© С.С.Лазарев

Наши науки, которые нынче как мыши плодятся, // Тоже процессы, а если точнее, это лишь слепки, // Или следы тех процессов, которые в наших мозгах преломились. // Эти последние — высшая степень непостоянства, // Оно, как известно, нашим сознаньем зовется, // И как де Шарден полагал, это — верховный аттрактор, // Ради которого все остальное задумано было. // С этим, конечно, кто-то поспорить захочет, // Тот, кто Омегу никак не приемлет. // Впрочем, не будем, подобно поэту, оспаривать этих людей. // Лучше сейчас перейдем мы к аспекту другому. // И, как в математике, полюса два — два предела сравним, // Чтобы яснее природу процессов понять, // Все остальные процессы, которые счесть невозможно, // Место займут между двух полюсов — двух процессов. //

Первый из них — есть первичный процесс, // Что появился близ сингулярности, сразу при взрыве Большом. // Он же исчезнет последним, если другие процессы исчезнут. // Это одно означает: // Процесс тяготения вечен в масштабе Вселенной. // Он наиболее близок к тому, что Абсолютом зовется, // Что нелокально и вечно. // Этот процесс — не процесс: времени он неподвластен, // С которым мы дело имеем. // И ясно теперь, почему / он с геометрией слился. // Он есть число, как и другие процессы, // Которые тоже возникли в окрестностях взрыва Большого. // Электромагнитные это процессы, // А также и те, с чем микрофизика дело имеет. // Тоже они к математике близки, // И в жесткие формулы физики их облекают. // Эти наряды не могут никак подойти, // Например, к тем процессам, которые облик Земли формируют, // А тем более, к тем, на которых основана жизнь. // Впрочем, не стоит нам лезть в середину, а лучше рассмотрим мы полюс другой. // На полюсе том, точкой Омега который был назван Шарденом, // Видим мы крайнюю степень непостоянства — // Сферу любую сознанья возьмите. // Кстати, наука в сравнительном плане не очень подвижна, // И все же она переменам подвержена больше, чем жизнь организмов. // Что уж тогда говорить о других проявленьях сознанья, // Если они в языке отражаются даже. // Скажем, народов пословицы часто друг другу противоречат, // Мода, к примеру, иль женское непостоянство. // Кто-то воскликнет: “Неправда!”, но это как раз подтверждает, // Что мнения наши локальны и очень подвижны. // Где истина? — вечный вопрос. // И даже Иисус-полубог промолчал, тем паче Пилат — человек, // А значит, и вечность ему недоступна. //

Чтобы теперь дядька, что в Киеве, // Смог осознать, почему бузина в огороде, // Я, обнаглев, предлагаю понятие с термином новым. // Это понятие, нужное лишь для сравненья объемов процессов, // Ну, а назвал я его “спациозность”. // Spatium — слово латинское, что означает пространство, но также и временной интервал. // В нашем контексте оно означает не только процесса объем в четырех измереньях, // Но также и место процесса в филогенезе Вселенной. // Время внутри спациозности — время Ньютона, общая длительность то есть. // Спациозность была максимальной у первых процессов, возникших при взрыве Большом. // Можно представить себе пирамиду процессов, // Где в основаньи широком первые были процессы, // Они вездесущи и вечны почти, // Если рассматривать их в общем масштабе Вселенной. // В первую очередь здесь, как уже отмечалось, // Будут такие процессы, которые гений Ньютона в законы сумел заковать. // Это, напомним, есть мир априорный. //

Наше сознанье — венец пирамиды процессов, // И минимальна его спациозность. // Но оно превосходит все остальные процессы в сложной структуре своей, // Которую можно назвать “темпоральность процесса”. // В филогенезе процессов в целом росла темпоральность, // Структура процессов все больше и больше хаосом насыщалась. // Процессы не только плодились путем дивергенций, // Не менее важными были и конвергенции также — // Слияние разных процессов, особенно в физике, в химии также. // А в мире живого они на уровне низшем также большое значенье имели. //

Потом Наблюдатель в Природе возник — тоже процесс, // И при этом локальный, т.е. его спациозность мала, // Но зато темпоральность, с которой он Мир постигает, высока. // И не случайно успехи его в познаньи процессов других // В первую очередь связаны были с процессами теми, // Чья спациозность была максимальной. // Эти процессы — макродвижения тел, в основе которых лежит тяготенье. // Оно вездесуще и вечно в масштабе Вселенной, на все монотонно влияя, // А потому и Ньютон чувствовал Богом себя вне локальности всякой. // Ну, а законы движенья, как нам представляется задним числом, // Было нетрудно вогнать в формулы строгих законов. // По сути, Ньютон тезис пифа-гореизма сделал научной программой: // Все есть число — вещи суть числа. // Но этому следуют только простые процессы, // Которые как элементы остались // В любых более сложных процессах. // То, что основано было на этих процессах, // Знаменем стало детерминизма — точность и прогностичность — // Вот идеалы науки, в физике что воплотились. // Физики нынче не те: // Знают они, что в нелинейных процессах жесткости нет, // И темпоральность спонтанно путает карты прогнозов. // Что уже там говорить // О более сложных процессах в мире живого, // Кроме, конечно же, тех генетических матриц, // Что сохраняют стабильность, но только до уровня видов и популяций. // Это, как вы догадались, // Онтогенезы имею в виду я, // В циклах которых время спрессовано стало стандартно. // Т.е. оно неизменно, но только в таких интервалах, в которых его наблюдают. // А за пределами циклов стандартных каждого вида // Время другое: его историческим мы называем, // Это и есть эволюция в подлинном смысле. // Слово “закон”, т.е. правило без исключений, здесь неуместно, // И математика здесь нам не поможет нисколько. //

Все это значит, что в наших науках // Очень важно отношенье масштабов, с одной стороны, тех процессов, // Которые мы изучаем — внешних для нас, // А с другой стороны, процесса познанья как такового. // Общее правило здесь таково: // Если в масштабе процесса познанья // Внешний процесс не меняется вовсе, // Он подпадает под сферу точнейших наук // И прогностичность его максимальна. // Если же он структурирован сильно, а темпоральность его за пределы выходит того интервала, // Который доступен для наблюдателя, // Этот процесс историческим мы называем, // Он неподвластен прогнозу // И попадает в область неточных наук. // Рост темпоральности высших процессов // Есть коррелят специфичности роста. // Или иначе, легче в стихах настоящих сказать: // Тенденция общая характеризует процессуальность — // В эволюции мира нарастала индивидуальность. // Сколько слов выражают оттенки того же: // Росла сложность структуры процессов, // Или — росла темпоральность процессов, спонтанностью их насыщая, // Или — росла специфичность процессов, // Или же их индивидуальность, а самая крайность — их уникальность. // Так, если мы в группе частиц, например, электронов, // Не различаем частицы по свойствам и формам, // Разные звезды группы одной все же разнятся. // То же сказать о планетах мы можем, // Каждой дается наименованье. // А уж в масштабе планеты, Земли, например, // Очень процессов следы специфичны, // Так что геологи каждому следу окаменевших процессов названье дают. // То же, но в степени большей еще, // Можно увидеть в процессах живого: // Кодексы там разработаны, // Чтоб миллионы названий разнились, // Видов специфику отражая. // Если мы даже только сознанье возьмем, // Каждый из нас уникален. // И я убежден, что уникальность такая полезна, // Хотя каждому было б приятней, если бы вдруг // Общее единодушье настало. //

Пора завершать, и круг тех идей, что причастны идеям Платона, замкнуть. // Предвижу, что “мать вашу так!” содрогнутся материалисты. // Моя метафизика (мой платонизм) две формы реальности знает: // Одна — мир Платона, мир первичных идей, // Мир исходный, это — мир Абсолюта (вещь в себе), // И эту реальность познать мы не можем, она вне науки; // Вторая реальность — природа, включая и эпифеномен ее — человека. // А эпифеноменальность его в том состоит, // Что познает он природу с помощью двух оснований: // Во-первых, эпифеномен природы, который сознаньем зовется, // А во-вторых, эпифеномен, что с чувствами связан: // Пространство и время, по Канту — условия чувств. // Эпифеноменальность природы, т.е. рассудок и чувств основанье, // Вполне согласуется с мнением Канта о том, // Что законы природы — они не в явленьях лежат, // А только субъекту присущи; // Это значит, что все бытие относительно было и будет для нас. // Эпифеноменальность есть рефлексии основа, иль то, // Что ближе всего в бренном Мире к исходному миру Платона, // К миру тому, что зовем мы Божественным миром. // Ведь мы боги по отношенью к жукам, например, // Что исследуют им непонятные банки в поисках пользы. // Но мы сами — (в кавычках) жуки, // А природа для нас — та “консервная банка”, // Смысл которой всегда — величайшая тайна. //

Прикованы мы к Бытию нитями времени и пространства, // А наше сознанье — в той капсуле небеспредельной, // Которую каббалисты “кли” называют, // И которая может вместить лишь малую выборку смыслов — // Это наше окно, наша рамка доступной семантики Мира, // Так Налимов считал. // Сознание наше, даже то, которое трансперсональным зовется, // На неполноту обречено и конечность. // А значит, удел наш — пространственно-временная локальность, // И как следствие — релятивизм. // Ну, а что нелокально и вечно, что абсолютно и всеедино, // То разуму недоступно, это — веры предмет.