнению, А.М. Мостепаненко не учитывает субординарных отношений между движущейся материей, с изменениями материи с одной стороны и пространством и временем — с другой, когда утверждает, что: “Наше пространство не просто “связано с аспектом сосуществования явлений”, оно есть необходимое условие сосуществования макроявлений. С другой стороны, наше время не “просто связано с аспектом смены состояний”, а представляет необходимое условие протекания макропроцессов. Вместе с тем пространство и время являются формами существования фундаментальных явлений и взаимодействий”¹²⁴.

Во-первых, пространство не может являться необходимым условием существования макроявлений, поскольку само является порождением этих явлений. Условие же (то есть обстоятельство, от которого что-нибудь зависит) предполагает зависимость материальных явлений от несубстанционального пространства, что противоестественно, а потому не правомерно.

В этой связи мы не можем согласиться и с тем, что основа различия пространства и времени таким образом упирается в проблему причинности¹²⁵. С нашей точки зрения, причинность, наоборот, обусловливает сходство пространств и времени в том смысле, что в результате действия принципа причинности возникают и исчезают материальные вещи, явления и их состояния, которые только и образуют и свои собственные пространственные объемы, и свои собственные временные длительности.

Тем не менее, объективность пространства и времени не дает оснований считать их отдельной сущностью, особой субстанцией. Как известно, еще Ф. Энгельс, полемизируя с немецким естествоиспытателем К.В. Негели по вопросу о познаваемости пространства и времени, писал: “Сперва создают абстракции, а затем желают познавать эти абстракции чувственно, желают видеть время и обнять пространство... Разумеется, обе эти формы существования материи без материи суть ничто, пустые представления, абстракции, существующие только в нашей голове”¹²⁶.

Пространство и время возникают вместе с конкретными материальными вещами и явлениями, их состояниями. Пространства и времена данных материальных объектов исчезают в момент их распада как таковых, когда их материальное содержание воплощается в новые вещи, явления, состояния. Новые материальные вещи образуют свои новые пространственные объемы и новые временные длительности. Последовательно сменяются материальные вещи, явления их состояния, последовательно сменяются и их пространственные объемы и временные длительности. Причем, если материальное содержание одних материальных объектов при их распаде воплощается в другие материальные объекты и, следовательно, оно непреходяще, то соответствовавшие им пространственные объемы и временные длительности, в силу своей несубстанциональности, исчезают без следа и навсегда. Пространство и время, не будучи абсолютными, особой субстанцией, прежде чем существовать, должны возникнуть.

Поскольку же несотворимая и неуничтожимая Вселенная не возникает и не исчезает как таковая, она собственного пространства и (как и собственного времени) не образует. Следовательно, понятие пространства (как и времени) к ней не применимо. Не образуют некоторого единого пространства (и времени) глобальной Вселенной и суммы пространств (и времен) конкретных материальных объектов, составляющих Вселенную. Обусловлено все это следующими причинами. Во-первых, как было уже сказано, несотворимостью и неуничтожимостью Вселенной. Во-вторых, несубстанциональным характером пространства (и времени). В-третьих, конечностью скорости распространения материальных взаимодействии, наличием в природе близкодействия.

Таким образом, неправомерна в указанном смысле и сама постановка вопроса о существовании Вселенной в бесконечном пространстве и времени. Можно вести речь лишь о том, что свое собственное пространство и время образуют последовательно сменяющиеся циклы расширения и сжатия Вселенной. Однако каждый очередной цикл осциллирующей Вселенной, по причине несубстанциональности пространства и времени, необходимо должен образовывать свое “новое” пространство и “новое” время (кавычки означают, что несубстанциональное пространство и время своих собственных свойств, качеств не имеют, а потому не могут быть новыми в прямом смысле). Все дело в том, что не субстанциональные пространство и время к самим себе возвращаться не могут. Следовательно, правомерно вести речь лишь о бесконечном последовательном повторении циклов расширения и сжатия пульсирующей Вселенной, образующих свои собственные пространства и времена, но не о существовании несотворимой и неуничтожимой Вселенной в бесконечном пространстве и бесконечном времени (ибо последние по своей природе конечны).

ГЛАВА 4. ВСЕОБЩИЙ ЗАКОН ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ ВСЕЛЕННОЙ

Проблема конечного и бесконечного стара, ибо сформулирована еще мыслителями древности и вместе с тем нова, поскольку наука возвращается к ней при каждом пересмотре и углублении картины мира. Тем не менее она остается малоисследованной. Причем сказанное имеет отношение прежде всего к категории бесконечного, содержащей в себе еще много спорного и неясного. Мы и сегодня имеем все основания повторить слова, сказанные еще знаменитым математиком Д. Гильбертом, касающиеся обсуждаемой здесь проблемы: “Ни одна проблема, — писал он, — не волновала так глубоко человеческий дух, как проблема бесконечного; ни одна идея не влияла на разум так возбуждающе и плодотворно, как идея бесконечности; но, однако ни одно понятие не нуждается так сильно в выяснении, как понятие бесконечного”¹²⁷.

Более того, нам представляется, что в глобальной Вселенной, если даже она не пульсирует, происходит абсолютно полное повторение своего рода циклов, периодов качественных изменений, в результате которых возникают и исчезают конкретные формы материи как таковые. Сказанное, на наш взгляд, обосновано тем бесспорным фактом, что все без исключения материальные объекты, составляющие Вселенную, конечны, а потому должно быть конечно и число потенциально возможных изменений и превращений, которые могут произойти в каждом из них и во всех в целом. А поскольку в каждом предыдущем цикле должно исчерпываться полностью возможное число изменений и превращений разнообразных форм материи, в последующем цикле должно произойти абсолютно полное повторение как их качественных, так и количественных характеристик. Но и в этом случае, по известным уже причинам, неправомерно вести речь о замкнутом течении времени.

Так, например, известно, что еще в 1890 г. задолго до определения структур кристаллов Е.С. Федоровым были выведены строго математическим путем все возможные сочетания элементов симметрии в пространстве. Е.С. Федоров и А. Шенфлис доказали, что таких пространственных групп симметрии может быть только 230¹²⁸. Известно также, что этот вывод стал впоследствии незыблемой основой современной кристаллохимии — теорией атомной структуры кристаллов. Во всяком случае в настоящее время определено не менее двух десятков тысяч структур кристаллов и среди этого множества структур нет ни одной, которая противоречила бы теории Федорова.

“То обстоятельство, — пишет Я.Ф. Аскин, — что бесконечность мира во времени связана со сменой бесконечного числа различных состояний, каждая из которых обладает своей спецификой, накладывает, естественно, ограничения на всеобщность действия законов природы, на распространенность в бесконечной Вселенной определенных свойств материи”¹²⁹.

В-третьих, каждое состояние бесспорно обладает своей спецификой, которая, действительно, накладывает ограничения, но не на всеобщность законов природы (любой закон, действующий в масштабах глобальной Вселенной — уже является всеобщим законом), а на бесконечное многообразие конкретных форм материи. Из всего сказанного выше однозначно следует, что возможности изменений и превращений материи во Вселенной в целом, как уже было сказано, конечна, не беспредельна — бесконечен круговорот конечного числа изменений и превращений материи, ее конкретных форм. Не можем мы согласиться и с тем, что бесконечность времени обусловливается постоянным развитием материи, переходом возможностей в действительность, процессом становления, а время в своей сущности есть форма существования материи, выражающая процесс становления, процесс появления нового¹³⁰, поскольку, во-первых, время всегда конечно. Во-вторых, по указанным выше причинам, неправомерно вести речь о постоянном, однонаправленном развитии материи. В-третьих, не время выражает процесс становления, процесс появления нового, а наоборот, само время образуется, порождается в результате становления, процесса появления нового. Не процесс является функцией времени, как ошибочно принято считать в науке, — в реальной действительности само время является функцией процесса. В этой связи возникает настоятельная необходимость в том, чтобы подходы к исследованию конкретных процессов во всех сферах науки и практики поменять, образно говоря, “на 180°”.

“Бесконечность времени связана таким образом, — пишет далее Я.Ф. Аскин, — с процессом развития, этим процессом она обусловлена и определенные его черты выражает. Это обстоятельство может служить в качестве основания для утверждения о связи бесконечности времени в смысле “цикличного времени”. Представление о замкнутом, но безграничном времени, если не отрывать течение времени от движения материи, связано с утверждениями об абсолютной обратимости и абсолютной повторяемости событий, а это приходит в противоречие с идеей развития в ее диалектическом понимании, исходящем из обобщения результатов современного естествознания”¹³¹.

В связи со сказанным заметим также, что в указанном выше смысле Гегель был прав, когда писал: “Истинная же бесконечность, обратно в себя загибающаяся, имеет своим образом круг, достигшую себя линию, которая замкнута и всегда налична, не имеет ни начального, ни конечного пункта”¹³².

В этой связи считаем небезынтересным сослаться на Ф. Энгельса, который в “Анти-Дюринге” критиковал Канта за противоречивые и непоследовательные воззрения, касающиеся пространства и времени. Речь идет о том, что Кант считал одинаково доказуемым как положение о том, что мир не имеет начала во времени и бесконечен в пространстве, так и положение о том, что мир имеет начало во времени и ограничен в пространстве. При этом Энгельс приводит следующее рассуждение Канта:

“Тезис. Мир имеет начало во времени и в пространстве, он также заключен в границы. — Доказательство. В самом деле, если мы допустим, что мир не имеет начала во времени, то до всякого данного момента времени прошла вечность — и, следовательно, истек бесконечный ряд последовательных состояний вещей в мире. Но бесконечность ряда именно в том и состоит, что он никогда не может быть закончен путем последовательного синтеза. Следовательно, бесконечно протекший ряд невозможен; значит начало мира есть необходимое условие его существования, — это первое, что требовалось доказать”¹³³.

С одной стороны Кант, действительно, был не прав, а именно: когда он утверждал, что мир имеет начало во времени, поскольку все данные науки и практики однозначно свидетельствуют о его несотворимости и неуничтожимости. Однако с нашей точки зрения, Кант был совершенно прав в том, что при условии однонаправленного развития, если мир не имеет начала во времени, до всякого данного момента должна была бы пройти вечность, и должен был бы завершиться бесконечный ряд последовательных состояний вещей в мире. Таким образом, по причине незнания природы объективно-реального, функционального времени, Кант из правильной в принципе посылки сделал сугубо неправильный вывод о наличии у мира начала во времени. По той же самой причине Энгельс не мог допустить и мысли, что время, являющееся с его точки зрения всеобщей формой бытия несотворимой и неуничтожимой материи, может быть конечным.

В связи со сказанным мы не можем согласиться и со следующим утверждением Энгельса: “Природа есть пробный камень диалектики, и современное естествознание, представляющее для этой пробы чрезвычайно богатый материал, тем самым доказало, что в природе, в конце концов, все совершается диалектически, а не метафизически… что она движется не в вечно однородном, постоянно, сызнова повторяющемся, а переживает действительную историю”¹³⁴.

“Бесконечность как свойство времени, — замечает Я.Ф. Аскин, — выступает прежде всего бесконечной длительностью существования материи. это временное свойство имеет важнейшее мировоззренческое значение. Проблема бесконечной или конечной длительности существования материи есть в сущности вопрос о том, была или не была материя порождена, или она существовала постоянно, а также вопрос о возможности или невозможности будущей гибели мира. Все это входит в конечном счете в ту кардинальную проблему, которая названа Ф. Энгельсом основным вопросом философии”¹³⁵.

Материалистическая точка зрения верна, например, применительно к планете Земля, которая бесспорно возникла раньше, чем на ней появились разумные существа, но не к вечно существующей глобальной Вселенной. Если Вселенная пульсирует, а все события в ней абсолютно повторяются, разумные существа возникают в ней (во всяком случае мы можем быть в этом совершенно уверены) в период расширения. Однако, по причине того, что во Вселенной, совершающей последовательно полный кругооборот, все состояния должны быть равноправными и поэтому постановка вопроса о первичности материи или сознания теряет всякий смысл.

“Невозможно говорить о начале времени, — подчеркивает Я.Ф. Аскин, — и вместе с тем избежать представления о возникновении, то есть конечности существования или материи, или движения, или того и другого вместе. Органическая связь времени с движущейся материей давно перестала быть содержанием лишь философских воззрений, она воплотилась в плоть и кровь естествознания, в таких его достижениях, как теория относительности, геохронология, учение о “биологических часах” и т.д. Утверждение о начале времени необходимо содержит в себе в качестве своей логической предпосылки представление о возникновении движущейся материи”¹³⁶.

По указанным выше причинам, не может быть обратимого, направленного, закономерного изменения материальных объектов глобальной Вселенной, мира в целом, хотя и принято считать, что одновременное наличие всех трех указанных свойств, выделяют процессы развития среди других изменений¹³⁷. Со сказанным можно согласиться только при условии, если оно касается развития материальных систем, а не материального мира в целом.

Тем не менее А.М. Ковалев пишет: “С точки зрения развития процессов природы, наличие огромного множества различных материальных образований видов животных и растений означает, что река жизни могучей природы неудержимо движется вперед, и в процессе взаимодействия своих форм порождает огромное многообразие новых проявлений как основу для своего поступательного развития и совершенствования”¹³⁸.

В этой связи не можем согласиться и с тем, что вся окружающая нас природа (Вселенная) представляет собой своеобразную, взаимосвязанную глобальную систему, развивающуюся по единым законам. Лишь при таком подходе можно понять процессы, происходящие во Вселенной¹³⁹.

Имея в виду, что природа в целом развивается через многообразие своих форм, их взаимодействие, А.М. Ковалев далее пишет, что “природа отбирает наиболее устойчивое, упорядоченное и таким образом обновляет саму себя, совершает поступательное развитие через стихийное, на первый взгляд, хаотическое движение форм и процессов путем устранения неустойчивого и неприспособленного прокладывает себе дорогу высшая необходимость — развитие материальной сущности по пути прогресса”¹⁴⁰.

В связи со сказанным выше, мы не можем согласиться и с тем, что “отсутствие закономерности характерно для случайных процессов катастрофического типа”¹⁴¹, ибо в глобальной Вселенной, в которой происходит абсолютное повторение событий, имеет место абсолютная обратимость, случайных процессов быть не может. В этой связи едва ли можно сомневаться в том, что процессы катастрофического типа тоже результат действия не только определенных закономерностей, но и всеобщих законов функционирования Вселенной в целом.

По известным уже причинам, мы не можем также согласиться с тем, что при “отсутствии направленности изменения не могут накапливаться и поэтому процесс лишается характерного для развития единой внутренней взаимосвязанной линии”¹⁴², так как сказанное имеет отношение лишь к локальным областям Вселенной и неправомерно его экстраполировать на глобальную Вселенную.

Кроме сказанного заметим, что вовсе не случайно, например, биология показала, что процесс развития не уникален и не однороден даже в локальных областях природы. Вот что по этому поводу сказано в философском энциклопедическом словаре: “Если рассматривать крупные линии развития (такую, например, как органическая эволюция), то внутри них достаточно очевидно диалектическое взаимодействие разнонаправленных процессов: общая линия прогрессивного развития переплетается с изменениями, которые образуют т.н. тупиковые ходы эволюции или даже направлены в сторону регресса”¹⁴³.

Мы согласны с положением о единстве и целостности мира, не сомневаемся в абсолютности материи, а также в том, что она реализуется через свои конкретные проявления. Однако мы не приемлем положение о бесконечной материи в смысле ее однонаправленного развития. Дело в том, что материя, по указанным выше причинам, бесконечна не в своих различных конкретных проявлениях, формах, а в их, как уже подчеркивалось выше, бесконечном последовательном и абсолютном повторении периодов, циклов исчерпания всех возможностей, заключенных в материальной основе мира.