Гл. 6. Время как философская категория и естественнонаучное понятие

1. Время как метризованная длительность

Начиная с Парменида и Аристотеля, широкое распространение имеет мнение, что настоящее время - это отделяющее прошлое от будущего бездлительное мгновение. Представление о бездлительности настоящего времени заставляло многих мыслителей отказывать материальному миру в истинном бытии. В действительности же любое материальное тело, любой материальный процесс, пока они существуют, - они существуют в настоящем времени. И хотя наполняющие материальный мир конкретные материальные объекты бренны и не могут существовать бесконечно долго, они не приходят в настоящее время “ из будущего” и не удаляются “ в прошлое” , а возникают и перестают существовать в результате происходящего в настоящем времени движения материи. “ Из будущего возникают” и в “ прошлое уходят” не объекты и процессы материального мира, а лишь их состояния101. Если элементарный акт количественных и качественных изменений объектов и процессов материального мира определить как “ событие” , то можно сказать, что “ возникают из будущего” и “ уходят в прошлое” различные события, тогда как сам материальный мир находится в вечно длящемся настоящем времени. Это объективно реальное бытие, наличное пребывание, актуальное существование материального мира, его объектов, процессов и событий и есть дление. Длиться - значит быть в наличии, актуально существовать.

Поскольку “ из будущего возникают” и “ в прошлое уходят” не сами материальные объекты, а лишь их состояния, то для самих материальных объектов неживой природы, а также для не обладающих сознанием живых организмов нет никакого прошедшего и будущего времени, а есть только непрерывно длящееся настоящее время. Для того чтобы представлять себе прошедшее и будущее время, необходимо обладать памятью и воображением.

Прошедшее время - это отражение в нашем сознании цепочки тех объективно существовавших и сменивших друг друга событий и состояний материальных объектов, которые в реальной действительности уже перестали существовать, но их информационные образы либо сохранились в нашей памяти, либо формируются в нашем сознании благодаря полученной об этих событиях информации. Объективность прошедшего времени означает, таким образом, не актуальное существование в реальной действительности прошедших событий и состояний материальных объектов и процессов, а только то, что они действительно когда-то “ в прошлом” актуально существовали в настоящем времени.

Будущее время - это существующая в нашем сознании цепочка образов тех еще не наступивших событий и состояний материальных объектов и процессов, которые, сменяя друг друга, могут (или должны) реализоваться “в будущем” как явления настоящего времени. Основой формирования в нашем сознании подобной абстракции является то обстоятельство, что протекающие в настоящем времени материальные процессы и изменения состояний материальных объектов подчиняются объективным законам, зная которые, можно предвидеть будущие события материального мира. Объективность будущего времени - это объективность закономерно обусловленного потенциального бытия тех событий и состояний материальных объектов и процессов, которые с определенной степенью вероятности могут наступить и стать актуально существующими событиями и состояниями материального мира.

Итак, актуальное существование, пребывание или дление материального мира - это процесс непрерывных количественно-качественных изменений наполняющих его материальных объектов и протекающих в нем материальных процессов, в ходе которого возникают новые и исчезают ранее существовавшие материальные объекты и системы и таким образом происходит постоянное обновление или непрерывное “ становление” материального мира. Это и есть его временное бытие.

Как мы выяснили, реальное существование материальных объектов представляет собой процесс непрерывной смены их состояний. Причем наличным актуальным бытием обладает какое-то конкретное состояние объекта, тогда как другие его состояния, в которых объект уже был или еще только будет, “ находятся” либо “ уже в прошлом” , и их уже нет, либо “ еще в будущем” , и их еще нет. С этими сменяющими друг друга состояниями связаны соответствующие моменты времени, и поэтому уходящая в прошлое и будущее цепочка состояний объекта - это вместе с тем и состоящая из моментов времени длительность бытия объекта.

Согласно выводам теории относительности, в физическом мире до синхронизации пространственно удаленных друг от друга покоящихся в данной инерциальной системе отсчета “обычных часов” и введения временной метрики невозможно упорядочить отношением раньше (позже), чем события, происходящие в разных точках пространства, и поэтому речь можно вести о длительности бытия только точечных материальных тел.

Учитывая изложенное, мы можем сказать, что длительность - это непрерывное одномерное множество упорядоченных отношением “раньше (позже), чем” бездлительных мгновений бытия материальных объектов.

Если мы желаем сохранить общепринятое словоупотребление и называть временем интервалы длительности, измеренные в секундах, минутах и других общепринятых единицах, то должны под временем понимать измеряемую, или метризованную, длительность. Объективной основой установления меры длительности и введения временной метрики является тот или иной класс соравномерных процессов, который выступает как объективно существующий стандарт равномерности. Поэтому мы можем определить объективное время как связанную с тем или иным классом соравномерных процессов равномерную длительность.

Мы получили почти ньютоновское определение времени (время - это равномерная длительность), которое от ньютоновского отличается только тем, что речь при этом идет не об абсолютной равномерности, а о равномерности, связанной с тем или иным классом соравномерных процессов. Отсюда следует, что в реальной действительности объективно существует неограниченное множество качественно различных времен, представляющих собой равномерные длительности бытия соравномерных процессов. Но до тех пор, пока мы не свяжем меру длительности с тем или иным классом соравномерных процессов, эти объективные времена существуют как бы лишь “в-себе”, но не “для нас”.

Поскольку до сих пор общепринятым является представление о единственности класса равномерных и строго периодических процессов, то процедура метризации длительности, по сути дела, сводилась только к принятию метрических аксиом. Что касается выбора меры длительности, то этот вопрос либо вовсе не анализировался в силу его практической разрешенности, либо рассматривался как вопрос соглашения102. Но, как мы выяснили, метрику времени можно связать с разными классами соравномерных процессов, каждый из которых делает “ удобным” измерение времени в соответствующей области материальной действительности. Причем под “ удобством” понимается не бытовая комфортность, а максимальное упрощение научной картины мира. Так, общепринятый способ измерения времени оказывается “удобным” в том смысле, что позволяет максимально упростить научную картину физического мира, благодаря тому, что в качестве “часов” выбираются равномерные или строго периодические процессы, принадлежащие классу инерциально-равномерных” движений физического мира. Хотя способ метризации длительности выбирает исследователь, тем не менее здесь нет никакого элемента субъективизма, поскольку выбираемые для определения меры длительности процессы принадлежат объективно существующим в материальном мире классам соравномерных процессов.

Таким образом, в зависимости от того, какой класс соравномерных процессов взят нами в качестве материальной основы метризации длительности, мы будем иметь соответствующую форму объективного времени.

Рассмотрим теперь основные метрические аксиомы.

Пусть а, в, с - некоторые мгновения бытия материального объекта. Предположим, что при помощи того или иного класса соравномерных процессов введена мера длительности. Тогда величина длительности, или “временное расстояние”, между любыми двумя мгновениями а и в будет представлять собой функцию r (а, в), которая удовлетворяет следующим метрическим аксиомам:

1) r (а, в) > 0, если "а раньше, чем в";

r (а, в) = 0, если "а одновременно с в";

r (а, в) < 0, если "а позже, чем в" (или, что то же: "в раньше, чем а");

2) r (а, в) = - r (в, а);

3) r (а, в) + r (в, с) = r (а, с).

Метризованная таким образом длительность и есть время103.

Легко видеть, что метрические аксиомы остаются тождественными при использовании любых классов соравномерных процессов для установления меры длительности.

Действительно, отношения “раньше (позже), чем” между мгновениями бытия рассматриваемого объекта не зависят от того, при помощи какого класса соравномерных процессов вводится мера длительности. Поэтому если при некотором способе введения меры длительности момент а был раньше момента в, а момент в раньше момента с и при этом выполнялись указанные выше метрические аксиомы, то и при любом другом способе определения меры длительности сохранится порядок моментов а, в, с и будут выполняться те же метрические аксиомы.

2. Объективность времени как метризованной длительности

Подытоживая сказанное выше, мы можем утверждать, что время как метризованная при помощи тех или иных классов соравномерных процессов длительность, несомненно, объективно, и его объективность обусловлена, во-первых, объективностью самого бытия, пребывания материального мира, его объектов, процессов и событий, во-вторых, объективным существованием соответствующих классов соравномерных процессов и, в-третьих, объективной структурированностью временных свойств, связей и отношений данной области материального мира относительно равномерной длительности потока соравномерных процессов как специфической формы объективного времени.

Вместе с тем имеются два противоположных, но в равной степени ошибочных подхода к решению проблемы объективности времени. Первый исходит из того, что время объективно в том смысле, что самостоятельно существует в материальном мире как некоторая материальная или идеальная субстанция (субстанциальная концепция времени), а вторая полностью отрицает объективность времени104.

Наиболее известной субстанциальной концепцией является концепция абсолютного времени классической физики, в которой время рассматривается как нематериальная субстанция, существующая наряду с материальными процессами, но независимо от них.

Ньютоновская концепция господствовала в естествознании более двухсот лет. Лишь в начале XX столетия на смену субстанциальной концепции времени классической физики пришла реляционная концепция теории относительности. Однако мнение, будто с всеобщим признанием теории относительности полную победу одержала реляционная концепция, весьма далеко от истины. Анализ существующих в философии и естествознании представлений о времени приводит к выводу о том, что наряду с реляционной концепцией широкое распространение имеет если и не тождественное ньютоновскому, то, по крайней мере, квазиньютоновское представление о времени как о некотором равномерно текущем, но весьма неопределенном по своей природе "потоке" или "течении".

Объясняется это тем, что, помимо элементарной живучести в сознании людей ньютоновской идеи абсолютного времени, сама теория относительности имеет некоторые черты, способствующие принятию интуитивных представлений о времени как о некотором объективном вездесущем равномерном движении. В теории относительности, а сегодня уже и во всей физике, общепринятым является предложенное А. Эйнштейном операциональное определение времени как некоторого измеряемого обычными часами физического параметра или некоторой "независимой переменной бытия". Но такое определение времени сугубо феноменологично. Здесь, по сути дела, абсолютизируется общепринятый способ измерения времени и предлагается, не задаваясь метафизическими вопросами о природе и сущности времени, довольствоваться результатами его измерения105. При этом время приобретает сугубо локальный характер. Правда, вводя представление о стандартных часах и разработав приемы синхронизации пространственно удаленных друг от друга часов, в СТО удается ввести представление о едином времени данной инерциальной системы отсчета. Однако операциональное определение времени как измеряемого обычными часами физического параметра оставляет открытым вопрос о природе этого параметра. В этих условиях представление о том, что в каждой инерциальной системе есть некоторое особое равномерное движение, которое не идентифицируется с конкретными равномерными движениями, при помощи которых измеряется время, а рассматривается как особое вездесущее движение, является вполне естественным онтологическим дополнением к сугубо феноменологическому представлению о времени как о физическом параметре, измеряемом синхронно идущими часами.

Выше мы отметили, что поток соравномерных процессов в соответствующей области материальной действительности выступает как материализованная форма существования равномерной длительности. В условиях, когда из всего бесконечного многообразия классов соравномерных процессов общеизвестным является один единственный класс “ инерциально-равномерных” движений, подобная “ материализация” равномерной длительности способна вызвать иллюзорное представление о материальности самого физического времени.

Существованию идеи субстанционального времени способствует и присущее человеку чувство времени, благодаря которому ему кажется, что он непосредственно воспринимает его равномерное течение и оценивает в общепринятых единицах величины различных интервалов длительности.

В формировании представления о времени как о некоторой равномерно текущей самостоятельной сущности важную роль играет также гносеологический принцип персонификации, согласно которому, как только в процессе познания те или иные свойства, связи и отношения материального мира фиксируются в понятиях и обретают собственные имена, так сразу же на свет появляются своего рода "лингвистические персоны", с которыми человек начинает обращаться как с самостоятельными сущностями106. Одной из таких персонифицированных абстракций и является субстанциальное время.

Онтологическая неопределенность фигурирующего в физике и в других естественных науках "времени" как некоего измеряемого обычными часами физического параметра, распространенность среди естествоиспытателей и философов интуитивных представлений о времени и, наконец, широкое обсуждение в последние десятилетия проблемы многообразия форм времени побуждают некоторых исследователей разрабатывать теории субстанциального времени. Интерес к ним в последние годы заметно возрос. Особую популярность обретает разработанная Н.А. Козыревым теория субстанциального времени /Козырев, 1958, 1991/. Однако анализ теории причинной или несимметричной механики Н.А. Козырева показывает, что в ней слишком много произвольных, а нередко и явно ошибочных положений и выводов для того, чтобы можно было считать ее достаточно серьезной научно обоснованной теорией времени.

В качестве примера субстанциальной концепции времени укажем на “конструкцию времени” А.П. Левича /Левич, 1986, 1989, 1993, 1996 а, b/. Суть ее состоит в следующем. Все изменения “естественных систем” (т.е. таких материальных образований, как живая клетка, живой организм, популяция животных, человеческое общество и т.п.), А.П Левич сводит к смене их состава (в клетке меняются атомы и молекулы, в живом организме - клетки, в популяции - отдельные особи, в человеческом обществе - люди и т.д.). Автор вводит понятие “ обобщенное движение” , или “ генеральный процесс” , под которым понимает смену состава естественных систем. Понятие “ течение времени” он объявляет синонимом понятия “ генеральный процесс” и считает, что такое определение, хотя и не проясняет природы времени, тем не менее оказывается полезным, операционально задавая события как замены элементов системы /Левич, 1989, с. 310/.

Далее вводится понятие “ пространство состояний” , представляющее собой абстрактное математическое пространство, “ точками” которого являются элементы рассматриваемой “естественной системы”, а сама система представляется в виде некоторого объема этого пространства, охватывающего все те элементы (точки пространства), из которых в данный момент состоит система. В такой абстрактной модели “ генеральный процесс” , или “ течение времени” , можно представить себе как пролетающий через контуры системы поток точек пространства состояний.

При этом автор прекрасно понимает, что если подобную модель использовать применительно к таким надмолекулярным естественным системам, как живая клетка, живой организм, популяция животных, человеческое общество и т.п., то термины “ время” , “ движение” , “ пространство” будут иметь лишь метафорической смысл /Там же, с. 322/. Действительно, было бы странно представлять себе, что через живой организм в реальной действительности пролетает поток живых клеток, а через общество - поток людей. Однако А.П. Левич считает, что это “слабая гипотеза”. “Сильная гипотеза”, с его точки зрения, заключается в предположении, что разработанную им модель можно экстраполировать на глубинные уровни организации материи и что на уровнях, уходящих вглубь элементарных частиц и не доступных наблюдению, “генеральный процесс” можно представить себе как идущий из глубин материи реальный поток предэлементов, который и является “ порождающим потоком” , или, иначе, субстанциальным временем в духе субстанциального времени Н.А. Козырева (см.: /Левич, 1989; 1993 а, б; 1996 а, б/). Таким образом, в “ конструкции времени” А.П. Левича происходит странная метаморфоза: процессы, протекающие в абстрактных математических пространствах состояний, после экстраполяции “ конструкции” на глубинные уровни организации материи, превращаются в материальный процесс, протекающий в обычном физическом пространстве и позволяющий рассматривать элементарные частицы как “ стоки” и “ истоки” предэлементов, а сам “ поток предэлементов” , по аналогии с идущим от Солнца потоком фотонов, - как идущий из глубин материи и вызывающий к жизни все процессы материального мира материальный поток, или, иными словами, “ течение времени” .

На наш взгляд, предлагаемая А.П. Левичем “ конструкция времени” представляет определенный интерес как способ абстрактного моделирования и, возможно, математического описания процессов материального мира, но нельзя согласиться с превращением протекающих в математических “ пространствах состояний” абстрактных “ потоков элементов” естественных систем в материальные потоки физического мира, даже если такое превращение происходит в не доступных наблюдению глубинных уровнях материи.

Еще одной формой объективизации времени является концепция статичного времени, в которой время рассматривается как актуально существующее по всей своей длине особое измерение мироздания В последовательно развиваемой статической концепции прошлое и будущее существуют столь же актуально, как и настоящее. Современная форма статической концепции возникла в процессе становления и развития естествознания, когда с появлением графического изображения движения время начали изображать в виде целиком данной и равномерно градуированной числовой оси, а с появлением идеи многомерных пространств оказалось возможным представить время в качестве четвертого измерения пространственно-временного континуума. В сознании естествоиспытателей подобная идея возникла, видимо, только во времена Ж.-Л. д’Аламбера, а в явном виде была высказана Ж. Лагранжем. Но реальным элементом естественнонаучного восприятия мира идея четырехмерного пространственно-временного континуума становится только после создания А, Эйнштейном специальной теории относительности (1905) и ее геометрической интерпретации Г. Минковским (1908). До этого изображение времени в виде наличной целиком числовой оси в естествознании осознается лишь как абстракция, не имеющая прямого отношения к характеру временного бытия мироздания.

Значительно раньше, чем в естествознании, идея четырехмерности мироздания начинает развиваться в метафизических построениях философов-идеалистов и мистически настроенных мыслителей, которые пытаются использовать эту идею для “ объяснения” способа существования различного рода идеальных сущностей: ангелов, духов и т.д.107. Особенно интенсивно начинают развиваться мистические спекуляции вокруг идеи четырехмерного пространства, в котором четвертым измерением является время, в конце прошлого - начале нынешнего столетия108. Это было обусловлено, с одной стороны, объективной необходимостью пересмотра ньютоновских представлений о времени и с появлением в связи с этим критических работ Д.Б. Сталло, Э. Маха, А. Пуанкаре, И. Петцольдта и др. авторов, а с другой - возникновением мощной волны мистицизма и иррационализма, порожденной многими, и в том числе, социальными, факторами.

Появление в начале нынешнего столетия теории относительности многими было воспринято как естественнонаучное доказательство того, что объективно реальный мир четырехмерен. Этому способствовали неосторожные и философски несостоятельные заявления некоторых ученых, активно участвовавших в создании и развитии теории относительности (например, известное заявление Г. Минковского о пространстве и времени как тенях единого пространства-времени /Минковский, 1959/), а также популяризаторов этой теории109. Распространению концепции статического времени способствовала также дискуссия, возникшая в начале нынешнего столетия вокруг идей, высказанных английским философом Д.Э. Мак-Таггартом, который, указывая на противоречивость понятия времени, пытался доказать нереальность времени110 /Mac-Taggart, 1908/.

Несмотря на всю фантастичность онтологизированного четырехмерного пространственно-временного континуума событий, идея объективно реальной четырехмерности физического мира все еще привлекает некоторых физиков. В частности, статическая концепция времени в конечном итоге лежит в основе представлений о принципиальной возможности “ машины времени” и путешествия в прошлое за счет формирования при помощи сильных гравитационных полей особых топологических структур в четырехмерном пространстве-времени111.

Таким образом, в концепции статического времени склонность человека объективировать время достигает своего крайнего выражения: четырехмерный пространственно-временной континуум оказывается столь же актуально существующим, как и трехмерное физическое пространство; и если мы не можем свободно путешествовать вдоль временной оси, как это мы можем делать вдоль пространственных координатных осей, то трудности здесь скорее технического, чем принципиального характера, ибо прошлое и будущее существуют столь же реально, как настоящее, надо только найти способ преодолевать расстояния вдоль четвертой (временной) оси пространства-времени.

Хотя идея статичности времени и приводит к весьма фантастичной четырехмерности мироздания и всех наполняющих его материальных тел, а также делает мир событий предопределенным, поскольку все будущее (как и все прошлое) оказывается при этом объективно существующим в том же смысле, в каком существует настоящее, тем не менее трудно при общепринятых представлениях о времени построить логически последовательное доказательство невозможности идеи статичности времени,

Подобная “неуязвимость” концепции статичного времени имеет своим основанием то обстоятельство, что общепринятое в современной физике операциональное определение понятия времени и современные физические теории, в принципе допускают такую концепцию. Однако показанная нами относительность свойства равномерности материальных процессов и принципиальная возможность существования в разных областях и сферах реальной действительности качественно различных, не сводимых друг к другу времен делает в принципе невозможным представление о непосредственно актуальной четырехмерности мироздания.

Существует точка зрения, согласно которой понятие времени не имеет объективного онтологического значения, а относится к гносеологическим понятиям, в которых фиксируются субъект-объектные отношения

Отстаивая подобную точку зрения, Р.М. Айдинян пишет: “В философской литературе ошибочно принято считать, что отрицание объективности времени несовместимо с материализмом. При этом рассуждают так же, как древнеинедийский мыслитель Шридара, согласно которому все, что находится в познании, прежде должно находиться в реальном мире, так как в представлении есть время, то оно должно быть и во внешнем мире” /Айдинян, 1991, с. 166/.

В той мере, в какой Р.М. Айдинян выступает против субстанциализации времени и превращения его в самостоятельную сущность, с ним можно согласиться. Однако в приведенном выше тезисе отражено не просто неприятие автором субстанциализации времени. Согласно Р.М. Айдиняну, в силу того, что время - это “мера длительности процесса (движения, изменения); количественное выражение отношения длительности данного процесса к длительности эталонного процесса (т.е. движения Земли или движения часовой стрелки)” /с. 163-164/, а измерять длительность, т.е. сопоставлять ее с эталонной и выражать результат количественно может только человек в процессе познания, то “время” относится к гносеологическим понятиям, фиксирующим в себе лишь субъект-объектные отношения112.

С подобной интерпретацией содержания и статуса понятия “время”, вероятно, можно было бы согласиться, если бы все имеющиеся в материальном мире процессы абсолютно однозначно и единственным образом делились бы на равномерные и неравномерные и, соответственно, существовала бы одна единственная (определенная с точностью до постоянного “масштабного” коэффициента) истинная мера длительности и, следовательно, единственная метрика времени. В этом случае можно было бы считать, что поскольку существующие в неживой природе материальные системы не сопоставляют длительность своего бытия и протекающие в них процессы с какими-либо эталонными (равномерными) процессами, то для них нет времени как из-меренной, т.е. разделенной на равные интервалы, длительности, а есть только сама количественно неопределенная длительность. Если же для живых организмов (в том числе для человека) мера длительности обретает какое-то значение, то возникают “биологические часы” и организм начинает измерять длительность, в результате чего возникает время113.

Но в силу того, что равномерность не является абсолютным свойством одного единственного класса материальных процессов и в разных областях материальной действительности процессы объективно структурированы в различных временах, категория “время” оказывается не гносеологическим понятием, фиксирующим лишь субъект-объектные отношения, а понятием онтологическим, фиксирующим объективно существующие в материальном мире временные структуры материальных процессов и событий, которые в разных областях материальной действительности существенно различны.

3.Многоуровневость физического времени

В современной науке широкое распространение имеет представлений о времени как о чем-то вездесущем, едином и всеобщем, непрерывном и бесконечно делимом, "пронизывающем" все иерархические уровни организации материи.

Однако время, как метризованная длительность, неразрывно связано с классом тех соравномерных процессов, при помощи которых длительность метризована, и с той областью материальной действительности, которой принадлежит этот класс соравномерных процессов. Измеряемое общепринятыми единицами физическое время представляет собой длительность, метризованную “инерциально-равномерными” движениями макромира. Возникает вопрос: насколько правомерно экстраполировать это время в микро- и мегамир и использовать там общепринятые единицы измерения времени (“секунда” и “год”), которые изначально связаны с такими процессами макромира, как вращение Земли вокруг оси и ее обращение вокруг Солнца? Поскольку микро-, макро- и мегамир - это качественно разные уровни организации материального мира, объекты, процессы и события которых имеют свои диапазоны временного бытия, то можно предположить, что на этих уровнях организации материи существуют свои классы соравномерных процессов и, соответственно, свои специфические формы физического времени.

Для того чтобы выяснить, насколько правомерно подобное предположение, нам необходимо проанализировать характер соотношения временных свойств материальных процессов на стыке двух смежных, качественно различных уровней их иерархической организации в таких материальных объектах, в которых легко доступны для анализа как процессы обоих смежных уровней, так и механизмы интеграции процессов нижнего уровня в процессы иерархически более высокого уровня.

Именно такими материальными объектами в макромире, на наш взгляд, являются жидкие и газообразные среды. Здесь граница между иерархическими уровнями организации материи, которые можно рассматривать как микро- и макромиры, легко доступна для исследования, поскольку смежными уровнями являются, с одной стороны, уровень совершающих хаотическое броуновское движение атомов и молекул газа или жидкости (“ микромир” ), а с другой, - уровень аэро- и гидродинамических процессов макромира.

Как известно, поведение жидкой и газообразной среды в гидро- и аэродинамике описывается дифференциальными уравнениями, в которых дифференциал рассматривается как “бесконечно малая” величина соответствующего параметра среды114. В частности, дифференциалы пространственных координат характеризуют некоторый “бесконечно малый” элементарный объем жидкой среды, через поведение которого описываются гидродинамические процессы. Но если по существу рассматривать реальный смысл дифференциальных уравнений гидродинамики, то мы должны будем отметить, что этот “бесконечно малый” объем жидкости не может быть сколь угодно малым. Так, он не может быть равен, например, объему отдельной молекулы, ибо гидродинамические уравнения не могут описывать хаотические тепловые движения отдельных молекул. Гидродинамическим законам макромира подчиняется движение не отдельных молекул, а усредненное движение их достаточно больших групп, которое возникает в результате большого числа соударений молекул друг с другом.

Аналогичным образом дифференциал dt “независимой переменной бытия”, т.е. “времени”, не может быть сколь угодно малым, поскольку для того, чтобы из хаотических движений отдельных молекул среды возникло усредненное движение его элементарных (т.е. ”бесконечно малых”) объемов, необходим хотя и весьма малый, но отнюдь не сколь угодно малый интервал времени. Действительно, если мы будем рассматривать нашу жидкую среду на протяжении интервала длительности меньшего, чем так называемое среднее время свободного пробега молекул жидкости (обозначим D t), то вместо жидкой среды, подчиняющейся законам гидродинамики, мы будем иметь среду, состоящую из хаотически летящих в разных направлениях молекул. Усредненное движение молекул среды - это их движение по траектории, которая возникает в результате достаточно большого количества соударений с другими молекулами. Общее направление траектории совпадает с направлением движения жидкости, но сама траектория представляет собой ломаную линию, отдельные сегменты которой, заключающиеся между двумя смежными соударениями с другими молекулами, могут иметь самые разные направления, включая и противоположные общему направлению траектории. В интервалах длительности, меньших, чем D t, траектории полетов всех молекул будут представлены не усредненными траекториями, а теми их сегментами, по которым в данный момент движутся молекулы среды.

Таким образом, гидродинамические процессы макромира существуют в жидкой среде в интервалах длительности, не меньших, чем некоторые интервалы времени (обозначим D T), необходимые для предельно малого, но достаточного для возникновения усредненных движений молекул количества их соударений друг с другом. Для жидкой среды макромира “нулевым” интервалом длительности, на протяжении которого “ничего не происходит”, оказывается любой интервал, меньший, чем D T, начиная с которого возникают усредненные движения молекул и появляются гидродинамические процессы. Именно к этому предельно малому интервалу длительности как к “абсолютному нулю” стремится “бесконечно малая” величина дифференциала времени в дифференциальных уравнениях гидродинамики. Но вместе с тем он выступает в роли “абсолютного нуля” только при рассмотрении гидродинамических процессов макромира. Если же мы “спустимся” в микромир, то увидим, что этот “равный нулю” предельно малый интервал длительности макромира представляет собой весьма значительный, а для некоторых объектов и процессов микромира даже “бесконечно большой”, интервал длительности. Это обстоятельство свидетельствует о том, что на подобных стыках двух смежных уровней организации материальных процессов мы имеем не просто разные масштабы одного и того же физического времени, а различные формы физического времени соответствующих уровней организации материальных процессов.

Аналогичным образом можно было бы проанализировать соотношение временных свойств материальных процессов разных иерархических уровней организации и в других материальных средах макромира. Правда, в разных средах предельно малые интервалы длительности, на протяжении которых процессы иерархически более низких уровней организации материальных систем и протекающих в них процессов интегрируются в элементарные события и акты процессов более высокого уровня, могут очень сильно варьироваться. Поэтому физическое время макромира не имеет единого для всех материальных процессов и событий нижнего предела.

Рассмотрим теперь соотношение временных характеристик процессов и событий макро- и мегамира.

Здесь важно иметь в виду, что мегамир по своим пространственно-временным масштабам отличается от привычного нам макромира примерно так же, как макромир отличается от микромира, если под микромиром понимать мир элементарных частиц. Мегамир - это не околоземной и даже не окологалактический космический мир, а тот мир, который описывается космологическими моделями и в научной литературе именуется "Вселенной в целом" или Метагалактикой. Некоторая, по всей видимости, весьма незначительная часть описываемой космологическими моделями "Вселенной в целом" доступна наблюдению при помощи современных астрономических инструментов. Эта область Метагалактики охватывает сферу радиусом в 12-15 млрд. световых лет.

Согласно современным представлениям, Метагалактика находится в состоянии расширения, начавшегося, примерно, 10-15 млрд. лет тому назад. В космологии, помимо всеобщего расширения Вселенной, исследуется множество других процессов, так или иначе влияющих на распределение в пространстве галактик и их скоплений и определяющих многие наблюдаемые свойства Метагалактики и заполняющего ее субстрата. Так, рассматриваются различного рода волновые процессы и вихревые движения в космологическом субстрате115. При этом космологический субстрат математически описывается как некоторая непрерывная, своего рода "жидкая" среда, "атомами" или "молекулами" которой являются отдельные галактики и их скопления. Поскольку при этом предполагается, что время, в котором описываются процессы мегамира, - это то же самое, измеряемое при помощи "обычных часов" в общепринятых единицах, время макромира, то у исследователей не возникает никакого вопроса о специфике временных свойств мегамира и, в частности, о существовании нижних временных границ описываемых в космологии процессов. Вместе с тем "бесконечно малые" элементы объемов и интервалов длительности дифференциальных уравнений космологических теорий не могут быть сколь угодно малыми. Как известно, галактики в метагалактическом пространстве распределены далеко не равномерно, а образуют различного вида скопления, средние размеры которых равны примерно 2-3 Мпс116. Имеются основания считать, что однородность распределения материи во Вселенной достигается только в больших масштабах, порядка 1000 Мпс /Космология: теории и наблюдения, 1979, с. 6/. Но даже если признать, что "бесконечно малый" элемент объема космологического субстрата в космологических теориях не может быть меньше средних размеров отдельных скоплений галактик, а под "элементарным событием" понимать элементарное изменение состояния "бесконечно малого" объема космологического субстрата, возникающее в результате какого-либо воздействия на него со стороны окружающей среды, то "бесконечно малый" интервал длительности "элементарного события" в мегамире (или, иначе, длительность "космологического мгновения") оказывается равным миллионам лет.

Мы рассмотрели соотношение физических времен микро-, макро- и мегамира и показали, что время макромира имеет нижнюю и верхнюю границы, физические же времена микро- и мегамира имеют верхнюю и нижнюю границы соответственно. Но можно предположить, что аналогичным образом обстоит дело с нижним пределом физического времени микромира и верхней границей времени мегамира.

Так, если говорить о микромире, то к необходимости квантования пространства и времени приходят физики в процессе разработки теории элементарных частиц. При этом кванты пространственных расстояний и длительностей событий выступают не как жестко фиксированные раз и навсегда “ фундаментальные длины” и “ естественные меры” длительности, а как величины, обретающие все меньшие значения по мере увеличения энергии взаимодействия элементарных частиц117.

О существовании верхних границ физического времени мегамира можно судить на том основании, что, согласно современным представлениям, описываемая космологическими моделями Вселенная - это лишь некоторая часть материального мира, за пределами которой могут существовать иные “ Вселенные” , обладающие свойствами, весьма отличными от свойств “ Вселенной” , в которой находится наша Галактика. Соответственно и время существования этой части мироздания ограничено сверху. В зависимости от того, какая космологическая модель адекватно описывает “ Вселенную” , ее судьба за пределами срока существования может быть различной.

Обобщая полученные результаты, можно сделать вывод, что в микро-, макро- и мегамире существуют свои специфические формы физического времени. При этом, поскольку эквивалентные нулю "бесконечно малые" интервалы каждой из этих форм времени оказываются "бесконечно большими" по отношению к процессам и явлениям, протекающим во временных масштабах более "низкого", или более "фундаментального", уровня организации материального мира, мы можем утверждать, что эти формы времени не являются ни разными масштабами одного единого физического времени, ни разномасштабными продолжениями одна другой. Каждая из них представляет собой метризованную при помощи соответствующих классов соравномерных процессов равномерную длительность. То обстоятельство, что эти времена поддаются измерению при помощи одних и тех же единиц ("секунда", "год") физического времени макромира, обусловлено, на наш взгляд, тем, что классы соравномерных процессов микро-, макро- и мегамира состоят из механических (в микромире - квантово-механических) движений закрытых консервативных динамических систем, в которых действует закон сохранения энергии движения, или, иначе, механической энергии. В микро- и макромире реальное существование подобных классов материальных процессов установлено эмпирически. Что касается мегамира, то временные масштабы метагалактических процессов столь велики, что нет никакой возможности эмпирически выявить соответствующий класс соравномерных процессов и использовать его для измерения времени118. Но нет никаких оснований и для того, чтобы отрицать существование в мегамире закрытых консервативных динамических систем, движения которых составляют материальную основу космологической формы физического времени.

Развиваемое нами представление о временной организации физического мира требует более осторожного использования таких понятий, как "момент", "мгновение", "точка" на шкале временной оси, поскольку на разных уровнях эти понятия, сохраняя идентичный смысл, обретают совершенно разное содержание. В рамках же общепринятых представлений о времени как о чем-то едином, "сплошном", насквозь пронизывающем все иерархические уровни структурной организации материального мира, указанным выше понятиям соответствует временной интервал, по длительности, сколь угодно близкий к абсолютному нулю. Подобное представление о смысле этих понятий нередко приводит к серьезным недоразумениям.

Так, например, при изложении содержания и выводов теории относительности понятие "событие" обычно определяется чисто формально, как такое “реальное или воображаемое происшествие, занимающее так мало места в пространстве и настолько короткое по длительности, что его можно считать занимающим всего лишь одну точку в пространстве и один момент во времени” /Мардер, 1977, с. 53/. При этом терминам "точка пространства" и "момент времени" обычно придается буквальный смысл, т.е. предполагается, что их значения близки к абсолютному нулю, и поэтому под "событием" можно понимать любое событие не только мегамира, но макро- и даже микромира.

Такое излишне буквальное понимание равенства нулю пространственных и временных характеристик "события" позволяет некоторым философам ставить под сомнение вообще правомерность использования в физике понятия времени. Так, например, Н.Н. Трубников, ссылаясь на приведенное выше определение Л. Мардером понятия "событие", пишет: “Настоящее время, а через него прошедшее и будущее превращаются здесь в отвлеченную математическую величину, в точку, размеры которой неудержимо стремятся к нулю. И эта призрачная, стремящаяся к нулю точка уничтожает реальные размеры настоящего. И она тем ближе располагается к нулю (эта величина настоящего), чем отвлеченнее уровень наших абстракций времени, с одной стороны, и чем выше уровень наших инструментальных его измерений - с другой” /Трубников, 1987, с. 168/.

Подобная абстрактность физических теорий как раз и не позволяет придавать столь буквальное значение математическим понятиям и считать, что если некоторая величина стремится к нулю (или к бесконечности), то эта величина действительно может сколь угодно мало отличаться от "абсолютного нуля" (или при стремлении к бесконечности становиться больше любой сколь угодно большой величины). В действительности понятие "точка" четырехмерного пространственно-временного континуума обретает разный смысл в зависимости от того, что мы рассматриваем в качестве "мира событий": "Вселенную в целом" или совокупность событий окружающего нас макромира, или, наконец, мир событий микромира.

Итак, мы пришли к выводу о том, что время на каждом иерархическом уровне организации материи, во-первых, "квантовано", ибо существуют такие "бесконечно малые" интервалы длительности, меньше которых на данном уровне организации материального мира "не бывает", и, во-вторых, непрерывно и бесконечно делимо, поскольку "кванты" времени эквивалентны интервалам нулевой длительности, ибо в их пределах "ничего не происходит". Такие выводы позволяют по-новому взглянуть на связанную с проблемой дискретности (квантованности) и непрерывности (континуальности) времени проблему естественной меры времени119.

Вопрос о существовании “ естественной” меры времени и пространства решается традиционно однозначно, причем очень часто предполагается, что в случае континуальности времени и пространства их мера вносится извне и устанавливается конвенционально.

Такой точки зрения придерживались, например, философы средневековой Оксфордской школы натурфилософов, начиная с трудов Роберта Гроссетесте (ок. 1168-1253). Они считали, что несоизмеримость диагонали и стороны квадрата свидетельствует против идеи квантованности пространства и поскольку континуум делим до бесконечности, то в континууме по самой его природе нет никакой первичной и единственной меры, поэтому для измерения пространственных интервалов необходимо вводить условные единицы измерения (См.:/Уитроу, 1964, с. 219/).

А. Грюнбаум рассматривает позицию философов Оксфордской школы как позицию философских предшественников Б. Римана (1826-1866). Он считает, что если бы пространство и время были квантованы и “обладали внутренней мерой или “ внутренне присущей метрикой” , отношения конгруэнтности (равно как и неконгруэнтности) получались бы для непересекающихся пространственных интервалов” и отстоящих друг от друга во времени интервалов длительности “именно в силу... присущей им метрики” /Грюнбаум, 1969, с. 20/. Но так как “интервалы математически непрерывного физического пространства и времени лишены внутренней метрики”, то “основа для измерения протяженности физического пространства или времени должна быть обеспечена с помощью сравнения интервала с телом или процессом, который сопоставляется с ними извне и является тем самым “ внешним” по отношению к интервалу” /Там же/. Самоконгруэнтность же перемещаемого в пространстве или во времени метрического стандарта, полагает А. Грюнбаум, устанавливается конвенцией.

А. Грюнбаум считает, что его понимание конгруэнтности представляет собой “более ясное изложение того, что было довольно туманно изложено Риманом” в его “ Инаугурационной лекции” относительно пространства и времени /Там же, 23/. Однако Б. Риман, на наш взгляд, стоит на несколько иных позициях. В упомянутой лекции Б. Риман рассматривает n-кратно протяженные многообразия, среди которых, как частный случай, присутствует трехмерное физическое пространство (“ трижды протяженное многообразие” ), и хотя Б. Риман не упоминает время, тем не менее все его рассуждения можно отнести и ко времени как к однократно протяженному многообразию. При этом из всех возможных n-кратно протяженных многообразий Б. Риман рассматривает такие многообразия, в которых линейный элемент ds выражается формулой ds = , и показывает, что этот линейный элемент характеризуется мерой кривизны пространства.

В этой весьма содержательной работе Б. Римана нас особо интересует заключительная часть, в которой он рассматривает приложение полученных им выводов к реальному физическому пространству и задается вопросом о внутренней причине возникновения метрических отношений в пространстве при рассмотрении его в бесконечно малом. “Этот вопрос, - пишет Б. Риман, - конечно, также относится к области учения о пространстве, и при рассмотрении его следует принять во внимание сделанное выше замечание о том, что в случае дискретного многообразия принцип метрических отношений содержится уже в самом понятии этого многообразия, тогда как в случае непрерывного многообразия его следует искать где-то в другом месте. Отсюда следует, что или то реальное, что создает идею пространства, образует дискретное многообразие, или же нужно пытаться объяснить возникновение метрических отношений чем-то внешним - силами связи, действующими на это реальное” /Риман, 1979, с. 32-33/.

Согласно Б. Риману, метрика физического пространства зависит от физических причин возникновения метрических отношений, причем в случае, когда идея пространства создается непрерывным многообразием, возникновение метрических отношений следует объяснять чем-то внешним, а именно - силами связи, действующими на это реальное многообразие. Решение этой проблемы, считает Риман, надо искать в физике. Завершая свою работу, он пишет: “Здесь мы стоим на пороге области, принадлежащей другой науке - физике, и переступать его не дает нам повода сегодняшний день” /Там же, с. 33/.

Таким образом, даже в том случае, когда идею пространства образует непрерывное многообразие, метрические отношения определяются внешними силами связи и установление метрики пространства оказывается не предметом конвенции, а проблемой физических исследований. Аналогичный вывод справедлив и по отношению ко времени. Причем сегодня мы можем сказать, что при решении вопроса о метрике времени (а также, видимо, и пространства) мы стоим не на пороге физики, а на пороге естествознания, поскольку этот вопрос по-разному решается, по крайней мере, в физике и биологии. Так, если в физическом мире эквивалентные бездлительным мгновениям кванты физического времени представляя собой открытые интервалы не имеют точных и однозначных для всего физического мира значений и не могут служить естественной мерой времени, то в живом организме кванты биологического времени не только могут служить естественными его единицами, но, по всей вероятности, и служат таковыми для генетического аппарата живого организма.

4.Историчность времени как метризованной длительности.

Весьма примечательной особенностью времени как метризованной длительности является его историчность: каждая конкретная форма времени возникает, развивается и исчезает вместе с возникновением, развитием и прекращением существования соответствующего класса соравномерных процессов.

Так, например, биологическое время существует только в том случае, если актуально существует живой организм, являющийся носителем тех соравномерных биологических процессов, которые составляют материальную основу биологического времени. При этом по мере развития индивида от эмбриона до взрослого организма и превращения его в сложную многоуровневую биологическую систему определенным образом, видимо, развивается и обретает многоуровневую иерархическую структуру и биологическое время. И наконец, со смертью живого организма и прекращением в нем биологических процессов исчезает и биологическое время.

Вполне естественно, что до возникновения жизни на Земле ни о каком биологическом времени, по крайней мере, в пределах Земли, не могло быть и речи. Более того, если истинна космологическая модель расширяющейся Вселенной, то можно утверждать, что на ранних этапах, пока не возникли планетные системы с благоприятными для возникновения жизни условиями, в пределах всей Вселенной не было никакой живой материи, а следовательно, и биологического времени.

Исторично не только биологическое, но и физическое время.

Действительно, если мысленно устремиться в прошлое, то по мере приближения к начальному Великому Взрыву мы будем наблюдать постепенное исчезновение всех тех материальных тел и систем (галактик, планетных систем, звезд, молекул и атомов), которые являются материальными носителями процессов класса “инерциально-равномерных” движений; и, видимо, еще задолго до достижения начального сингулярного (особого) состояния Вселенной, при котором вся материя пребывает в виде сверхплотного облака элементарных частиц, мы должны наблюдать полное исчезновение класса "инерциально-равномерных" движений, и во всей Вселенной не останется никаких, по крайней мере, нам известных, материальных носителей физического времени. С этого этапа теряет смысл измерение длительности “часами”, “минутами”, “секундами” и другими общеизвестными единицами физического времени, поскольку эти единицы длительности невозможно фиксировать никакими материальными процессами.

Однако исчезновение класса “инерциально-равномерных” движений, а вместе с ним и физического времени, отнюдь не означает прекращение существования самой Вселенной. Вселенная или, иначе, материальный мир продолжает актуально существовать, длиться, и в нем, несомненно, протекают какие-то процессы, поскольку элементарные частицы, из которых состоит изначальное сверхплотное “облако”, не могут находиться в абсолютно “застывшем” состоянии. Более того, согласно “горячей” модели Вселенной, на начальных этапах расширения Вселенная состоит из элементарных частиц, не имеющих массы покоя, а следовательно, не способных находиться в состоянии покоя. Не исключено, что при сингулярном состоянии во Вселенной, помимо хаотических полетов со скоростью света элементарных частиц, происходят и крупномасштабные процессы, среди которых, возможно, имеются и такие, при помощи которых можно было бы метризовать длительность бытия Вселенной.

Обсуждая проблему начального момента расширения Вселенной, Э.М. Чудинов выделяет несколько вариантов ее решения /Чудинов, 1979, с. 292-294/. Первый из них - это точка зрения некоторых космологов, которые считают, что начало расширения Вселенной и есть начало времени ее существования. Философской основой такого представления является тезис о том, что время - это неотделимая от материи форма ее существования и поэтому идея “ чистого времени” до возникновения самой Вселенной бессмысленна. Автор при этом указывает, что речь здесь идет о “ координатном времени” , при устремлении которого к нулю устремляется к нулю и функция R(t), характеризующая расстояния между точками пространства. “В рамках таких рассуждений вопрос о том, что существовало “ до” сингулярности, не может быть разумно поставлен” /Там же, с. 293/. Но если координатное время заменить другим типом времени, то можно получить иное решение проблемы. О возможности перехода к другому типу времени свидетельствуют выводы физиков В.А. Белинского, Е.И. Лифшиц, И.М. Халатникова и американского ученого Ч. Мизнера о том, что “при сжатии пространства вблизи сингулярной точки (при малых t) основные параметры, и в том числе и радиус R, осциллируют. Причем за конечное время происходит бесконечное число осцилляций” /Там же, с. 293/.

Эти два подхода, по мнению Э.М. Чудинова, имеют тот недостаток, что они основаны на экстраполяции разработанных применительно к объектам и процессам макромира пространственно-временных понятий на очень малые области, вплоть до сингулярности, отождествляемой с математической точкой. Но подобная экстраполяция, пишет автор, вряд ли правомерна, поскольку в условиях высокой плотности материи, достигающей порядка 10 г/см, понятие метрического пространства-времени, а возможно, и временного топологического отношения “ до-после” , теряет свой смысл. В таком выводе, считает он, нет ничего мистического. “Возможно, что в данном случае физика подводит нас к новым, более фундаментальным формам существования материи, чем время и пространство, что время и пространство являются лишь некоторыми предельными проявлениями этих форм в определенных физических условиях “ разреженной” материи” /Там же, с. 293-294/.

И, наконец, Э.М. Чудинов предлагает свое решение проблемы. Поскольку время - это последовательность событий, упорядоченных отношением “ до” и “ после” , то он полагает, что под последовательностью “событий” можно понимать “трансформацию качественно различных форм материи” и “ввести более общее понятие времени, нежели то, которым пользуется физика” /Там же, с. 294/. При таком обобщении понятия времени, полагает автор, можно было бы обсуждать вопрос о том, что было “до” сингулярности, а постановка вопроса о начале времени применительно ко Вселенной лишилась бы смысла.

В предложении Э.М. Чудинова имеется рациональное зерно. Не исключено, что имеются такие этапы эволюции Вселенной, когда не существует никаких классов соравномерных процессов и поэтому нет никаких объективных основ для метризации длительности. Если это действительно так, то предложение Э.М. Чудинова рассматривать в качестве времени последовательность этапов эволюции Вселенной может оказаться единственным способом заглянуть в “ досингулярные” ее этапы. Но может оказаться, что в период сингулярного состояния во Вселенной протекают какие-то определенным образом упорядоченные крупномасштабные процессы, скажем, типа пульсаций, опираясь на которые можно метризовать длительность бытия Вселенной в сингулярном состоянии.

Итак, мы определили время как метризованную при помощи того или иного класса соравномерных процессов длительность бытия материальных объектов, процессов и событий. Историчность всех конкретных классов соравномерных процессов делает историчным и само время как метризованную длительность, ибо любая форма времени существует лишь постольку, поскольку существует соответствующий класс соравномерных процессов.

Историчность времени как метризованной длительности свидетельствует о том, что здесь мы имеем дело не с философской категорией, а с естественнонаучным понятием времени.

Действительно, время как философская категория представляет собой атрибутивное свойство материального мира и движущейся материи, заключающееся, во-первых, в непрерывном без-начальном и без-конечном объективно реальном существовании, наличном бытии, актуальном длении материального мира, и во-вторых, в бренности всех конкретных материальных объектов, процессов и событий. Но время как философская категория не предполагает никакой универсальной, всеобщей, единой для любых областей материального мира и любых форм движения материи меры длительности. Поэтому, если, говоря о времени как о философской категории, мы продолжаем оперировать общепринятыми единицами измерения времени, то необходимо быть очень осторожными с выводами, поскольку этими единицами мы измеряем не “время вообще” как атрибутивное свойство материи и материального мира, а лишь метризованное “инерциально-равномерными” движениями физическое время.

Отождествление обозначаемых одним и тем же словом “время” философской категории и естественнонаучного понятия нередко ведет к весьма серьезным недоразумениям. Так, например, материалистический тезис о несотворимости и неуничтожимости материи и материального мира обычно интерпретируется как безначальность и бесконечность бытия материального мира во времени, причем предполагается, что время измеряется общепринятыми единицами, т.е. секундами, минутами и т.д. Однако то обстоятельство, что измеряемое общепринятыми единицами физическое время - это всего лишь одна из неограниченного множества исторических форм времени как метризованной длительности, не позволяет интерпретировать материалистический тезис о несотворимости и неуничтожимости материи в плане количественной бесконечности физического времени. В частности, отсутствие класса “инерциально-равномерных” движений и, соответственно, отсутствие общеизвестного физического времени при “начальном”, т.е. предшествующем Великому Взрыву, состоянии Вселенной отнюдь не означает, что при этом не существовал и не длился материальный мир.

Во избежание недоразумений было бы желательно иметь разные словесные обозначения для философской категории и естественнонаучного понятия времени. Однако на протяжении всей истории философии и естествознания они обозначались одним и тем же словом “время”, и это слово настолько глубоко вошло в понятийный аппарат философских учений и естественнонаучных теорий, что вряд ли можно ожидать, что в ближайшем будущем удастся изменить словесное обозначение философской категории или естественнонаучного понятия времени. Поэтому на сегодняшний день наиболее оптимальным решением этой задачи, видимо, было бы написание философской категории “Время” с прописной буквы, а естественнонаучного понятия “время” - со строчной.

Итак, философская категория Времени - это не обобщение естественнонаучного понятия, фиксирующее в себе наиболее общие универсальные свойства всех форм времени как метризованной длительности. Время как философская категория, обозначающая атрибутивное свойство материи, форму его бытия, фиксирует в себе лишь объективное, самодостаточное, без-начальное и без-конечное наличное бытие, актуальное дление материального мира при непременной историчности и бренности любого материального образования.


101 Понятие состояние играет важную роль в современной науке. В наиболее общем виде это понятие можно определить следующим образом: “Состояние - это качественная и количественная определенность бытия конкретной формы материи, однозначно детерминирующая ее эволюцию во времени” /Мякишев, 1980, 437-438/.

102 Как известно, еще А. Пуанкаре полагал, что выбор способа измерения времени определяется соглашение о степени его “удобства”. Под “удобством” понималась степень простоты возникающей при этом “картины мира” и законов, которым подчиняются материальные процессы /Пуанкаре, 1990, с. 224/. Представление о конвенциональности способов измерения времени имеет распространение и в наши дни (см.: /Сивухин, 1989, с. 25; Левич, 1989, с. 311/).

103 Представление о времени как об “измеренной”, т.е. разделенной на равные интервалы, длительности можно найти у Р. Декарта, Б. Спинозы, Т. Гоббса, Дж. Локка. Соответствующие взгляды Р. Декарта и Дж. Локка мы рассмотрели (см.: стр. 111-112 и стр. 128).

Б. Спиноза (1632-1677) считал, что длительность - это “атрибут, под которым мы постигаем существование сотворенных вещей так, как они пребывают в действительности” /Спиноза, 1957, т. 1, с. 278/. “Чтобы определить длительность данной вещи, мы сравниваем ее с длительностью вещей, имеющих прочное и определенное движение, и это сравнение называем временем. Поэтому время не состояние вещей, но только модус мышления..., служащий объяснению длительности” /Там же, с. 362/.

104 Мы не будем здесь рассматривать концепции, в которых время представляется как нечто существующее в индивидуальном или каком-то надмировом сознании. Это не означает, что мы полностью отрицаем подобные концепции. Более того, мы считаем, что время - это весьма сложный объективно-субъективный феномен, который невозможно до конца раскрыть без глубокого анализа субъективного времени и выяснения характера и закономерностей взаимосвязи объективного времени материального мира и субъективного времени человеческого сознания. Поэтому анализ концепций, в которых время рассматривается как нечто присущее индивидуальному или надмировому сознанию, мы изложим до второй части работы, посвященной проблеме субъективного времени.

105 Так, например, Р. Фейнман, указав, что нет удовлетворительного определения времени, замечает: “Быть может, следует признать тот факт, что время - это одно из понятий, которое определить невозможно, и просто сказать, что это нечто известное нам: это то, что отделяет два последовательных события!

Дело, однако, не в том, как дать определение понятия "время", а в том, как его измерить” /Фейнман и др., 1976, с. 87/.

Логическим завершением подобных представлений является действительное признание некоторыми исследователями понятия времени как принципиально неопределяемого исходного фундаментального понятия науки. Так, например, А.П. Левич в своих работах настоятельно подчеркивает, что время - это одно из неопределяемых понятий науки и что познание времени сводится к созданию таких конструкций времени , которые наилучшим образом отражали бы интуитивные представления о времени представителей разных наук (см.: /Левич, 1996, 1993/).

106 Анализируя место и роль гносеологического принципа персонификации, Р.М. Айдинян отмечает, что подобная персонификация является большим шагом вперед в познании, поскольку превращение в самостоятельные объекты познания свойств, связей и отношений материального мира позволяет анализировать и сопоставлять их между собой и выявлять у них, в свою очередь, свои свойства, связи и отношения и тем самым все глубже проникать в объективные закономерности материального мира /Айдинян, 1991/. Однако этот процесс имеет и свою оборотную сторону, поскольку порождает представление о самостоятельных, существующих независимо от своих материальных носителей свойствах и отношениях. Р.М. Айдинян приводит ряд любопытных примеров персонификации в современной научной литературе таких абстрактных понятий, как информация , энтропия и др. /Айдинян, 1991, с. 151-153/.

107 Так, еще в XVII в. Кембриджский платоник Генри Мор (1614-1687) выдвинул идею четырехмерности реального пространства, причем духи, считал он, имеют в отличие от людей четыре измерения /More H. Enchiridion meta physicum. - London, 1671, p. (Цит. по: /А.М. и М.В. Мостепаненко, 1966, с. 9/).

108 В качестве примера появившихся в этот период мистических концепций можно указать на так называемую трансцендентально-кинетическую теорию времени мистика М. Аксенова, в рамках которой мироздание обретает фантастические черты. “Все объекты нашего восприятия, - пишет М. Аксенов, - простираются и в четвертое измерение, так что трехмерные для нас объекты на самом деле четырехмерны... Все объекты четырехмерного пространства пребывают в абсолютном покое, воспринимающее же в нас начало непрестанно совершает несознаваемое нами движение в направлении четвертого измерения, по нормали к нашему трехмерному пространству...” /Аксенов, 1896, с. 4/.

109 Так в книге Ф. Ауэрбаха “Пространство и время. Материя и энергия. Элементарное введение в теорию относительности” /Ауэрбах, 1922/ популярное изложение идеи четырехмерного пространства-времени похоже на “учение” М. Аксенова об объективной реальности как о четырехмерном сверхпространстве (См. в книге Ф. Ауэрбаха гл. 1, параграф 5: “Понятие времени. Четырехмерный мир”).

110 Д.Э. Мак-Таггарт писал, что временные отношения предшествования между событиями, с одной стороны, представляются как отношения предшествования и последовательности, порождаемые отношениями раньше (позже), чем , а с другой - как отношения между этими же событиями, но вызванные их принадлежностью к прошлому, настоящему и будущему. Первую серию отношений Мак-Таггарт именует В-сериями , а вторую - А-сериями . При этом он отмечает, что первая серия объективна и неизменна, поскольку если событие М когда-то было раньше события N, то таковым оно будет всегда. Вторая же серия отношений подвижна, ибо любое событие, которое сейчас находится в настоящем, было раньше в будущем и будет позже в прошлом. Но вместе с тем второй ряд отношений более существен для понимания времени. Поскольку же противоречивые понятия, по Мак-Таггарту, не могут быть истинными, то время, природа которого определяется прежде всего второй серией отношений, нереально в силу противоречивости этого ряда отношений. При этом легко заметить, что В-ряды временных отношений определяют статичное время, при котором все события существуют как бы одномоментно выстроенные в ряд и упорядоченные неизменными отношениями раньше (позже), чем , а А-ряды отношений определяют динамическое время.

111 См., например: /Новиков, 1988/.

112 Аналогичную точку зрения отстаивает также .Ф. Лукьянов, который считает, что « основная причина неоднозначности истолкования природы и сущности времени... заключается в неправильной постановке самой проблемы времени”, при которой время рассматривается в качестве некоторого объективного явления, чего-то существующего "само по себе", вне и независимо от человека и его сознания", тогда как "... правильнее ставить вопрос не о том, что такое "время", рассматриваемое "само по себе", т.е. не об объективности самого времени, существующего вне и независимо от человека и его сознания, а об объективной основе категории "время"» /Лукьянов, 1982, с. 102/. Исходя из такой установки, автор следующим образом определяет понятие времени: “...время - это философская категория, отображающая количественную характеристику такой стороны процессов изменения объективной реальности, как длительность перехода из одного относительно устойчивого целостного состояния в другое относительно устойчивое целостное состояние в процессах взаимосвязи и взаимодействия” /с. 106/. Подводя итоги своим рассуждениям в указанном выше русле, автор заключает, что “категория времени обозначает не какое-то особое всеобщее свойство, имманентно присущее объективной реальности до человека и без человека (таким свойством является длительность процессов изменения), но является особым, присущим только человеку способом измерения длительности процессов изменения предметов познания и практики” /с., 114/.

113 Правда, Р.М. Айдинян не говорит о “возникновении времени” на уровне “биологических часов” живых организмов, а ведет речь о возникновении времени на уровне чувственного восприятия времени человеком. Он справедливо считает, что способность человека чувственно, т.е. непосредственно, не прибегая ни к каким часам, оценивать длительность - также есть измерение, хотя и не эталонированное. Но, во-первых, интуитивная оценка человеком интервалов длительности эталонирована при помощи прокалиброванных в единицах физического времени “биологических часов”; во-вторых, сложное поведение и деятельность живых организмов, и в том числе, сложные перемещения их в пространстве, были бы невозможны, если бы “биологические часы” не осуществляли контроль за течением физического времени и если бы в организме не происходило “считывание” показаний биологических часов и не осуществлялось бы временное согласование всего многообразия физиологических процессов организма, обеспечивающих заблаговременное программирование предстоящего поведения и деятельности и успешную реализацию этих программ.

114 Ниже мы будем вести речь только о жидкой среде, имея в виду, что все сказанное относится и к газообразной среде.

115 См., например, доклады Г. Дакур, Х. Нариви, Л.М. Озерного и др. на Краковском симпозиуме, посвященном сопоставлению теорий и наблюдений в космологии: /Космология: теории и наблюдения, 1979/.

116 Используемая в астрономии единица расстояния "парсек" представляет собой расстояние, с которого диаметр орбиты Земли виден под углом в 1 секунду, и равен 3.263 световым годам или 3.086*10м. Таким образом, линейные размеры скоплений галактик равны примерно 6.6 - 9.9 млн. световых лет..

117 В.П. Бранский, обсудив проблему квантования пространства-времени Минковского в микромире, заключает: “Итак, КПО (квантовый принцип относительности. - И.Х.) приводит к такому квантованию пространственно-временного континуума Минковского, при котором не возникает фундаментальной длины . Тем не менее третья мировая константа существует, но она оказывается зависящей от ђ и с : ее роль играет l = ђ с (или, что то же самое, a = ђ / с ). Выражаясь образно, можно сказать, что КПО дает не “жесткое” квантование М (т.е. пространства-времени Минковского. - И.Х.) ... , а мягкое . Именно в установке на жесткое квантование заключалась, по-видимому, главная причина неудачи всех попыток квантования СТО в прошлом” /Бранский, 1989, с. 64-65/. Под “мягким” квантованием автор имеет в виду возникновение разных значений по мере увеличения энергии взаимодействия элементарных частиц.

Изложенные здесь выводы современной теории элементарных частиц относительно квантования пространства благодаря указанной выше зависимости l от с легко переносятся и на квантование времени микромира.

118 Если бы человек жил не сто, а хотя бы порядка миллиона лет, то в качестве космической единицы измерения времени он мог бы использовать, скажем, галактический год, т.е. период обращения Галактики вокруг своего центра, который на уровне Солнечной системы равен примерно 250 млн. лет.

119 Вопрос о существовании “естественной” меры времени рассматривается и решается параллельно с вопросом дискретности или непрерывности пространства и существования естественной меры пространственного расстояния.