Жар-Птица, существо само по себе загадочное и таинственное. Может и людей лечить и будущее предсказывать, приносить успех и в деловых делах и в личной жизни. На поиски ее и отправляются наши Герои. Однако выясняется, что Жар-Птица это не птица вовсе, а скорее состояние Души. И именно в Душе лежит ключ к Жар-Птице. И возникают вопросы: Как
? Чем?, и самое главное Зачем? искать Жар-Птицу и постигать Душу. И делают ли человека счастливым эти поиски и находки? К Героям приходит понимание того, что в реальности, с которой они сталкиваются, самым важным является не получение ответов на вопросы, а совсем наоборот. Ответы давно известны, а непонимание связано с тем, что на них нет вопросов. Поиски Жар-Птицы становятся поисками вопросов на уже известные ответы. Это поиски Себя в себе. “Себя нашел, и Жар-Птица не нужна” – говорит Дед. В этой реальности есть много такого, чего нельзя понять умом, что нужно почувствовать Сердцем, принять Душой и привыкнуть. А разум и наука здесь не самые лучшие помощники. Неплохим помощником могла бы стать Власть, но уж больно она грязная и подлая. Конечно, Герои не решили проблему, они ее пощупали и поняли, скорее даже приняли, что постижение реальности, включающей в себя Душу очень не похоже на знакомую схему получения привычных ответов на известные вопросы. Этот путь – другой.
В некотором царстве, в некотором государстве, за тридевять земель в тридесятом году прошел слух, что где-то на краю земли, где Великое Болото граничит с Далекими Горами и переходит в Бескрайнее Море, водится Жар-Птица, существо само по себе удивительное и загадочное. Рассказывали о ней много странного и непонятного. Утверждалось, что может она и людей лечить, и будущее предсказывать, приносить успех и в деловых делах, и в семейной жизни, удачу в искусстве и в поисках научной истины.
А еще говорили, правда шепотом, что может она вражеские секреты выведывать и замыслы врагов разрушать. А еще про Жар-Птицу говорили... Да только те, кто об этом говорил, теперь уже больше молчат да слушают.
Говорили еще, что Жар-Птица дается только в чистые руки людей с большим и добрым сердцем, о благе народа пекущихся. Ну да это просто стандартная формулировка, ибо нам всегда хочется, чтобы и хорошим людям тоже хоть что-нибудь досталось.
Долго ли, коротко ли ходили в народе эти слухи, обсуждались в разных кругах и дошли, наконец, до высшего уровня власти Государственной, до Самого Самого. Как дошли до него эти слухи, отвлекся Сам Самый от Дел Важных, Государственных, собрал своих верных Советников-Соратников и повелел: “Разобраться и Доложить!”
Быстро сказки сказываются, да не быстро дела делаются. Как прослышали в народе, что Жар-Птицей заинтересовался Сам Самый, тут же всяк как имеющий, так и не имеющий к ней отношение, счел своим долгом высказать все, что он знает, слышал и думает про Жар-Птицу. Шкафы и столы канцелярий, как имеющих отношение к Жар-Птице, так и впервые о ней услышавших, ломились от корреспонденций доброхотов, которым было что сказать и было о чем спросить.
Покряхтела, потарахтела бюрократическая машина; письма, посылки и прочая бандероль были разобраны и разосланы по соответствующим ведомствам и, вот дошли до референтов-корреспондентов. Те их прочли, осмыслили, обработали, вложили свою лепту и, наконец, отчеты на столах у Советников-Соратников. Наверх доложено, что с проблемой разобрались и к докладам готовы.
Те Советники-Соратники, которые решали вопросы Чем? и Зачем? доложили:
Что ежели оно так, то тогда конечно, однако где это оно так, на краю Великого Болота, аж у Далеких Гор, так это ж Эвон где.
Те кто решал вопросы Куда? Когда? и Как? доложили:
Ну, Жар-Птицу эту в глаза никто не видел, а если кто и видел, то какими глазами? Глаз таких не бывает и быть не может. Добро бы где у нас, а то ведь Эвон где, у Бескрайнего Моря, мало ли что у них там водится, не Наше это море.
Был еще один доклад, представителя околонаучных кругов, еще не введенного в ранг Советника-Соратника, однако приближенного. Смысл этого доклада был настолько тонким, что профиль его не разглядели, а в фас развернуть не догадались.
А что Мы скажем Народу? – спросил Советник-Соратник по связям с народом.
Повисло молчание.
Народу нужно сказать Правду. – Прорезал тишину голос Самого Самого.
На этом обсуждение докладов закончилось.
Ходили, правда, слухи, что после этих докладов был еще один, по ведомству Академии Закрытых Наук. Там говорилось про Великое и Тайное откровение, Оборонный потенциал, грязные руки и чистые Души и многое, многое другое. Но я там не был, да и вас туда вряд ли пригласят. Так что стоит ли верить слухам? Однако, злые языки утверждали, что именно этот доклад определил принятое решение... Да кто их знает, эти злые языки, а решение было такое:
Организовать экспедицию в район Великого Болота с целью изучения и добывания как самой Жар-Птицы, так и сопутствующей ей информации.
Из Казны было отпущено должное количество денег (много, но достаточно), и дано указание соответствующим ведомствам обеспечить Экспедиции максимальную поддержку. Послать Экспедицию решили от Академии Изыскательских Наук, так как в тематику других ведомств проблема поиска Жар-Птицы вообще никаким боком не укладывалась.
Сложнее было с начальником. Те из претендентов, которые вроде бы могли, не имели необходимого веса и доверия. Те же, которым доверяли, сами не очень хотели, все-таки Великое Болото, завязнуть можно, да и комары запросто загрызут. Послать же человека, в котором не было уверенности, не решались, так как к этому времени проблема Жар-Птицы (видимо, все-таки был закрытый доклад) стала очень важной и нужной. Однако решилась проблема и с начальником. В танке не горел, но порох нюхал, достаточно молод, но уже успел себя зарекомендовать. Жар-Птицей до сих пор не занимался, но и другие тоже не занимались. К тому же
маленько проштрафился на последней должности, почему и оказался не у дел. Но это и к лучшему, резвей будет. И самое главное – ему доверяли. Этот если найдет, то из рук не выпустит, нам принесет, – изрек Сам Самый, и тем подвел черту обсуждению кандидатур.
Итак, есть Начальник, есть Печать, отпущены деньги, дело за небольшим, – Пойти и Найти
. Стоп – кого найти? Надо еще найти членов Экспедиции, заполнить штатное расписание. Это уже забота Начальника. Какими должны быть члены Экспедиции? Где взять таких, какие нужны? Если нет таких, которые нужны, то где взять хотя бы тех, которые есть? Принцип прежний – доверие. Нужен бригадир. Есть на примете толковый парень. Человек деловой и умелый, решительный и энергичный, может сделать все, а если не сделать, то достать. Может управлять всем – от бормашины с микропроцессором до “Клуба малолетних мракобесов”. Правда, последнее время загрустил, связался с мистиками-шабашниками, но на Жар-Птицу клюнет. И точно, клюнул.
Поехали.
Куда?
Жар-Птицу ловить.
Ту самую?
Да.
Когда?
Как соберемся.
Я готов.
Пиши заявление.
Давай ручку.
Есть на примете люди, годные на все?
Есть два дембеля из ВДВ. Могут все, но пока болтаются без дела.
Ладно, берем. Пусть пишут заявления.
Так с миру по нитке, с бору по сосенке набиралась Экспедиция. Крутились, правда, около Экспедиции разные люди интеллигентского толка, утверждали, что могут и хотят, что знают, где лежит, как найти и что потом делать. Однако рассуждения их были весьма туманны и неопределенны, и Начальник, не очень представлявший себе как увязать эти соображения с целями и задачами Экспедиции, таких людей отметал. Подбирались люди, четко знающие Как и Что.
Сразу же после принятия кадровых решений, а может быть и одновременно с ними, возник вопрос, который можно было бы назвать принципиальным. Как искать? Где – было известно – на Великом Болоте у Далеких гор.
Приедем на место – разберемся, – решили Начальник с Бригадиром. – А вот как? – решили проконсультироваться по начальству.
Начальство располагалось по Ведомству Изыскательских Наук. Пошли к Главному Изыскателю. К самому Главному не попали, занят был, зато попали к Заместителю.
Копать надо, ребята, – сказал Заместитель. – Вот Начальник мой, Главный Изыскатель, копал, копал и до всего докопался. Глину копал, песок копал. Попался ему камень гранит – огнем жег, водой поливал, но все равно копал. Пробился сквозь камень – вода пошла. Воду отводил, откачивал, замораживал, но все равно копал. Вот до всего и докопался. Теперь – Главный Изыскатель. И кабинет у него и телефоны. Я вот тоже копал, глину, песок, камень одолел, а с водой не справился, вот и добрался только до Заместителя. И стол у меня в проходной комнате, и телефон только один. Так что, ребята, Копать и Копать
.
Тут и Главный Изыскатель подошел.
Копать, ребята, Копать и Верить. Чем крепче Вера, тем глубже Яма. Чем глубже Яма, тем весомей Результат
.
С этими словами подарил он им две свои книги, “Как копать, когда нечем копать”, и “Как копать, когда негде копать”, отечески похлопал Бригадира по плечу и распрощался, пообещав выслать свой последний научный труд, еще находящийся в рукописи: “Как копать, когда незачем копать” и вообще помнить и помогать по мере возможности.
С тем и пошли Начальник с Бригадиром дальше по инстанциям.
Рассказывали им, как, где, и чем копать, какие земли и грунты бывают, какие методы и инструменты где и когда применять. И все примерно сходились на одном – копать и верить. Правда, один пожилой МНС высказал сомнение в том, что птицы в земле водятся, он вроде бы на своем садовом участке такого не замечал, но тут в комнате поднялся страшный шум, привели в пример землеройку, и МНС согласился с тем, что вопрос о том, где водятся птицы, вроде бы не по их профилю. Да и что с него взять, с пожилого МНСа. И на самом деле, кто их знает, где они водятся, эти самые Жар-Птицы.
Скорее в путь, на Великое Болото, к Далеким горам, к Бескрайнему Морю.
Долго ли, коротко ли, вот уже и состав Экспедиции утвержден, и список снаряжения заполнен больше чем наполовину, да и сроки поджимают. И руки чешутся – скорее копать.
Все. Остальное по дороге и по месту, – решил Начальник.
Самолет, поезд, опять самолет, только поменьше, машины-вездеходы, катера-лодки, кони-олени, горы-перевалы, реки-озера, груз – жди, груз – догоняй, круглое – кати, плоское – тащи, благо денег много, и вот наконец – Прибыли. Место как место. Горы как горы, не такие уж и высокие. Болото как болото, не такое уж топкое, Море как море, как положено – бескрайнее, волны гуляют, в берег бьют, а берег – то пляж пологий, то скалы крутые. А на мысу деревенька стоит, не на самом мысу, а так, что вроде бы и на мысу, и вроде бы и в заливе, так у них там география устроена.
Стоит Экспедиция, место рассматривает, а вокруг солнышко светит, птички поют, комарики жужжат, но не очень – ветерок морской их сдувает. Красота. Смотрят, пейзажем любуются, и Гармония наполняет душу. Но Душа – душой, Гармония – гармонией, а дело делать надо. Вот и груда снаряжения с оборудованием на берегу лежит, внимания к себе требует
.
Вещи укрыть.
Самое необходимое достать.
В порядок привести.
Временный лагерь оборудовать.
Еду приготовить.
Ждать нашего возвращения.
И Начальник с Бригадиром резвым шагом отправились в Деревню, собирать информацию.
Жар-Птица-то, да есть конечно, как ей тут не быть.
А где водится?
Да когда где, когда в лесу, когда на болоте, а когда вовсе и не водится, а сама собой по морю летает.
А поймать ее как?
Да как поймать, как сложится, так и поймаешь.
А сами то как ловите?
А чего ее ловить? Одна морока от нее. Держать ее негде, кормить – нечем. Это тебе не корова, в хлев не поставишь, сена она не ест, молока не дает. В избе от нее один беспорядок. Нам и без нее забот хватает.
А какие у вас тут заботы?
Да всякие. Сено косить, огород городить, ягоды собирать, грибы сушить. Да и о Душе подумать времени требует. Вот, говорят, в старые времена, когда отцы отцов наших молодые были, искали, ловили, да за море отправляли. А сейчас и море не то, да и молодежь не та, где им Жар-Птицу найти
, себя бы не потерять.
А еще у кого в Деревне можно про Жар-Птицу узнать?
Да живет тут у нас дедок один, откуда-то из ваших краев, давно уже тут живет, привыкли к нему, за своего считаем. Так вот он вроде бы поначалу искал Жар-Птицу, стариков расспрашивал, все что-то записывал, зарисовывал, да как жену схоронил, поутих, по горам больше ходит, корешки всякие собирает. Вот и сейчас опять в горы ушел.
А давно ушел?
Да уж дня три как. Как приезжали к нему тут два каких-то парня, походил он с ними по горам да болотам, и ушел.
Какие два парня?
Да не знаю, какие. БИЧами себя называют. Тоже вроде вас про Жар-Птицу расспрашивали.
И они с ним ушли?
Зачем ушли? Он их на место определил, они там и копаются. Может ищут чего, может так землю роют.
Где роют?
Да там, за бугром, между горой и болотом. Отсюда-то не видать, бугор мешает, а так вчера они в Деревню приходили.
Зачем приходили?
То ли в баньке попарится, то ли после баньки чего принять.
А сейчас они где?
Да там же, за бугром, откуда вы пришли.
Далеко отсюда?
Да километров с пять будет.
И резко прервав разговор, Начальник с Бригадиром скорым шагом отправились в указанном направлении.
Миновали тот бугор, на котором остальные участники Экспедиции устраивали лагерь, за тем бугром – еще бугор, повыше, а за ним, на берегу ручейка, что с горы течет и через болото в море уходит, увидели шалаш-балаган. Около него костер, а у костра – два человека явно изыскательского толка. В одном из них Начальник узнал отсеянного интеллигента, который рассказывал ему про бабушку, лечившую лесных муравьев отваром из перьев Жар-Птицы, другой был незнаком.
Кто такие?
Мы – Бичи. А вы кто?
А мы – Экспедиция. У нас документы. А у вас?
А у нас нет документов. Мы – Бичи.
Чем занимаетесь?
Да вот ищем.
Что ищете?
Да Жар-Птицу ищем.
А зачем она вам?
Говорят, в Душе от нее просветление бывает.
Короткое раздумье и быстрое решение:
В Экспедицию хотите?
Сумрачный взгляд на задымленный балаган, жужжание над ухом, шлепок по щеке...
Была проведена разведка – рекогносцировка местности, определены места, где жить, где копать, где отдыхать и набираться сил. Место для копания выбрали на той площадке у ручейка, где стоял шалаш-балаган, там и грунт был подходящий, и место удобное – вода рядом, дровишки неподалеку. Не зря его Бичи и выбрали. Жить решили первое время в Деревне, сняли пустующий дом. А отдыхать – на берегу Моря, там, где пляж. Поначалу попробовали копать ту яму, которую начали Бичи, но потом поняли, что надо вести планомерный поиск. Разбили участок на квадраты, провели линии, установили вешки, определили очередность поиска в разных квадратах. При внимательном рассмотрении в некоторых квадратах обнаружились следы предыдущих раскопок. Но это только при внимательном. А при не очень внимательном – просто ямы и ямы. И возможно даже, что естественного происхождения. На всякий случай решили покопать и там. Один из Бичей высказал идею, что, может быть, стоит покопать в горах или на болоте. Но после того, как ему было предложено заняться этим самостоятельно в свободное время, к идее быстро охладел.
Копать решили равномерно по всей площади, с тем, чтобы полученные результаты были статистически достоверны. Равномерно, но в каждой яме – глубоко. Ибо чем глубже яма, тем весомей результат, тем более что он статистически достоверен.
Основной задачей было тщательное изучение и сортировка извлекаемой породы. Ее сортировали по цвету и размеру, по весу и глубине залегания, по вкусу и запаху. Все это раскладывалось по мешкам и мешочкам, тщательно записывалось и упаковывалось, ибо систематизация – залог успеха, следующий после глубины ямы. Часть изучаемой породы отправляли в Столицу для более тщательного исследования и анализа.
Прошло и прошло. Для кого мало, для кого много. На бугре стояли палатки изыскателей, на ручье поставили баню, наверху строили дом для конторы Экспедиции, где, предполагалось, будет жить Начальник и храниться материал. Материалов уже накопилось предостаточно, ибо наука (даже изыскательская) начинается там, где возможно применение математики или хотя бы статистики. Горы таблиц и графиков, цветных и черно-белых, как полученных на месте, так и присланных из Столицы, заполняли все свободное место под кроватями руководящего состава. Единственным желанием Начальника было разложить все по порядку, посмотреть, подумать и понять, так ли роем и как рыть дальше.
Кривые и графики показывали изменение состава породы как вдоль, так и поперек, как по глубине, так и по времени. Все данные убеждали, что порода самая нормальная, камни как камни, песок как песок, распределения вполне традиционные, а если что и не так, то это укладывается в пределы случайного разброса.
Время шло, и помимо материалов нужен был результат.
И вот в один прекрасный (погода была чудесная) день в палатку к Начальнику ворвался ликующий Бригадир. В руке он держал Кость. Кость как кость, похожая на куриную, видно, что в земле долго пролежала.
Вот! Смотри!
И это все? – попытался охладить его Начальник.
Да нет, там много.
Что много?
Костей много.
Каких костей?
Разных. Там и большие есть и маленькие.
Где там?
В яме.
В какой яме?
Пойдем, покажу.
Пришли к яме. Яма как, яма. Из тех, что еще Бичи начинали копать, из-за чего она была чуть глубже других. На дне из земли торчали кости разного вида и размеров.
Начальник со словами: “Будешь складывать сюда” сбросил пиджак, расстелил его на краю ямы и спрыгнул вниз.
Сфотографировать бы сначала, – заметил Бригадир.
Да, пожалуй, – заметил Начальник и велел послать за фотоаппаратом. Сам же, в ожидании, нервно закурил, привалясь к стене раскопа и с вожделением поглядывая на Кости
.
Да-а-а. Это то, что надо. Не зря землю рыли, не зря хлеб ели.
Бригадир молча кивнул. Принесли фотоаппарат. Сделали несколько снимков с разных положений, и Начальник принялся подавать кости и косточки наверх. Бригадир раскладывал их на пиджаке, а когда пиджак кончился, сбросил спецовку и продолжал раскладывать на ней. Костей уже набралось около полусотни, спецовка уже кончалась,
когда Начальник решил, что для первого раза хватит. Кости, лежащие на дне, уже кончились, а те, что остались, торчали глубоко в земле, и их нельзя было извлечь, без риска повредить.
Бригадир подал руку, Начальник, кряхтя и тяжело дыша, выбрался из ямы. Уже смеркалось, собирался дождь.
Раскоп срочно расширить и углубить!
От дождя укрыть!
Всех рабочих перебросить сюда!
Работать круглосуточно!
Обеспечить людей питанием и ночлегом на месте.
И с этими словами Начальник углубился в созерцание Костей.
Да-а-а… Такой недели не мог припомнить даже Бич, работавший раньше на золотых приисках. Над раскопом стояла палатка со срезанным полом, рядом стояла палатка для ночлега рабочих. На костре днем и ночью готовили еду, еще в одной палатке были устроены полки и стеллажи для сортировки и хранения Костей и образцов сопутствующего им грунта. Тут же стояла палатка Начальника.
Первые образцы Костей были отправлены в Столицу, их повез Бригадир. Работы в раскопе возглавил сам Начальник. Работали днем и ночью. Ночью при свете карманных фонариков, а когда батарейки сели, срочно собрали по Деревне свечи и керосиновые лампы. Свет в палатке Начальника горел днем и ночью. За неделю раскоп сильно углубили и расширили, и, наконец, уперлись в скальную плиту, которую не брали ни лом, ни кирка, а двигаться вширь не позволяли размеры палатки. Кости попадались только первые два дня, а потом кончились. Всего набралось сотни две, включая и те, которые вначале доставал сам Начальник. Было ясно, что кости залегали гнездом, и это гнездо кончилось. Нужно было решать. Вариантов решения было два: либо пробиваться через скалу, либо продолжать рыть в других ямах. Пока решили копать в других ямах, запросив в Столице технику для скальных работ.
Ажиотаж вокруг Костей приутих, авральная работа кончилась. Раскоп с костями расширили за пределы палатки (палатку сняли), однако Кости больше не попадались. Его потихоньку забросили, принявшись копать, как и раньше по всей площади. Ямы стали глубже, копать стало тяжелей, зато верить было легче. Был результат.
К тому же вскоре из Столицы вернулся Бригадир и такого понарассказал... Кости он привез в Академию Изыскательских Наук и отнес в исследовательский отдел. Очумевшие от многократного переписывания многочисленных бумажек научные исследователи встретили его как родного, обрадовались так, будто он привез рецепт Вечного Счастья. Еще бы, живое дело. Мигом расчехлили застоявшиеся приборы и установки и принялись изучать и исследовать образцы, да так работали, что смотреть на них приходили из других отделов.
К концу работы спустился и сам Главный Изыскатель.
Что получается?
Да сами никак не поймем.
Что такое?
Да то получается, что образцы породы древние, а кости совсем свежие, ну не старше 50 лет.
Почему?
Сами не знаем
.
В Академию Пуха и Пера отправляли?
Да вон оттуда специалист стоит.
Что говорит?
Ничего не говорит, в затылке чешет.
Почему?
Потому, что по их данным кости, несомненно, птичьи, однако ни у живущих в настоящее время, ни у тех птиц, что жили раньше, таких костей нет и быть не может.
Данные проверены?
Многократно.
.............?!
И Главный Изыскатель тоже принялся чесать в затылке.
Видя такое дело, Бригадир быстро собрал кости и образцы, прихватил протоколы обследования и отправился добиваться приема у Советника-Соратника по околонаучным вопросам. Оказалось, что в околонаучных кругах уже стало известно и про кости, и про результаты анализов, так что принят был Бригадир незамедлительно, в течение недели. После доклада и обсуждения было решено, что Жар-Птица есть, и в скором времени будет найдена. Так и доложили Самому Самому. Оказалось, что Сам Самый не забыл про Жар-Птицу, доклад выслушал весьма благосклонно и дал указание разработать перспективные планы использования возможностей Жар-Птицы в хозяйстве страны. Кроме того, отдал категоричное распоряжение всячески форсировать работы по изысканию самой Жар-Птицы. Время – Деньги! Средств не жалеть!
И с таким напутствием, оставив Кости и образцы грунта у Советника-Соратника по околонаучным вопросам, захватив протоколы исследований, Бригадир вернулся к Далеким Горам, на Великое Болото у Бескрайнего Моря форсировать работы по изысканию.
Верить стало легче, а вот копать? Не одну бессонную ночь провели Начальник с Бригадиром над результатами анализов, пытаясь понять, где и как искать Жар-Птицу, как форсировать поиск на основании данных анализов и полученных результатов. “Хорошо им там, в Столице, решили, что Жар-Птица есть, ищите ребята резвей. А где искать, как искать?”
– ворчал Начальник. Бригадир виновато сопел. Он ведь тоже решал. Хотел как лучше. Решение не приходило. Пока было ясно, что если таких костей среди известных птиц нет и быть не может, то, скорее всего, это кости Жар-Птицы. Непонятно только, как они попали на такую глубину. Ведь образцы породы, в которой они попадались, были значительно древней, чем кости. Либо они туда каким-то образом попали, либо это такие особенные кости, на которые не действует время.
А время шло. Из Столицы прибыло оборудование для скальных работ, вместе с ним приехало много новых рабочих и специалистов. Экспедиция разрасталась, и часть рабочих Начальник направил на строительство домов для Экспедиции. Несколько человек принялись устанавливать в яме, где были найдены кости, привезенное оборудование, остальные были направлены в помощь тем, кто копал. Людей стало больше, работа пошла быстрей. Это не замедлило принести свои плоды. В некоторых ямах тоже были найдены кости, похожие на те, что были раньше, а в двух ямах были даже найдены перья. Однако и с ними повторилась история с первой находкой. Кости и перья видимо залегали гнездами. Углубление ямы приводило к скальному грунту, расширение раскопа новых результатов не давало. Кроме того, находок было значительно меньше, чем в первый раз. Вскоре все намеченные ямы были доведены до скального основания, новых находок не было, ждали результатов работы в скальном грунте.
Начальник с Бригадиром ломали головы, пытаясь нащупать закономерность в расположении раскопов, в которых были найдены кости. Определить ее пока не удавалось.
Как-то под вечер к костру Экспедиции подошел старик, возраста преклонного, но весьма крепкий и представительный.
Здорово, Дед! Как дела? Как в горы сходил? – Обрадовались Бичи. – Спасибо тебе, хорошее место нам показал, видишь, как мы здесь развернулись?
Да вижу, наворочали вы тут. Откуда же вас столько набралось?
А мы теперь Экспедиция. Вон и Бригадир наш. Из Столицы недавно вернулся, кости туда возил.
Какие кости?
А из ямы. Мы их тут выкопали.
Что за кости? – недоумевал Дед.
Кто такой? Откуда будешь? – вступил в разговор Бригадир.
Да это ж Дед. Здешний он. Помнишь, мы рассказывали, он нас на это место определил, – принялся объяснять Бригадиру Бич.
Здравствуй, Дед, – сказал Бригадир, протягивая руку.
Здравствуй, Внучек, – ответил Дед, пожимая руку. – Что за кости, куда ты их возил, зачем?
Да в Столицу, изучали их там.
И что сказали?
Ничего толком не сказали, больше в затылках чесали.
Да что за кости-то?
Так ведь Жар-Птицы же кости.
Какой – такой Жар-Птицы? – насторожился Дед.
Ну, мы же Экспедиция, ищем Жар-Птицу, вот кости нашли, теперь и Жар-Птицу скоро откопаем, – попытался вмешаться Бич.
Мы же Жар-Птицу ищем, – продолжал Бригадир. – И в Столице сказали, что кости, точно, птичьи, трубчатые, только птиц таких не бывает, и быть не может.
Каких таких не бывает, Жар-Птиц, что ли?
Да нет, Жар-Птицы – то, как раз бывают, мы же их ищем. А вот птиц, от которых кости, не бывает.
Так откуда же кости, если птиц не бывает?
Ну, не бывает потому, что науке неизвестно, а если неизвестно, так точно, от Жар-Птицы, – уверенно заявил Бригадир.
Понятно, – промолвил Дед с плохо скрытым сомнением в голосе.
Достал кисет со следами какой-то вышивки, трубку с замысловатыми вензелями и принялся неторопливо набивать ее.
Прикуривай, Дед, – протянул уголек один из Бичей.
Спасибо.
Бригадир тоже достал сигареты, задымили и Бичи. Дед задумчиво пыхтел своей трубкой, о чем-то размышляя, Бичи с любопытством ждали продолжения разговора, Бригадир вежливо молчал.
Мало меня отец в детстве порол, да и вас, ребятки, тоже недостаточно, – продолжил разговор Дед. – Я ведь тоже в молодости Жар-Птицу искал.
А у меня и вовсе отца не было, – перебил Деда Бригадир
Заметно, – остановил его Дед и продолжил. – Давно это было. Мы с Бабкой еще молодые были, только поженились. Вот веселая была история. В Столице мы тогда жили. Дурное это дело, Жар-Птицу ловить. До сих пор не могу себе простить, сорвался я сюда, к горам да болотам и Бабку свою сдернул. А как жили – ни в сказке сказать, ни пером описать. Душу Живую хотели найти – вот на Жар-Птицу и попались.
Погоди, Дед, – пойду Начальника позову, – вспомнил Бригадир.
Сходи, позови, – согласился Дед и умолк.
Бригадир ушел и вскоре вернулся с Начальником.
Ты, говорят, Жар-Птицу искал. Ну и что же? Нашел?
Здравствуй, Начальник.
Здравствуй. Нашел или не нашел?
Да вот рассказываю. С одной стороны вроде бы не нашел, а с другой стороны, как перестал искать, так вроде бы и нашел. Как себя нашел, так и Жар-Птица не нужна.
Ну, Дед, ты и завернул, – вскинул брови Бригадир.
Не мешай, пусть говорит, ты же сам знаешь, не все просто с этой Жар-Птицей, – остановил Бригадира Начальник. – Где же ты ее искал?
Да сначала, как и вы, в земле искал, не нашел, потом в горах пробовал, тоже не нашел.
А в болоте пробовал?
И в болоте пробовал и в море.
Ну и как?
Да никак, столько лет убил я на это дело, и все никак.
Так что же это такое Жар-Птица. Вроде она есть, и вроде бы ее нет.
Быстро соображаешь, Начальник, я к этому дольше шел.
И к чему же пришел?
Да к тому, что Жар-Птица эта не птица вовсе, а скорее состояние Души.
Ну, Дед, ты и загнул, – вмешался Бригадир, – а кости?
Какие такие кости?
Да те, которые я в Столицу возил.
Подожди ты со своими костями, давай закончим про Жар-Птицу, – оборвал Бригадира Начальник. – Почему состояние Души?
А потому, – и Дед принялся раскуривать свою погасшую трубку.
Слушатели молчали. Начальник пошарил по карманам и выразительно посмотрел на Бригадира. Тот протянул ему сигарету. Бич услужливо протянул тлеющий прутик. Начальник глубоко затянулся, выпустил дым и устремил взор на Деда.
Потому. – Повторил Дед. – Когда я понял, что Жар-Птицу мне не найти, я стал разбираться с местными и кое-что понял.
Что же именно? – Попробовал уточнить Начальник.
Когда они говорят, что кто-то стал “ловить Жар-Птицу”, то имеют в виду, что он ищет легкой жизни, отлынивает от работы, ну, в общем, “бьет баклуши”, если сказать по столичному.
А при чем здесь Жар-Птица. Есть она или нет?
Сейчас нет. – Ответил Дед.
А раньше?
А раньше все в тумане легенд и мифов, который тут погуще и покруче, чем в Столице.
А почему они говорят, что она здесь водится, что они имеют в виду?
То ли то, что в жизни всегда можно найти время и место отдохнуть Душой, то ли просто не доверяют Метрополии и морочат голову. А может быть, говорят то, что от них хотят услышать. Я прожил тут полжизни, даже больше, и то не всегда их понимаю. Они тут другие.
Почему?
Потому что Жар-Птица.
Как так?
А вот так. Она здесь и причина и следствие. Кольцо.
А как же кости? – упрямо гнул свою линию Бригадир.
Действительно, кости. Откуда они взялись? – поддержал Бригадира Начальник.
Опять кости. Какие кости? Где вы их взяли?
В яме.
В какой яме?
В раскопе.
Где в раскопе?
Да здесь, рядом.
Покажите.
Пойдем, посмотришь.
Подошли к раскопу, Дед посмотрел вниз, потом отошел, посмотрел по сторонам, будто пытался что-то вспомнить.
А много костей-то?
В этом раскопе сотни полторы.
А где еще?
Да в других раскопах.
Где?
Вон там, там и там, – махнул рукой в темноту Бригадир.
Ясно, – сказал Дед и попросил показать кости.
Начальник, Бригадир, Бичи вместе с Дедом подошли к стеллажам.
Вот, – сказал Начальник и сдернул брезент с одной из полок.
На полке лежали кости вперемежку с мешочками сопутствующего грунта. Дед взял несколько костей, повертел в руках, потрогал мешочек с грунтом, зачем-то понюхал его и положил обратно, на полку.
Ну? – вопросительно упер глаза в Деда Бригадир.
Что “ну”. Подумать надо, дай сигарету.
Я думал, ты только трубку.
Не до трубки сейчас.
Видно было, что Дед силится что-то решить, его мысли блуждали где-то очень далеко. Сигарета уже обжигала пальцы, когда лицо его, наконец, просветлело.
Почему солнечный, вместо солнца? – заинтересовался Дед.
Нет, не вместо. Просто он работает на солнечных элементах.
Ночью?
Днем он заряжает от солнца аккумулятор, а ночью прожектор работает от аккумулятора. Недавно прислали, тяжелый, гад. Только сегодня устанавливать закончили. Понимаешь? – спросил Начальник у Деда.
Доступно, – кивнул Дед. – Давай, попробуем.
Включай! – Велел Начальник Бригадиру.
Окрестность осветилась. До солнца прожектору было далеко, но кое-что можно было разглядеть.
Техника, – проворчал Дед и принялся набивать свою трубку.
Он стоял спиной к свету, лица его не было видно. Бичи о чем-то шептались с Бригадиром, Начальник молчал. Негромко гудел прожектор.
6.3. Капитановы куры
Воздушное охлаждение? – спросил Дед.
Нет, водяное. – Ответил Начальник.
Это курей капитановых кости.
Каких курей?
Бабки моей курей. Местные здесь домашней птицы не держат, ни кур, ни гусей; собак держат, коров, лошадей, а птицы ни-ни.
Почему?
Кто его знает. Не держат и все.
Странно.
Здесь много странного, – продолжал вспоминать Дед. – Хороша была Бабка в молодости, глаз не оторвать, многие на нее заглядывались, не только местные, но и заморские кавалеры подкатывались.
Какие заморские?
Да тут иногда корабли заморские появляются, водой пресной запастись, продуктами свежими, просто отдохнуть, развеяться. Уж года три как не были, раньше чаще заглядывали. Тогда корабль красивый пришел, паруса белые, огромные, моряки молодые, крепкие, Капитан – весь в усах, в перьях, в золоте. Как Бабку увидел, так сразу и сомлел.
А Бабка? – не выдержал Бич.
Не Бабка, а жена моя, молодая, красивая. Я и сам тогда не дедом был, а парнем сильным, ухватистым. Она тоже увлеклась, ну, может, не увлеклась, а только заинтересовалась, скучно ей тут было, я за Жар-Птицей гонялся, а она больше Душой интересовалась, людьми. А тут человек интересный, заморский. Бродили они вдвоем по бережку, говорили о чем-то. Она по заморскому совсем не говорила, а он по местному чуть-чуть, но как-то разговаривали.
А ты?
А что я. Я за Жар-Птицей гонялся. Любил я ее.
Кого?
И ту, и другую. И сейчас люблю. Тебе, Бичу, этого не понять.
А кости? – настаивал на своем Бригадир.
Дойдем и до костей. За Море он ее звал. С собой. Она сомневалась, со мной советовалась. Я молодой был, гордый. Делай, говорю, как знаешь. Плакала она, переживала. Ни да, ни нет, не говорила. Капитан тоже гордый оказался. А может, время его поджимало. Распустил он свои паруса, только его и видели. Напоследок зашел попрощаться, оставил на память курочку с петушком, говорил, примета у них за морем такая, чтобы вернуться. Но то ли сгинул где, то ли гордость не смог переступить, но только я с тех пор его не видел и ничего о нем не слышал. Только курочка с петушком от него и остались. Жалела она их. Детей-то у нас не было. Ухаживала за ними. Детишки у них пошли. Цыплятки. Росли быстро. Красивые, голенастые. Я таких нигде никогда не видел. А потом как отрезало. То ли заболели они, то ли отравились чем, только чахнуть они начали, и недели не прошло, как они сгинули. Недаром местные птиц не держат.
От них, что ли кости?
От них.
А как же они в раскоп попали?
Да перед тем как помереть, они тут крутились. Я ведь вроде вас, тоже в земле пытался искать. Яму выкопал. У вас, конечно, побольше и поглубже, но и у меня яма была приличная... Кружились цыплята около нее, то ли червей искали, то ли привлекало их что, да только приходили они сюда, вниз заглядывали. Жена обижалась, вроде как я их у нее сманиваю. А как-то утром нашли мы их на дне. Мертвыми. Всех. Жена плачет, ругается, накопал тут ям всяких, нет, чтобы за цыплятами смотреть. Не уберег, говорит, Капитана. А чего бы мне его беречь? Я не стал спорить, взял лопату и засыпал яму. Вроде как похоронил. Жена долго грустила, все ходила сюда, цветы носила. Как на могилу.
А ты?
А что я. Я Жар-Птицу искал.
Копал?
Копать больше не копал. В горах искал, на болотах стерег, на берегу приманить пробовал. И все бестолку.
Свет стал слабеть, звук стал прерывистым, и, жалобно взвизгнув, прожектор погас.
Сломался? – спросил Дед.
Аккумуляторы сели, теперь жди, пока солнышко зарядит, – ответил Начальник, – пойдем в контору.
В конторе Бригадир зажег свечку. Дед приподнял брезент, взял кость, поднес к лицу.
Эх, Бабка, Бабка, – голос Деда дрожал.
Давно ты ее схоронил? – попытался сломать горечь Бич.
Кому давно, а у кого и сейчас перед глазами стоит.
А Жар-Птица?
И Жар-Птица стоит.
Так ты ее видел?
Где, когда?
Какая она из себя? – разом выдохнули Бригадир, Начальник и Бич.
Какая? У каждого своя. Красивая. Мудрая.
И что говорила? – невпопад ляпнул Бич.
Говорила, что поймать ее можно только в сеть из паутины заморских пауков, сплетенную чистыми девичьими руками, или просто натянуть ту же сеть между горой и болотом, и не надо ее ловить, она сама прилетит, все расскажет и Гармонию в Душу внесет. Лишь бы Душа была светлая.
Так сама и говорила? – удивился Бригадир.
Может и не сама, может местные рассказывали, не помню. Я тогда жену схоронил, ходил потерянный, о жене думал, о Жизни, о Смерти. К местным приставал, все спрашивал о чем-то, что-то рассказывал. Хотел понять. Пил много. Как почувствовал, что совсем дохожу, в горы сорвался. Там все это и приключилось.
Где там? – спросил Начальник.
Не знаю. Я потом это место искал-искал, так и не нашел.
Далеко отсюда?
От Деревни полдня шел. Потом устал, лег, уснул. Проснулся, – уже стемнело. На болоте туман лежит. Из тумана луна всходит, еле показалась. И тут Жар-Птица.
В тумане?! – не выдержал Бич.
Нет, повыше, ноги только в тумане и вся светится разными цветами.
Как павлин?
У павлина только хвост разноцветный, а она вся светится, и сияние вокруг нее.
А клюв светится?
Заткнись, – оборвал Бича Начальник.
Клюва не помню. Не видел. И ходит.
Где ходит?
По туману.
Летает?
Нет. Ходит. Ногами.
Туман высоко?
Деревьев не видно. А болото как чаша, туманом налитая. Туман белый, ровный. А по туману Жар-Птица ко мне идет и чуть-чуть как бы в гору поднимается. Вся светится, и с пера на перо огоньки разноцветные перепрыгивают.
Во дает! – вырвалось у Бригадира.
Дед замолчал.
А дальше?
А дальше взошла Луна, и все пропало.
А потом?
Когда я проснулся, солнце уже высоко стояло, тепло было. На душе хорошо, спокойно, нет, не радостно, но хорошо, ровно, весь напряг как рукой сняло, есть только очень хотелось. У меня с собой ничего не было, я в Деревню пошел, сильно проголодался. В Деревню пришел, стал рассказывать, а они и не слушают. Знаем, говорят, не надо об этом. Успокоился и ладно. Покормили меня, напоили. И держатся со мной по другому, не так недоверчиво, как раньше, а с уважением. Раньше они нас за своих не считали, потом привыкли, но все равно серьезно не относились. А теперь уважать стали, здороваются первыми, в избу зайдешь, на почетное место усаживают. Вот так и живу. Доживаю. Ну да ладно! Засиделся я у вас. Пойду.
Куда ты, на ночь глядя, темно ведь, оставайся, – стал уговаривать Деда Начальник.
Да и с костями теперь непонятно как быть. Запутал все, мысли смутил и уходишь. Где нам теперь Жар-Птицу искать? Как? – забеспокоился Бригадир. – Раньше все ясно было. А теперь и кости не те, и Жар-Птица не там и не такая.
Не знаю, ребятки. В земле ее точно нет. В горах попробуйте, на болоте.
Да ты что, Дед, совсем спятил на старости лет, – вдруг взорвался Бригадир. – У меня техника скальная стоит. Как я ее в горы потащу? Мы на ровном-то месте не знаем, как установить, а ты в горах или на болоте. Совсем с ума сошел.
Потише, повежливей, не кипятись, – начал успокаивать его Начальник.
А что он издевается. Да еще чистыми девичьими руками. Где я ему девиц найду. Тут девиц на сто верст днем с огнем не найти. А если и найдешь, так дуры несусветные, двух слов связать не могут, не то, что сеть из паутины. И руки по локоть в навозе, – продолжал бушевать Бригадир.
Не в навозе дело. Лишь бы Душа чистая была.
А ты мою Душу видел. Там такая помойка, самому страшно.
Неправда. Вижу я твою Душу, хорошая она у тебя, добрая. Сверху только мусор немножко прибрать, и Жар-Птицу искать можно.
А где искать-то? В горах да на болотах, с этими дурами-девицами?
Душой искать надо. Сердцем..., – начал было Дед, но потом махнул рукой и направился к двери. – Все что мог, я вам рассказал, дальше сами.
Погоди, я провожу, – уже в дверях остановил Деда Начальник.
Догоняй.
Начальник торопливо достал из чемодана заветную бутылку коньяка, припасенную еще из Столицы для большого случая, сунул в карман и выскочил вслед за Дедом, оставив дверь открытой. Бригадир внимательно посмотрел ему вслед. Светало. Над болотом рваными клочьями носился туман.
И с этим Начальник отбыл в Столицу, оставив Бригадира за старшего. Работы продолжались, но прежнего усердия не было. Бригадир, привыкший по части стратегии полагаться на Начальника, сбитый с толку рассказами Деда, никак не мог сформулировать четкую позицию. Его распоряжения были непоследовательны и противоречивы. Чувствуя нетвердость руководства, народ медленно и неотвратимо балдел. С утра рабочие еще выходили, спускались в раскопы, копались там, но после обеда их проще было найти в Деревне или на пляже. Дела на строительстве домов и конторы шли веселей, но и только. Дисциплина падала. Надо было устанавливать скальное оборудование, но твердости у Бригадира не доставало. Его воля находилась в неустойчивом равновесии между желанием плюнуть на все и запить и стремлением добросовестно выполнять порученное ему дело. К первому варианту склонял его Бич, уже приспособивший систему охлаждения прожектора для получения желанного напитка, но бригадирская добросовестность мешала махнуть на все рукой.
Равновесие было нарушено письмом из Столицы. На бланке Академии Запредельного Знания излагалась просьба принять представителя Академии и обеспечить ему возможность ознакомиться с Проблемой и состоянием дел. Просьба подтверждалась согласующей визой руководства Академии Изыскательских Наук и грозным грифом канцелярии Самого Самого с неразборчивой подписью какого-то чиновника.
Бумага была серьезной. Видимо это была Комиссия. К ней надо было готовиться. Принять по высшему разряду и показать товар лицом. Вставал вопрос о выживании Экспедиции. Жизнь обретала смысл. Проблема стратегии отпала, нужно было решать оперативные задачи. Это Бригадир умел. Голос его обрел привычные руководящие интонации. Было решено в срочном порядке устанавливать скальную технику, чтобы к приезду Ревизора получить образцы скального грунта. Все строительные силы были брошены на то, чтобы закончить хотя бы один дом, в котором можно было бы принять гостей. Бич, вспоминая столичную жизнь, составлял программу встречи, приема и развлечений. Попытка совместить местную экзотику со столичной изысканностью вроде удавалась. У допущенных к обсуждению заранее горели глаза и текли слюнки. На Бича с завистью глядели рабочие, устанавливающие скальную технику. Там тоже кипела работа. Установка была смонтирована. Оставалось только установить ее, запустить, и можно было приступать к работе.
До приезда Комиссии оставалось совсем немного, когда Бригадиру доложили, что все готово и можно начинать. Раскоп, дополненный установкой, выглядел весьма импозантно. Наверх была выведена лента транспортера, начинавшаяся где-то в недрах агрегата. Под транспортером виднелись какие-то блестящие части, видимо приводящие в движении бур. Бура не было видно, но Бригадир знал, что он там, внизу.
На краю раскопа находился пульт, от которого вниз уходили разноцветные шланги и провода. На панели пульта, в несколько рядов располагались кнопки и лампочки разного цвета и размера. У пульта сидел оператор и вопросительно смотрел на Бригадира.
Давай! – Бригадир резко махнул рукой.
Оператор нажал Главную кнопку. Выплюнув голубоватое облачко дыма, агрегат взревел, части его пришли в движение, транспортер пошел, и с него посыпались комья земли.
А камни? – спросил Бригадир.
Будут и камни, – ответил Оператор.
И действительно, очень скоро гул стал глуше, и среди комьев земли стали попадаться камни. Бригадир взял несколько камней с транспортера, взвесил на руке, сравнил между собой и вдруг понял, что теперь, после рассказов Деда, он не знает, что с ними делать. Если раньше можно было сравнивать образцы из разных раскопов, то теперь все камни были из одного места, а о том, чтобы перетаскивать агрегат из раскопа в раскоп Бригадир и подумать не решался.
Звук опять изменился, стал громче и выше, и лента транспортера, на которой к тому времени были только одни камни без примеси земли, опустела. Бригадир выразительно посмотрел на Оператора.
Все. Место менять надо.
Как так?
А вот так. Бур опускается на свою высоту, и агрегат садится на станину. Чтобы бурить дальше, нужно поднимать бур и сдвигаться в сторону. Когда снимем слой в глубину бура под всей площадью агрегата, можно идти глубже.
А двигать как?
Пешком. Вручную.
Мысленно Бригадир высказал все, что он думал о тех, кто прислал сюда этот агрегат и о тех, кто его делал.
Сколько человек нужно?
Человек пять.
Четверых дам, пятый сам.
Неожиданно получилось в рифму. Оператор промолчал. Возвращаясь в контору, Бригадир решил, что так даже лучше. Пусть агрегат работает медленно. Есть время подумать, что делать с образцами, как их изучать. Главное, что присланная техника работает, и Комиссии можно показать плоды работы.
Комиссия состояла из двух человек, в одном из которых Бригадир узнал Ученого, своего старинного приятеля еще со студенческой скамьи. А во второй, их общую знакомую тех лет, с которой когда-то у него был весьма крутой, но так ни к чему и не приведший роман.
Откуда ты взялся? Какими судьбами? – не смог скрыть удивления Бригадир.
Да ты же сам меня приглашал, – расплылся в улыбке Ученый.
И, пожимая руку, Бригадир вспомнил, как в свой последний приезд в Столицу, в каких-то чиновных коридорах встретил старого друга, которого не видел очень давно. Разговаривать было некогда, и чтобы как-то обозначить встречу, договорились увидеться в Экспедиции, куда Бригадир и пригласил Ученого, не веря в серьезность ни своих, ни чужих намерений. Вот ведь как обернулось.
Моя жена, – представил спутницу Ученый, которому в этом вопросе повезло видимо больше, чем когда то Бригадиру, – да ты, ее, наверное, знаешь.
Бригадир кивнул, выразительно глянув на Жену.
Очень рад приезду. А почему такое жуткое письмо?
А до вас иначе и не доберешься. С бумагами и проще и дешевле. Я рассказал Жене про нашу встречу, она тебя вспомнила, решили навестить и про Жар-Птицу разузнать на месте. В Столице о ней много говорят.
Кто говорит?
В основном Начальник, остальные только слушают и обсуждают его рассказы.
Кто остальные?
Советники-Соратники и окружение Самого Самого.
А Сам Самый?
Прислушивается.
А народ?
Пока безмолвствует.
А ты?
А я решил с тобой поговорить и на месте посмотреть.
Какие у тебя полномочия? – попытался взять “быка за рога” Бригадир.
В соответствии с письмом
.
А на самом деле?
А на самом деле…, – повторил вопрос Ученый, и на лицо его набежала тень раздумья.
Ведь вы же друзья, – вступила в разговор Жена.
И вы тоже, – попытался выиграть время Ученый, не находя в себе сил ни предать дружбу, ни раскрыть карты.
Кого ты представляешь? – все еще пытался добиться ясности Бригадир, требовательно глядя в глаза Ученому.
В том-то и дело, что реально только самого себя, частное лицо, находящееся в отпуске в гостях у старого друга, – и Ученый, отведя глаза, растерянно огляделся, будто искал где-то опору для мысли. Не найдя, обратился к Жене. – Ну, объясни ему ты, у меня не получается.
Давай об этом поговорим потом. А сейчас покажите, как вы тут живете, чем занимаетесь, – чисто по-женски среагировала Жена, меняя тему.
Бригадир внутренне напрягся, но неожиданно на помощь Жене подоспел Бич.
Блюда стынут, напитки греются. Прошу к столу, гости дорогие.
Застолье проходило в лучших традициях, много ели, много пили, и по усам текло и в рот попадало. Хозяева славили гостей, те тоже в долгу не оставались. Тосты и разговоры были о том, о сем, а большей частью ни о чем. Тон за столом задавали Бич и Жена. Ученый и Бригадир вели беседу, в которой слова служили для того, чтобы скрывать мысли. Их Главный разговор был впереди.
Наутро гостей повели смотреть окрестности, показывали хозяйство Экспедиции, раскопы, готовые и строящиеся дома, причал, который строили рабочие Экспедиции вместе с деревенскими. Ученый задавал вопросы, Бригадир вежливо, но скупо на них отвечал. Завершением и кульминацией осмотра была демонстрация работы скальной техники. За время работы агрегата было уже снято два слоя, и к приходу Комиссии можно было начать работу на новом. Оператор нажал кнопку, агрегат загудел, транспортер задвигался, вынося из раскопа камни. Бригадир взял с транспортера несколько камней и передал их Ученому. Ученый внимательно их рассматривал, но больше из вежливости, чем из любопытства. Он о чем-то думал, и видно было, что камни, являющиеся кульминацией программы, весьма далеки от предмета его размышлений.
Это все не то, – и Ученый бросил камни на транспортер.
Что не то?
Совсем не то, о чем говорил Начальник.
А о чем он говорил?
О Жар-Птице.
Так то Жар-Птица, а это Экспедиция.
Начальник сказал, что он сделал ставку на Жар-Птицу, рискнул всем, а я не вижу здесь карты, на которую можно ставить.
А что бы ты хотел увидеть?
Не знаю. Ведь он же приехал отсюда. Ведь вы же ищете Жар-Птицу?
От доклада Ученого в Столице зависела судьба Экспедиции. Бригадир знал это и Ученый знал, что Бригадир знает. Но теперь Бригадир понял, что имел в виду Ученый, когда говорил, что он представляет только самого себя. Ученому нужно было понять, на что ставил Начальник, и решить для себя, ставить ли ему на ту же карту. Бригадир понял, и Ученый понимал, что Бригадир понял. Оба они были нужны друг другу. Кажется, начинался Главный разговор.
Какую карту ты ищешь? Карты сдают в Столице, а здесь – Экспедиция, мы здесь строим, роем, отправляем образцы в Столицу, а там уже идет игра.
Ты помнишь решение об организации Экспедиции? “Как самой Жар-Птицы, так и сопутствующей ей информации”, – последние три слова Ученый выделил.
А что говорят в Столице? Что говорит Начальник, и что они там, в Верхах обсуждают?
И как это отразится на судьбе Экспедиции, и на твоей лично, – развил мысль Бригадира Ученый. – Ладно, давай карты на стол. Все-таки мы с тобой друзья.
Дружба – дружбой, а табачок ...? – и Бригадир посмотрел на Жену.
Ребята, давайте жить дружно. Начни первым ты, – обратилась Жена к Ученому.
Хорошо, начну. Со своей стороны я могу пообещать сделать все от меня зависящее, чтобы сохранить Экспедицию, и чтобы ты остался во главе. Доклад будет максимально благоприятным и для тебя, как руководителя, и для оценки работы и перспектив Экспедиции.
Они знают, что мы друзья?
Я это учту. Но это не самое главное.
А что самое главное?
В Столице и здесь Жар-Птица выглядит по-разному. Больше того, в Столице я ее себе представлял, а здесь не вижу. Здесь какие-то ямы, камни. А где же Жар-Птица и сопутствующая ей информация?
А Жар-Птица – в Душе, – вспомнил вдруг Деда Бригадир.
Но вы же ее в земле ищете?
А мы в душе копать не умеем.
А почему Начальник...? и Ученый, не находя слов, призвал на помощь руки.
Казалось, что он что-то держит в ладонях, ощупывает, но руки были пусты. Жена засмеялась. Ученый уронил руки и отошел к агрегату.
Вот всегда так. Когда говорит про Жар-Птицу, руками понимает, а сказать не может.
А ты понимаешь? – спросил Жену Бригадир.
Я пока только слушаю. Это он у нас понимать пытается.
А что ты слушаешь? Что говорят в Столице? Как все это выглядит оттуда?
А ведь ты, наверное, прав, что Жар-Птица – в Душе, – принялась рассуждать Жена. – Начальник ведет себя так, будто все тайны Души, и своей, и чужой, ему доступны. Как будто он что-то знает, ему что-то открыто. Но для этого ему почему-то надо, чтобы была Экспедиция, которая ищет. Без нее его знание провисает, теряет опору. Что он знает? Что он здесь нашел?
И вы тоже хотите это найти? А зачем?
Ну, как же зачем? В Столице... – но Жене не удалось закончить фразу.
7.3. “Живые” камни
Стой! Стой! Выключай! – закричал вдруг Ученый.
Транспортер остановился. Оператор вопросительно смотрел на Ученого.
Что случилось? – Бригадир шагнул к транспортеру.
Гляди, – Ученый схватил камень и протянул Бригадиру.
Ну и что?
Раскрой глаза. Сосредоточься
Какие-то линии. Круги. Сетка. Прожилки.
Смотри, чувствуй. Вживись в камень, стань им, возьми его в себя.
Ну ты даешь, – начал было Бригадир, и вдруг увидел то, что уже схватил профессионально острый взгляд Ученого.
Рисунок на темной поверхности камня представлял собой причудливый танец линий и колец. Это был вальс на шахматной доске. Причем размеры клеток непрерывно менялись от самой большой, во всю поверхность, до самой маленькой, неразличимой глазом. Будто в каждой клетке оставался след вальсирующей пары и, казалось, этот след, уменьшаясь, уходит за пределы того, что можно увидеть глазом, и, наоборот, стремится расшириться до беспредельности. И границы клеток послушно следовали за этим кругом, грубо обрываясь на краях камня. Этот рисунок можно было увидеть на любом участке грани, независимо от размеров и места, нужно было только сосредоточиться. Но одних глаз было мало. Чтобы увидеть танец, чувства и фантазия должны были помочь зрению. Если помочь удавалось, то вальс на шахматной доске рождался и жил в каждом месте камня.
Да он же живой, – изумилась Жена.
Это ты живая, – уточнил Ученый. – В камне рисунок мертв, а оживает он в твоем сознании. И где граница между жизнью в камне, и твоей жизнью, я не знаю. Может, ее и вовсе нет. Ясно, что без тебя камень мертв, но ты его оживляешь. Когда? Где граница между жизнью и нежизнью?
Граница или проход?
И рисунок в камне это таможня, которая берет пошлину и поднимает шлагбаум, – продолжил мысль Жены Бригадир.
Технология общения между живым и неживым, между миром и сознанием – это философия, – в голосе Ученого звучала интонация преподавателя.
Философский камень, – вспомнил старинный термин Бригадир.
Вряд ли. Тот превращал железо в золото, а этот с Душой как-то взаимодействует. Но в этом что-то есть.
Где есть?
В философии. Или в идее отнестись к этому камню как к философскому. Может быть, Начальник как раз и нашел такой камень?
Нет, когда он уехал, камней еще не было, агрегат мы запустили позже, к вашему приезду.
А в другом месте он не мог найти?
Не думаю. Ведь такие камни пошли только на третьем проходе агрегата. Снаружи такого рисунка нет. Он внутри.
А в другом месте, в Деревне, в горах, на море?
Вряд ли. Если бы такой камень был, мы бы знали. Здесь такого не скроешь. Скорее всего, тут дело в сопутствующей информации.
А ты ее знаешь?
Поскольку мы играем в открытую, не буду темнить и морочить тебе голову. Я этой информации практически не знаю.
А Начальник знает?
Он знает больше меня.
Почему?
Я занимался раскопом, строительством, кубометрами, организацией работ, а он смотрел, думал. Здесь в Деревне жизнь совсем не такая, как в Столице. И потом, этот разговор с Дедом.
Какой разговор? С каким Дедом?
Тут Дед в Деревне живет. Давно уже живет. Раньше он в Столице жил. Как-то пришел к нашему костру и всю ночь рассказывал. А на рассвете Начальник с ним ушел, а когда вернулся, то и рванул в Столицу.
А разговор-то о чем был?
О Жар-Птице, о Бабке, о Капитане, о девицах-дурах, о курах, о том, что местные домашней птицы не держат.
Почему не держат?
Не знаю. И Дед не знает. Не держат и все.
При чем тут домашняя птица?
Не знаю. Это ты спросил. А я не знаю. Может быть, и не при чем. Я на Деда тогда смотрел, как бык на градусник. А Начальник слушал. И слышал. Он лучше был готов к разговору. То ли раньше больше об этом думал, то ли быстрее понимает. Дед еще говорил, что Начальник быстро соображает. Я тогда о другом думал. Слова Дедовы слышал, а мысль не отложилась.
Тогда не понимал, а теперь?
И теперь тоже. Мы все его слушали, а понял только Начальник.
И что он понял?
Что понял, то и понял, и в Столицу увез. Я не знаю, у меня мозги по другому устроены. Тебе надо самому с Дедом поговорить. Может ты поймешь чего. Или Жена твоя.
А ты?
А у меня Экспедиция, раскопы, люди. Теперь вот камни. Я в ваши игры играть не люблю. Играй сам, я тебе помогу отсюда, а ты мне в Столице поможешь.
Да, действительно, камни, – посмотрел на транспортер Ученый, – с камнями - то что будем делать?
Не знаю, наверное изучать. Мы – добывать, а вы – изучать. Эти камни, пожалуй, похлеще костей будут.
А ты их изучать будешь, опыты ставить, экспериментировать на живом. Весь ты в этом, – вспомнила о чем-то своем Жена.
Экспериментальная философия, – промолвил Бригадир, не до конца понимая смысла сказанного.
А ведь это мысль, – оживился Ученый.
Где мысль?
Экспериментальная философия. Экспериментальное изучение взаимодействия Души и Мира, сознания и внешней среды. Сюда и камни укладываются, и Жар-Птица, и Душа. И Экспедиция.
И мы с тобой, – попыталась повернуть мысль в близком ей направлении Жена.
И мы тоже, но об этом потом, – не дал себя сбить Ученый. – Пока и Жар-Птица, и камни – это ответы, на которые нет вопросов. А Экспедиция – это способ получать ответы на вопросы, которые мы еще не умеем задавать. Когда мы поймем вопросы, тогда и ответы обретут смысл. Вот.
И Ученый выключился из разговора, погрузившись в собственные мысли.
А что с камнями делать? – попробовал достучаться до Ученого Бригадир, но безуспешно.
Не мешай ему, пусть думает, – остановила Бригадира Жена. Давай, лучше камни посмотрим.
Давай.
“Живых” камней было немного, десятка полтора, размером примерно с кулак. Несколько штук лежали на ленте транспортера, остальные уже свалились на землю и лежали около транспортера. На ленте были только “живые” камни, на земле лежали вперемежку “живые” и обычные. Бригадир принялся прикладывать “живые” камни к обычным, пытаясь что-то найти.
Что ты ищешь?
Где начинаются “живые”? И как они переходят в неживые, где граница?
Жена тоже начала сравнивать камни.
Вот, кажется, – Жена показала Бригадиру камень.
На одной его стороне отчетливо выделялся рисунок вальса, другая сторона была обычной. Бригадир повернул камень боком, надеясь увидеть границу между живым и неживым. Но границы не было. Структура грани вблизи “живой” поверхности не была похожа на структуру вблизи обычной, но границы не было, одна структура перетекала в другую как-то непрерывно, неуловимо, и на боковой грани нельзя было провести границу между “живой” и неживой структурой.
А еще такие есть? – спросил Бригадир.
Пока не вижу, – ответила Жена
Надо найти.
Совместными усилиями Жена, Бригадир и подошедший Оператор перебрали всю кучу камней и нашли еще два камня, одна сторона которого была “живой”, а другая обычной. Попытались сложить их вместе, но грани их были разные, сложить не удавалось. Или камни были из разных мест, или при бурении были утрачены какие-то фрагменты. Как и на первом камне граница между живым и неживым не просматривалась.
Давай еще нароем, – предложил Оператор.
Погоди, сначала покажем Ученому, ведь он первым обнаружил “живой” камень, – остановил Оператора Бригадир.
Позвали Ученого, тот нехотя оторвался от своих мыслей, но, увидев камни, просиял.
Так я и думал, между живым и неживым нельзя провести границу, всегда найдутся структуры, которые будут и тем и другим.
Или не тем и не другим, – возразила Жена.
Может быть и так, но это неважно. Все равно живое и неживое нельзя отделить друг от друга линией.
А зачем нужна линия?
С линией рассуждать проще. Если линии нет, нужно рассматривать промежуточные объекты, а это отвлекает.
Экономия мышления, – уточнила Жена.
Может быть. А может быть, и нет. Отказываясь от рассмотрения промежуточных объектов, мы рискуем потерять что-то очень важное, главное. Все зависит от цели и от подхода, – продолжал рассуждать Ученый.
А твоя цель? – спросил Бригадир.
Жар-Птица и ее место в обществе, – ответил Ученый.
Это тема исследований. А цель? – переспросил Бригадир.
Опираясь на Жар-Птицу укрепить и повысить свое место в социальной структуре.
Если Жар-Птица есть, – вмешалась Жена.
Тем более, если ее нет. Ведь что-то же есть. Если не в земле, то в воздухе, если не в воздухе, то в Душе, в общественном сознании, – настаивал на своем Ученый.
Тебе об этом надо с Дедом поговорить. Да и камни ему показать. После того разговора с Начальником Дед в горы ушел и еще не возвращался. Тебе надо дождаться его и поговорить, а пока надо решить, что делать с камнями, – предложил Бригадир.
А когда Дед вернется?
Должен скоро вернуться, он давно ушел.
А точнее можешь сказать? – настаивал Ученый.
Это у вас там, в Столице, планы и сроки, а тут в Деревне живут, как получится. Когда придет, тогда и придет. Давай вернемся к камням.
А что с ними можно делать? – Спросил Ученый.
Добывать, изучать на месте, отправлять в Столицу, еще что-нибудь.
Изучать на месте? – с вопросительной интонацией повторил Ученый. – Нужно посмотреть на границу раздела на месте.
На каком месте? – спросил Бригадир.
Там, внизу, – показал в глубину раскопа Ученый. – До того, как мы их извлекаем. Там где они лежат. Как это можно сделать?
Ученый нетерпеливо склонился над раскопом, примеряясь туда спрыгнуть.
Погоди, – остановил его Бригадир, – ты там ничего не увидишь, только сломаешь что-нибудь.
Что сломаю?
У себя или у агрегата.
А почему не увижу?
Объясни, – обратился Бригадир к Оператору.
Бур находится под станиной и бурит до тех пор, пока не опустится на всю глубину. Тогда его можно поднять и передвинуть агрегат на другое место. При работе бура в разные стороны летят мелкие осколки. Для защиты от них бур закрыт экраном, так что ничего не видно, объяснил оператор.
И что же нам теперь делать?
Проще всего добурить до конца, поднять бур и сдвинуть агрегат.
А сейчас посмотреть нельзя? – настаивал Ученый.
Можно, но проще добурить.
И где вы взяли такой дурацкий агрегат? – высказал раздражение Ученый.
Из Столицы прислали. Там его Ученые с Инженерами придумали, – не остался в долгу Оператор.
Ну, ладно, ребята, – вмешался Бригадир. – Давай, добуривай, сдвигай агрегат. А мы пока к морю прогуляемся и заодно посмотрим, не вернулся ли Дед.
Во время прогулки разговор не клеился. Ученый думал о чем-то своем, и все попытки Жены и Бригадира растормошить его успеха не имели. Деда дома не оказалось, и единственным развлечением во время прогулки был морской пейзаж. Тяжелые волны бились о скалы, и эта суровая мощь как-то отторгала, отталкивала, не оставляя человеку места, исключая даже мысль о возможности участия в этой игре стихии.
Мне здесь неуютно, – поежилась Жена. – Холодно. Пойдем отсюда.
К их возвращению в раскопе уже заканчивали передвижение агрегата. Бригадир спустился в раскоп, выбрал мелкие осколки на месте последнего прохода бура и помог спуститься Ученому и Жене. Тщательный осмотр ничего нового не добавил. Сверху была структура обычного камня, на дне – картина вальса на шахматной доске. На вертикальной стенке граница между живым и неживым не прослеживалась.
Этого и следовало ожидать, – грустно сообщил Ученый. – Напрасно надеялись.
Ну, а вдруг? – пробовала оживить надежду Жена.
Вдруг не получилось. И, скорее всего, не получится, – отрубил надежду Ученый. – Надо переходить к планомерным исследованиям. Если “вдруг” не получается, то в ход должна идти статистика.
Копать и верить, – вспомнил изыскателей Бригадир.
Бурить и верить, – поправил его Ученый.
А мне что делать? – обратился к Бригадиру Оператор. – Агрегат мы передвинули, теперь что?
Сейчас подумаем. Что бы ты хотел узнать? – спросил Бригадир Ученого.
Во-первых, я бы хотел понять, как и где живое переходит в неживое.
Ну, понять – это не наши заботы. Мы можем дать информацию, а понимать – это твое дело. Какие данные тебе нужны?
Прежде всего, толщину слоя живого камня, потом глубину и форму верхней и нижней поверхности.
В районе раскопа?
И в районе раскопа, и по всей территории залегания “живого” камня. И вообще, глубину, и контуры месторождения.
А если их несколько?
Тогда каждого.
Ну и аппетиты у столичных ученых. И как мы, по твоему, должны это сделать?
Бурить и определять глубины.
Агрегат может бурить по площади на глубину бура и подавать отбуренную породу наверх, – сообщил Оператор. – Для оконтуривания месторождений нужна другая техника, мобильная, передвижная, для локального бурения с подачей породы наверх. У нас такой нет. Нужно заказывать в Столице.
Заказывать и ждать. А сейчас что делать? Исходя из имеющейся техники? – спросил Ученый.
Агрегат может продвигаться в глубину, выбирая камень под собой. Минимальная площадь бурения определяется площадью агрегата и участка для перемещения. То есть площадь бурения составляет чуть больше двух площадей агрегата. В раскопы такой площади мы можем спускаться достаточно глубоко, отмечая глубину залегания “живых” камней по их появлению на транспортере, – сформулировал Бригадир. – При этом на поверхности мы будем иметь значительное количество отбуренной породы, в данном случае “живых” камней.
А что с ними делать?
Часть вы возьмете в Столицу для изучения, а что делать с остальными я не знаю.
И я не знаю, – согласился Ученый. – А в других местах бурить можно?
Теоретически можно, но нужно передвигать агрегат. И чем глубже мы уйдем, тем труднее его извлекать. Я против этого, – высказал свою позицию Бригадир. – Давайте, пока бурить только в этом раскопе.
Хорошо, – согласился Ученый. – Бурить по всей площади раскопа, определяя в каждой точке начало, конец, и какие-либо изменения структуры камня. Попробуйте определить линзу залегания в этом месте.
Если удастся дойти до нижней границы, – заметил Бригадир.
Надо дойти.
Вся площадь раскопа раза в три больше минимально необходимой. При этом количество породы резко возрастет. И на поверхности будет лежать огромная куча “живых” камней. Куда ее девать?
Пока не знаю. Пусть полежат. Может быть, что-нибудь придумаем.
Итак, с камнями решили. Бурим по всей площади раскопа, с целью определить линзу залегания. Добытые камни пусть пока лежат. Заказываем в Столице технику для локального бурения и ждем, – подытожил ситуацию Бригадир.
С камнями решили, а с Жар-Птицей? – попыталась вернуть Бригадира к началу разговора Жена.
Все что знал, я вам рассказал. Теперь нужно ждать Деда.
Хорошо, давайте подождем, – согласился Ученый.
На этом демонстрация работы скальной техники закончилась.
Суета с приездом и приемом Комиссии прошла, и жизнь Экспедиции снова погружалась в болото рутины. Куча камней около агрегата угрожающе росла, и Бригадир уже подумывал о выделении рабочих для перемещения ее в более удобное место. Сам Бригадир готовил программу работ по оконтуриванию месторождения “живого” камня, время от времени обсуждая ее с Ученым. По разговору было видно, что оконтуривание мало волнует Ученого, и он обсуждает это больше по обязанности, чем из интереса. Он размышлял о чем-то своем, неведомом для других. Жена, с которой он поделился мыслями во время прогулки к морю, призналась потом Бригадиру, что из того, что услышала, она смогла понять только слова и отдельные предложения. Даже море, казалось, притихло в ожидании, и волны бережно ласкали скалы, не стремясь больше их сокрушить.
Дед появился неожиданно. Просто как-то вечером в доме загорелся свет, а следующим утром Дед уже был в конторе Экспедиции. Он пришел поблагодарить за тот ночной разговор. Оказалось, что необходимость поделиться мыслями с окружающими, отвечать на вопросы и задавать их, позволила Деду привести мысли в порядок, и ночной разговор стал для него какой-то вехой, началом нового этапа.
Благодарность оказалась как нельзя кстати и позволила Бригадиру легко перевести разговор на Ученого и его проблемы. Связанный благодарностью, Дед вынужден был согласиться на беседу с Ученым, хотя видно было, что такое развитие событий восторга у него не вызывает, и подошедших Ученого с Женой встретил весьма прохладно. “Ходят тут всякие”, – было написано у него на лице.
Про Жар-Птицу я уже рассказывал, и повторяться мне не хочется, – последовал ответ на вопрос Жены: “Как дела с Жар-Птицей?”
Рассказывал, но не им, – попробовал настоять Бригадир.
Не надо. Не хочет человек и не надо, давайте поговорим о чем-нибудь другом, – остановил Бригадира Ученый, уловивший настроение Деда.
Вот только о чем? – спросила Жена.
А про “живые” камни. Я ведь ему еще про них не рассказывал, – вспомнил Бригадир.
Какие камни? Почему “живые”? То кости у вас не птичьи, то камни “живые”, – заворчал Дед.
Ну, с костями мы, вроде, разобрались, капитановых курей кости, а камни пойдем посмотрим, и с этими словами Бригадир повел Деда к раскопу, поднял камень и протянул Деду. Дед взял камень, перебросил с руки на руку, будто взвешивая, протянул руку с камнем к свету и принялся переворачивать его с боку на бок, наблюдая игру света на гранях, потом поднес ближе, словно узнавая старого знакомого.
Красивый камень. Забавный, – и Дед положил камень на место.
Что это?
Не знаю, Бригадир. Камень с очень оригинальной структурой.
А почему он такой?
Вот Ученый, у него и спрашивай.
А он не знает.
А мне откуда знать, если я их впервые вижу.
Точно впервые? – вступил в разговор Ученый. – И никогда ничего подобного в здешних местах не видели?
Вроде бы нет.
Точно нет? А если подумать, вспомнить... Вы же много по здешним горам ходили. Может, вспомните чего. Посмотрите повнимательней. – Ученый протянул камень Деду.
Дед, с видимой неохотой, взял камень и снова начал его рассматривать.
А что тут думать? Это вам, ученым, думать положено. А мы люди простые. И мысли у нас простые.
А Душа?
А что Душа? И Душа простая. Мы тут люди простодушные.
А Жар-Птица? Она же в Душе.
Ну что ты ко мне пристал? Не видел я здесь нигде таких камней.
А, может быть, какие-нибудь ассоциации возникают, аналогии, – нажимал на Деда Ученый.
Да не лежит у меня Душа к этим камням, – продолжал упираться Дед.
А почему не лежит?
Не знаю. Протест какой-то.
Так может быть в этом и все дело. Какой протест, почему? Ведь если есть протест, значит он на чем-то основан.
Ну, ты меня достал. – Дед обречено уставился на камень, пытаясь сосредоточиться.
Может, другой камень посмотреть, тут их много, – предложила Жена.
Дед взял другой камень.
Нет, не помню. А можно камень отполировать? – попробовал выиграть время Дед.
Попробуем, – Бригадир подозвал Бича.
Все можно, было бы время и деньги, – ухмыльнулся Бич. – Ты у нас Главный, тебе и карты в руки.
Когда сделаешь?
Сколько камней, какие грани?
Камней штук шесть, грани сам выберешь, какие удобнее.
Дня за два сделаю.
А быстрее?
Срочная работа дороже.
Договоримся, только первый образец нужен к вечеру.
Ладно, – кивнул Бич.
Хорошо, подождем до вечера, – согласился Ученый.
Дед облегченно вздохнул и направился было к дому.
Ну куда же Вы торопитесь, ведь разговор у нас только начинается, – попыталась удержать Деда Жена.
Это у вас там, в Столице, разговоры разговаривают, а у нас, в Деревне, жизнь строгая, не до разговоров, мне избу в порядок надо приводить, вон сколько я дома не был.
Может, помочь чем, в избе прибрать, помыть, постирать, женские руки для такого дела привычней, – продолжала настаивать Жена.
Нет уж, к плохому привыкать вредно, а к хорошему – опасно. Я пока сам как-нибудь справлюсь. К вечеру подходите, камни приносите, а пока мне подумать надо, с мыслями собраться. К вечеру подходите, – повторил Дед, – тогда и поговорим, а сейчас извините, я как-нибудь сам.
Время тянулось так медленно, что казалось, вечер никогда не наступит. Один Бич был при деле, остальные напряженно чего-то ждали. Бригадир несколько раз пытался ускорить работу Бича, но Ученый его удерживал.
Оставь человека в покое, помочь не можем, давай не будем мешать.
Наконец в дверях мастерской появился Бич, державший в руках отполированный “живой” камень. Он протянул камень Ученому. Не сдержав нетерпения, Ученый как-то лихорадочно схватил камень и направил его к свету.
Ну, как, – не выдержал Бригадир.
Сам смотри. Я уже говорил, что “вдруг” получается редко. Рисунок стал чуть отчетливей, чуть глубже, но в сущности ничего не изменилось, – и Ученый протянул камень Бригадиру.
Твоя правда – “вдруг” не получилось. Может быть, Дед что-нибудь увидит.
По крайней мере, теперь можно идти к Деду, – продолжила мысль Бригадира Жена, – есть с чего начать разговор.
И есть чем продолжить. Желаю удачи, – напутствовал Бригадир.
А ты разве не пойдешь с нами? – удивилась Жена.
У них в Деревне жизнь строгая. Я вам буду только мешать.
Дед поджидал гостей на крыльце, и гостеприимством лицо его не светилось.
“Пригласит в избу или нет? Одна надежда на Жену”, – подумал Ученый.
А вот и мы. Камень принесли. Бич его отполировал. Как Вы просили.
Дед угрюмо посмотрел на Жену и, не сказав ни слова, взял отполированный камень, протянул к свету, покрутил в руке и так же молча вернул Ученому.
Ну, как, лучше стало видно? – попытался начать разговор Ученый.
Не поддержав попытку Ученого, Дед молча кивнул.
А если сосредоточиться, вдуматься в камень, почувствовать его, – повторил попытку Ученый.
Нечего мне в него вдумываться, что мне нужно, я и так вижу, а чувствовать мне незачем, и без меня есть кому чувствовать.
Но Вы же обещали подумать, с мыслями собраться, – попыталась помочь Ученому Жена.
Подумал.
Ну и что же?
Да ничего. Не мое это.
А как же мы? – чисто по-женски среагировала Жена. – Когда Вас тут не было, я проходила мимо дома, думала: как здесь люди живут, хотела посмотреть дом, хозяйство, ждала Вас. Бригадир много рассказывал, – и после долгой паузы… – Вот и дождалась.
А что Бригадир рассказывал?
О Бабке, о Капитане, о Жар-Птице.
Что он понимает.
Он тоже говорит, что если кто-нибудь и понимает, то только Вы. Мы так ждали Вас, тут столько вопросов, Бригадир все на Вас кивает, а Вы..., – с тоскливым сожалением оборвала фразу Жена.
Разговор явно не клеился.
Может быть, все-таки в дом пройдем, – уже без надежды на успех, а скорее от безысходности, предложил Ученый.
Трудно с вами, столичными, особенно с женщинами, очень нелегко отказывать.
Так зачем же отказывать, нам, женщинам проще уступать.
А это когда – как, если во всем уступать – на шею сядете.
И в чем же Вы хотите мне отказать? – в голосе Жены звучало легкое кокетство.
Отвык я от столичных женщин.
А к каким привыкли, к местным?
С ответом Дед не торопился... Молчание становилось уже невыносимым, и Ученый, устав стоять, принялся расхаживать по тропинке возле дома, всем своим видом демонстрируя отношение к позиции Деда.
Ну что ты ходишь? – в голосе Жены звучало нетерпеливое раздражение.
А что мне еще делать? Здесь каши не сваришь, пойдем отсюда.
Куда?
Домой, в Столицу, – и сердито развернувшись, Ученый направился в сторону Экспедиции.
Погоди, не торопись, – остановил его Дед, – может и сварим.
Чтобы кашу сварить, кухня нужна, а тут даже на порог не пускают, – выплеснула обиду Жена.
Не в кухне дело. Порог этой избы не переступила ни одна женщина, с тех пор, как я Бабку похоронил.
Вот оно как... А почему, зарок дали? – лицо Ученого смягчилось.
Зарока не давал, так получилось, наверно, Жар-Птица так решила.
А мужчины? – полюбопытствовала Жена
Мужики бывают, местные заходят. Начальник вот был. А женщин не было. Местные бабы меня не жалуют, а из столичных, Вы – первая.
А где Вы ее похоронили? – сменил тему Ученый.
На здешнем кладбище, тут недалеко.
Вы нас проводите? – поддержала Ученого Жена
.
Зачем вам, – продолжал упираться Дед, но видно было, что делал он это больше по инерции, – кладбище – не парк, там гулять нечего.
А разве мы гулять? Я же ей все-таки землячка. Будь бы она жива, мы бы с ней с удовольствием поговорили.
Будь бы она жива, все было бы куда проще, – протеста в голосе Деда уже не было.
Ну, так пойдемте, – Жена взяла Деда под руку.
Эх, бабы, бабы, ну что с вами делать, пойдем.
Кладбище находилось на высоком холме сразу за Деревней. Оно было густо засажено деревьями, и с дороги казалось простым холмом, покрытым лесом. Могила была на склоне, обращенном к Деревне, почти у самой вершины, и выделялась среди других беспорядочно разбросанных могил стоявшим на ней большим камнем неправильной формы. Одна из граней, освещенная заходящим солнцем, была плоской и отполированной до матового блеска. В ней угадывалась структура “живого” камня, но самой жизни не было. Так сухой репортаж напоминает о реальном событии, или фотография вызывает в памяти любимое лицо.
Лучи заходящего солнца высвечивали горящий женский профиль и надпись: “Самой лучшей” и, строчкой ниже – “Самой желанной”.
Вот, – сказал Дед, тяжело дыша, то ли от подъема, то ли от нахлынувших воспоминаний. Гости молчали, вглядываясь в надгробие.
Неожиданно Ученый перевел взгляд на Деда, отступил в сторону, рассматривая его сбоку, опять глянул на надгробие, и вопросительно посмотрел на Жену. Почувствовав взгляд, Жена, мельком глянув на Ученого, устремила взгляд на Деда. Как и Ученый, она переступила с места на место, оглядела Деда с разных сторон и, поглядев на Ученого, утвердительно кивнула.
Дед, уловив эту игру взглядов и что-то почувствовав, упер требовательный взор в Ученого. “Ну?!”: – казалось, звучало в его глазах.
Так это Ваши портреты висят в нашей Академии? – ответил вопросом на незаданный вопрос Деда Ученый.
А что, похоже? – не остался в долгу Дед.
Не очень, я сразу не узнал. Только когда Ее увидел, начал понимать. Есть в ней что-то, что ни с чем не спутаешь и никогда не забудешь.
И вы оба Основоположники? – не выдержала Жена.
Да.
Так значит...?
Да.
И Ваша жена...?
Да.
И Сам Самый...?
Да.
А он знает...?
Теперь да.
Начальник...?
Да.
Резкие, отрывистые “Да” Деда обрывали вопросы до окончания фразы. Казалось, что у него прорвалось что-то давно накипевшее, наболевшее.
А портрет Вы сами делали? – Ученый кивнул на надгробие.
Помогал один местный умелец.
Хорошо получилось, выразительно. А камень? Он ведь “живой”? Почему он умер? Где Вы его взяли? – обрушила град вопросов Жена.
Он не умер, он всегда такой был. Это не “живой” камень, просто похожий.
А почему Вы молчали? Ведь Вы же узнали камень!
Я не молчал, просто это очень сложный разговор, и камни здесь не самое главное.
А что главное? Жар-Птица?
И Жар-Птица тоже. Хоть и она не самое важное.
А что самое важное?
Все самое важное..., – и после выразительной паузы, уже совсем другим тоном, будто подводя черту для самого себя, Дед закончил мысль. – Состояние Души.
А в Академии про Вас знают? – перевел разговор на свое Ученый.
Кто постарше – те, наверно, знают. Я то про них знаю, и они, видимо, знают. Слухом земля полнится.
А кроме слухов какая-нибудь связь есть?
До сих пор не было.
А кто помоложе?
Начальник вот не знал, да и Вы, судя по вашей реакции тоже.
А почему...? – начал было Ученый, но Дед оборвал его.
Пойдемте лучше в дом. Там и поговорим. А то уже темнеет, а кладбище – не место для ночных прогулок.
Так Вы нас...? – попробовала Жена уточнить ситуацию, но протестующий жест Ученого оборвал ее.
Дед уже спускался, и, бросив последний взгляд на летящий в сумерках женский профиль, гости двинулись за Дедом.
Прямо как Жар-Птица, – прошептала Жена, но Ученый, шедший сзади, либо не услышал, либо не захотел развивать тему.
8.2. Человек – Легенда
До избы дошли молча. Поднявшись на крыльцо, Дед взял с полки лампу, зажег ее, широко распахнул дверь, пропуская гостей вперед, и, пройдя вслед за ними, повесил лампу на крюк над столом.
Так вот как Вы живете, – сказала Жена, с жадным любопытством оглядывая помещение.
А Вы как думали?
Уж слишком тут..., – Жена замялась, подбирая необидное слово.
Убого, – напрямую рубанул Дед.
Аскетично, – смягчил прямоту Ученый.
Стол, стул, кровать, все удобства на дворе. Что еще для жизни нужно. Печка вот еще. Я ведь тут почти не бываю.
А печку затопить можно?
Ну, разве теперь я могу Вам, землячке, хоть в чем-нибудь отказать, – Дед завозился у печки. Ученый и Жена обменялись взглядами, в которых сквозило нетерпеливое ожидание.
Вот и готово, – Дед чиркнул спичкой.
Пламя загудело, Жена подошла к печке, протянула широко раскрытые ладони к огню, то ли грея руки, то ли заряжаясь энергией пламени.
Люблю живой огонь.
Бабка тоже любила.
Как она тут жила, в таком..., – Жена замялась, – аскетизме.
Вначале, после Столицы, трудно было, потом понемногу привыкли. Мы ведь ждали чего-то, жили в ожидании, временно. Все надеялись что-то понять, выяснить, а как выясним, так и можно нормальную жизнь устраивать. Или уезжать. Так и прожили всю жизнь в ожидании.
Нет ничего более постоянного, чем временные состояния, – заметил Ученый.
Трудно ей было. Но все равно я ей завидую. Жить рядом с Мечтой – об этом можно только мечтать.
Но ведь у Вас же есть Жар-Птица.
Это у него есть, я так, на подхвате, – кивнула Жена на Ученого.
А хочется быть на первых ролях. Ведь небось, и Бабке хотелось, – попробовал Ученый опереться на Деда в устоявшемся конфликте с Женой.
Дед кивнул.
Ну и как, удавалось? – теперь уже Жена искала поддержку.
Мне казалось, что мы были равноправными партнерами, а что казалось ей, теперь уже не спросишь. Иногда мне кажется, что ей нужно было чего-то другого. Но спросить уже не у кого.
А вы оба у меня спросите, что мне нужно, может, что и поймете, мы ведь с ней землячки.
Отчего умерла Ваша Жена? – Ученый уводил разговор с нежелательного направления.
Дед помрачнел и внутренне напрягся.
От смерти. Или от жизни. Ведь чтобы умереть, достаточно только чуть-чуть пожить. Не стоит об этом. Давайте о чем-нибудь другом.
А почему..., – Ученый вернулся к вопросу, который не удалось задать на кладбище, – почему у нас в Академии считается, что Вас нет или о Вас ничего не известно?
А что там вообще о нас думают, что там известно? Ведь есть же портреты. Как там к нам относятся?
Ученый почесал в затылке. – В двух словах не скажешь. Прежде всего, конечно, как к Основоположникам. И портреты и прочее. Но больше о Вас ничего не известно. Есть Основоположники, которые заложили фундамент Запредельного Знания, но как о живых, реальных людях о Вас никто ничего не знает. Правильнее всего будет сказать, что к Вам относятся, как к Легенде, к Мифу, истоки которого теряются в глубинах времени.
А как же Сам Самый? – вступила Жена
А что Сам Самый? – спросил Ученый.
Известно, что, Сам Самый лично знал Основоположников, – ответила Жена.
Лично причастен к Легенде, – дополнил ответ Жены Ученый, – и после паузы обратился к Деду.
А Вы что скажете, Человек-Легенда?
Теперь уже Дед зачесал в затылке.
Очень трудно ощущать себя Легендой, к этому нужно привыкнуть. А по поводу Самого Самого..., – в разговоре опять повисла пауза, – с точки зрения психологии его позиция правильная, очень эффективная. Опираясь на Легенду, тем более на личное в ней участие, можно сильно повысить авторитет. А Живая Легенда ему ни к чему. Так что с точки зрения Лидера, его можно понять и, пожалуй, даже простить.
Мысль о том, что позицию Самого Самого, перечеркнувшего память о нем как о живом, можно простить, привела Деда в недоумение, которое не замедлило появиться у него на лице. Он достал трубку, кисет и, принялся набивать ее, словно ища поддержку в знакомых предметах и действиях.
А с точки зрения человека? – попыталась помочь Деду Жена,
А где кончается Человек и начинается Лидер? – отложил трубку Дед, и, не ответив, продолжил, – мы ведь с ним вместе начинали, молодые тогда были. Я наукой занимался, он организацией. Он ведь больше администратором был, чем ученым. А тут еще Бабка. Может, после этого, он в лидерство и ударился.
Лидерство, как форма компенсации нереализованных стремлений, – бросил реплику Ученый, – такое бывает.
Да нет, пожалуй, он всегда таким был. Стремился быть Самым Главным. Главнюк, одним словом. Но это могло его подтолкнуть, – продолжил Дед.
И добился, – бросила Жена, но Дед с ней не согласился.
Не добился, а получил свое. Каждый получает свое. Мы с Бабкой – свое, Вы – свое, и Сам Самый – свое. И каждый платит соразмерную цену. Только мало кто об этом думает. Что мы знаем о цене?
В разговоре в очередной раз возникла пауза, одна из тех, которые говорят не меньше слов.
Дед набил трубку и подошел к печке прикурить. Жена и Ученый молчали.
Начальник Вас тоже узнал? – прервал молчание Ученый.
Нет, – ответил Дед, – он ведь не из ученых. Он из организаторов. Тоже Главнюк, но поменьше.
А что он узнал? Что понял? С чем поехал в Столицу? – продолжал спрашивать Ученый.
Дед запыхтел своей трубкой.
Он больше спрашивал, а я отвечал. Что он понял, я не знаю.
А Вы как думаете? Ваше мнение?
Мое мнение? – переспросил Жену Дед. – Мне кажется – он понял главное. Он понял, что Жар-Птица есть, и что она – в Душе. А Душа у людей есть и в Столице. Немножко другая, чем здесь, но есть. Я думаю – он хочет чтобы, когда Бригадир найдет Жар-Птицу, люди в Столице были к этому готовы. И хочет подняться на волне этой готовности.
А Бригадир найдет Жар-Птицу? – спросила Жена.
В земле ее нет. Там только кости от капитановых курей. И то они их уже выкопали. Как искать будет. Может и найдет. А может, и нет, – высказал надежду и сомнение Дед.
А камни? Ведь он же нашел “живые” камни? – возразил Деду Ученый.
Капитановы куры, капитановы камни, – как бы обращаясь к самому себе, промолвил Дед, но Жена уловила что-то в его словах.
А почему – капитановы камни? Это что-то новое.
Вы видели камень на могиле. Это не “живой” камень, просто похожий. А настоящий “живой” камень был у Капитана. Амулет или талисман. “Живой” камень, вделанный в золото. Золотой силуэт Жар-Птицы, а в середине – камень Он его на шее носил, на цепочке. Иногда снимал, клал перед собой и смотрел. Долго смотрел. Молился. А может, просто сосредотачивался. Уходил в себя. Думал. И Бабку учил.
Молиться? – спросила Жена.
Нет. Когда Капитан молился, он бормотал что-то по-своему. А Бабка молча смотрела. Говорила, что помогает думать. Меня хотела научить.
Дед замолчал, уйдя в воспоминания.
А Вы? – нарушил молчание Деда Ученый
А я Жар-Птицу искал. Искал и не заметил. Я ведь только потом, когда Ее увидел, понял, что амулетом Капитана была Жар-Птица. А так – просто звезда несимметричная с какими-то пернатыми мотивами. И “живой” камень.
И Вы его сразу узнали? – спросила Жена, не давая Деду уйти в молчание.
Их ни с чем не спутаешь.
И молчали? – с обидой в голосе бросил Ученый.
Трудно мне об этом. Я ведь когда камень на могилу ставил, долго сомневался. Мысли были враскорячку. Я видел, что он похож на амулет, знал, что Бабке понравится, но преодолеть себя не мог. А потом понял, что если поставлю – буду виноват перед собой, а если не поставлю – то перед Бабкой. Себя можно простить, договориться с самим собой можно, а как договориться с Бабкой, простит ли она. Так и поставил.
И память о Бабке стала совпадать с воспоминаниями о Капитане, – сказала Жена и смутилась, почувствовав, что задела больное место.
И о Жар-Птице, и о Душе, – стал исправлять ситуацию Ученый.
И все это Вы носили в себе? – заглаживая вину, спросила Жена, – это же так тяжело.
Было тяжело, стало легче. Очень хорошо, что вы заставили меня рассказать об этом, – в голосе, в выражении лица, даже в фигуре Деда чувствовалось облегчение, – словно камень с души свалился.
Ну вот, а Вы не хотели говорить, уклонялись, – не упустила возможности подчеркнуть свою полезность Жена.
Трудно через себя переступать, – начал оправдываться Дед, но Ученый перебил его.
Не надо об этом, зачем ты так, – упрекнул он Жену.
А почему не надо, должна и от нас быть какая никакая польза.
Ученый укоризненно поглядел на Жену, но ее неожиданно поддержал Дед.
Она права, огромная польза, и никто кроме Вас не смог бы помочь мне облегчить Душу. И в том, что уклонялся, она права. Большое спасибо, что сумели настоять на этом разговоре, – и после паузы Дед добавил, – хоть я и очень не хотел.
Огонь в печке догорал. Жена посмотрела на печку и потом вопросительно – на Деда. В ответ Дед пошуровал в печке и пошел за дровами. Ученый подошел к окну. В Деревне было темно, огоньки виднелись только в районе Экспедиции.
Ну, хорошо, ему от нас есть польза, а нам? Ты что-нибудь понял? – воспользовалась отсутствием Деда Жена.
Что-то понял, но пока не на все ответы есть вопросы. Пока только получена информация, необходимая для понимания, хотя неизвестно, достаточная ли. Все это надо осмыслить и переварить.
А делать-то что? – нажимала Жена.
Где делать, когда? И почему обязательно делать? Разве нельзя просто думать и пытаться понять?
Это ты можешь ничего не делать. И даже думать можешь руками. А я не могу. Я руками должна делать. И Бригадир. И Дед.
Про Деда не скажу, не знаю. А Бригадир точно. Ему для внутренней гармонии необходимо что-нибудь делать. А у Деда мы сама спроси. Вот вернется и спроси. Что делать и надо ли что-то делать? – и переведя стрелку на Деда, Ученый удовлетворенно умолк. Жена тоже не прерывала молчание.
Вернулся Дед, бросил дрова возле печки, опять пошуровал в ней, подбросил несколько поленьев и, почувствовав вопросительное ожидание Жены, повернулся к собеседникам. Жена не заставила себя ждать.
Ну и что? Дальше-то что? Что же нам-то теперь делать? Вот Вы говорите, что Вам от разговора – польза. А нам? Только все запуталось. Откуда у Капитана камень и зачем он ему? Что он с ним делал? А нам что с этими проклятыми камнями делать? И при чем тут Жар-Птица? Нам в Столицу пора, а там что нам делать, если здесь ничего не понятно?
Дед от такого потока вопросов даже опешил. Он почесал в затылке, потом потряс головой, словно сбрасывая эмоциональный напор Жены. Взял трубку, покрутил ее в руках, отложил в сторону, и опять почесав в затылке, обратил растерянный взгляд на Ученого и недоуменно развел руками.
Ученый понимающе усмехнулся.
Слишком много вопросов. Так ничего не выйдет. Давайте разбираться по порядку. Попробуем начать с камней. Прежде всего, никакие они не проклятые, а, судя по всему, совсем наоборот. Действительно, откуда у Капитана камень, какие у него свойства и какой от него может быть прок. Если Капитан камень носил, и что-то с ним делал, значит, камень ему зачем-то был нужен. Попробуем понять хотя бы это.
Если сможем, – усомнилась Жена и добавила, – и Жар-Птица.
Если еще и Жар-Птица, то уж точно не сможем, начнем пока с камней, – осадил Жену Ученый и посмотрел на Деда, – давайте, продолжим.
Откуда у Капитана камень я не знаю, только не отсюда, он у него всегда был, он с ним приплыл. У нас тогда про эти камни никто ничего не слышал. Про Жар-Птицу – да, а про камни – нет, наверно, амулет у него из заморских краев.
А зачем он ему? Что он с ним делал? У других такие камни были? – не унималась Жена.
У других не было, только у Капитана. Может быть знак отличия. А может быть, и нет. Или просто Капитан умел им пользоваться, а другие нет, вот он им и не был нужен. А может быть, Капитан носил, а другие – нет. А они пользовались амулетом где-нибудь в другом месте. Я ведь с другими не общался, только с Капитаном. Но то, что на берегу никто, кроме него не носил – точно. Вещица дорогая, видная, ни с чем спутать нельзя.
Вот Вы говорите – умел пользоваться, молился, Бабку учил. Чему учил? Как все это выглядело? – остановил разбегающиеся мысли Деда Ученый.
Как выглядело? – переспросил Дед. – Я ведь мало что видел. Я тогда по горам мотался, Жар-Птицу ловил, а с ним больше Бабка была, а потом мне рассказывала.
А что рассказывала? – спросила Жена.
Мысли крутятся, а сказать трудно. – Дед замялся, напряженно пытаясь по ли вспомнить, то ли сформулировать. – Говорила, что когда смотришь в камень, то, как будто со своей Душой разговариваешь. И если это состояние запомнить, то можно и без камня, с водой или...
Но тут Жена, несмотря на протестующий жест Ученого, перебила Деда.
Сам с собой разговариваешь?
…или с зеркалом, – договорил свою фразу Дед и стал отвечать Жене.
Нет, не сам с собой. Сам с собой каждый может, для этого камень не нужен. Насколько я понял – это разговор двух равноправных собеседников. Ты – с одной стороны, а Душа твоя – с другой.
А Вы сами пробовали? – спросил Ученый.
Пробовал.
Ну и как? – на лице Жены проявился живейший интерес.
Да никак. Сидел, смотрел, думал – и ничего. Бабка говорила: – “Думай, сосредоточься”, а я думал – думал и все без толку.
А что камень “живой”, танец на шахматной доске видели? – интерес Жены приобретал эмоциональную окраску.
Это видел, камень дышал, но больше ничего. Бабка ругалась, что я ленивый, бестолковый, Капитан что-то по-своему говорил, но я камень видел, а в Душе ничего не колыхнулось
.
А что Бабка еще говорила? – в голосе Ученого тоже чувствовался интерес, но логики в нем было больше, чем эмоций.
Бабка много чего говорила. Знать бы, как все обернется, я бы и слушал внимательней, да и записал бы чего. И Капитановы слова попросил бы перевести. Я ведь как к этому относился: это ваши игрушки, а меня в них не втягивайте. Моя хата – с краю и ваших дел я знать не хочу. Мое дело – Жар-Птицу ловить, а вы друг другу голову морочите и мне пытаетесь. Я ведь тогда не знал, что у Капитана на амулете – Жар-Птица. Я ее в горах искал, а под носом не увидел.
А что Бабка еще чувствовала? – наседала на Деда Жена.
Что она чувствовала, она мне потом рассказывала, только чувства ее больше к Капитану были, чем к камню, – с горечью в голосе ответил Дед.
И Вы до сих пор забыть не можете?
Ну, Бабы..., – в сердцах буркнул Дед.
А Ученый в тон ему дополнил – Женщины... – и после паузы продолжил, – ну, что ты к человеку пристала. Возьми сама и посмотри, подумай, с Душой поговори, потом нам расскажешь.
Господи, – всплеснула руками Жена, – как я раньше не догадалась. Это же так просто!
Ученый протянул Жене камень, отполированный Бичом. Жена положила камень на стол, села и принялась смотреть на камень. Ученый и Дед молча смотрели на нее.
И Капитан с Бабкой так же смотрели?.. – прервал молчание Ученый.
Иногда так, иногда сбоку свечи ставили.
Давайте и мы поставим, – оторвалась от камня Жена.
Дед достал с полки две свечи, зажег и поставил по обе стороны камня. Жена опять стала всматриваться в камень. Ученый с Дедом отошли к печке и о чем-то негромко беседовали, стараясь не мешать Жене. Тихо гудела печка, негромко потрескивали свечи, о чем-то своем молчала темнота за окном, и все, казалось, вслушивалось в безмолвный диалог Жены и камня.
“ О чем же думать? О чем мне с ним говорить? Может быть, послушать его? Слушаю, но он молчит. Или это Душа молчит? Чья Душа – моя или камня? Откуда у камня Душа? Что еще говорил Дед? Сосредоточиться. На чем сосредоточиться, на камне или на Душе? Но ведь у Бабки получалось? Но ей Капитан помогал, а мне кто поможет? Как же, от них дождешься, посадили перед этим дурацким камнем, и сиди теперь, как дура”, – неожиданно для себя, последние слова Жена произнесла в полный голос.
Ну почему же обязательно – дура? Просто не очень хорошо подготовленный пользователь. Видимо к отделению Души от тела нужно готовиться. Или необходим Учитель. А у нас учителей нет. Приходиться самим. Не нужно торопиться. Все получится, но не сразу, – начал успокаивать Жену Ученый.
Да как же, получится. Вот у Деда не получилось ведь, – возразила Жена.
Ну, Дед же сам говорит, что он не очень хотел, а ты же хочешь, – настаивал Ученый.
Что я хочу? Хочу, сама не знаю чего? Что нужно хотеть, чтобы получилось? Я не знаю, что хотеть, а если ты знаешь, то сам садись и попробуй, – Жена начала подниматься из-за стола.
Дед достал лист бумаги, несколькими штрихами набросал контур какого-то летящего существа, чем-то напоминавший силуэт на надгробии, но от птицы в нем было больше, чем от женщины.
Жар-Птица? – спросил Ученый.
Не знаю, – и после паузы, – не только, – ответил Дед. Затем положил рисунок на стол, в середину рисунка поставил камень, поправил свечи, положил руку на плечо Жены, и в этом жесте было больше просьбы, чем в последовавших за ним словах. – Попробуйте, пожалуйста.
Подчиняясь движению руки, Жена опустила глаза на лежащий на столе рисунок, стремясь одновременно держать в поле зрения и камень, и рисунок. Дед отошел от стола, подошел к Ученому и оба они застыли, напряженно прислушиваясь к молчанию Жены. Свечи престали трещать, и даже гудение печки стало более ровным.
Ой, – не отрывая взгляда от стола, сказала Жена удивленно. Потом резко протянула раскрытую ладонь в сторону Ученого с Дедом, отталкивая идущее от них беспокойство, и уже жестким, требовательным тоном продолжила: – Не мешайте. Расслабьтесь. Думайте о своем, – и еще жестче, – Не лезьте ко мне! Отстаньте!
Ученый с Дедом недоуменно переглянулись, потом глаза их радостно загорелись, но после следующего протестующего жеста Жены оба погрузились в растерянное молчание. Видимо, им удалось выполнить просьбу Жены, так как после недолгого молчания она вновь заговорила.
Ой, щекотно, – в голосе Жены уже не было жесткости, но сохранялись следы прежнего удивления.
Где щекотно? – спросил Дед, несмотря на негодующий жест Ученого, но Жена, видимо, уже вошла в устойчивый контакт и могла, не разрывая его, отвечать на вопросы.
В голове. В мыслях, – бросила Жена каким-то отчужденным голосом. Не мешайте, я сама расскажу, – и продолжила все тем же отчужденным тоном. – Камень открывается. Глубоко. – И после паузы. – Внизу свет какой-то. Любовь. Жар-Птица. Холодно. Ветер. Жарко. Ветер горячий, но холодно. Душа уходит. Страшно, – и уже с испугом в голосе, – Холодно и страшно. Боюсь. Не хочу.
При этих словах Дед резко дернулся к столу, задул свечи, одной рукой обнял Жену, а другой закрыл ей глаза.
Спокойно, спокойно, все хорошо, успокойся, милая.
На ласковый голос Деда Жена протестующе напряглась, потом обмякла. Дед отпустил руки, Жена покачнулась, опять потянулась к Камню, но Дед резким движением перевернул рисунок, прикрыв им камень, а подошедший Ученый обнял Жену, и подвел ее к окну.
Спасибо, – жалобным голосом проговорила Жена, потом тряхнула головой, словно сбрасывая наваждение, и продолжила уже спокойным, но усталым голосом. – Извините, было очень страшно.
Бабка говорила об этом. И Бабка говорила и Капитан. Сказал и потребовал, чтобы Бабка перевела, – заговорил Дед, – если появится страх, нужно немедленно прекращать Контакт.
А у Вас был страх? – спросила Жена у Деда.
Не было. Да и Контакта не было, – с сожалением ответил Дед.
А что было? – спросил Ученый.
Я же говорил уже, ничего не было, – ответил Дед.
А у тебя что было? Как камень открывается? Что это значит? И страх? Почему страшно? – стал расспрашивать Жену Ученый.
Не почему, – ответила Жена. – Просто страшно и все. И самое страшное, что не почему.
Жена вздрогнула, отстранясь от Ученого, потом прильнула к нему, ища защиты и поддержки.
Не могу об этом. Холодно, – в голосе Жены звучала усталая просьба, которую поддержал Дед.
Давайте лучше о чем-нибудь другом. А еще лучше разойтись по домам. Поздно уже. Все устали. Утро вечера мудренее.
Хорошо, – согласился Ученый. Ждем Вас завтра в Экспедиции. Попробуем разобраться и заодно обсудим с Бригадиром, что делать дальше.
Бережно поддерживая Жену под руку, Ученый помог ей спуститься с крыльца. Дед стоял на пороге, всматриваясь в обступившую Деревню темноту, в которой скрылись его собеседники.
Яркое утреннее солнце ласково освещало площадку у конторы Экспедиции. За столом, вкопанным в землю у крыльца конторы, сидели Жена, Ученый и Бригадир. Ученый рассказывал Бригадиру о вчерашнем посещении Деда. Бригадир слушал молча. Редкие реплики Жены добавляли эмоциональную окраску сухому изложению Ученого. В свете дня вчерашнее выглядело уже не таким загадочным и зловещим, как при свечах, и казалось возможным найти конструктивные ответы на вопросы: “Что же это было?” и “Что с этим делать?”. Ждали Деда.
Человек-Легенда, – ни к кому не обращаясь, сказал Бригадир.
Персонаж из мифа. Странно. Никогда бы не подумал, – разделил эмоции Бригадира Ученый.
А что ты думал? – обратилась Жена к Бригадиру.
Да ничего такого не думал. Не до этого было. Мы знали, что он из Столицы. Думали – чудак какой-нибудь. Мало ли чудаков в Столице. А тут – на тебе – Основоположник.
Словно почувствовав, что говорят о нем, на тропинке, спускающейся к конторе, появился Дед.
Как себя чувствуете? – обратился он к Жене.
Да вроде нормально. Холодно только.
Знобит? – в голосе Деда звучало участие.
Нет, не знобит. Внутри холодно. Будто проглотила кусок льда, а он лежит в животе и не тает, – вслушиваясь в себя, ответила Жена.
А страх? – продолжал расспрашивать Дед.
Страха нет. Прошел. А что Это было? Почему страх? И Жар-Птица? – выплеснула Жена
А что Жар-Птица? – вопросом на вопрос Жены ответил Дед. – Какая она была? На что похожа?
На силуэт, который Вы нарисовали. Только горящий, светящийся. Когда камень открылся, в глубине появился силуэт. Повеяло холодом. И страх. Почему? Что Это? – продолжала выплескивать Жена.
Что это? – повторил вопрос Дед. – Видимо Контакт. А почему? Это вопрос не ко мне. Это к нему вопрос, – кивнул Дед в сторону Ученого.
Но Вы же Основоположник, – заметил Бригадир.
Когда это было... Я теперь только знаю. А понимать ученые должны.
Руками, – продолжила реплику Деда Жена.
В ответ Ученый, до этого молча следивший за разговором, опустил взгляд на свои руки, словно ища там разгадку. Жена обменялась выразительными взглядами с Дедом и Бригадиром, и в ее глазах читалось – “Ну, что я говорила”.
Нет, тут руками ничего не получится. Тут надо словами, – Ученый задумался.
Ну, так скажи. Словами, – разорвало паузу нетерпение Жены.
Сейчас попробую..., – медленно, словно нехотя начал Ученый. – Только сначала несколько вопросов. Вот ты говоришь, что камень открывается. Что это значит? Что открывается? Дверь? Окно? Куда открывается? Как?
Теперь задумалась Жена.
Открывается сразу. Резко.
Когда? – вмешался Дед.
Когда одновременно видишь и камень и силуэт. Потом силуэт исчезает, и видишь только камень. Нет, уже не камень. Вход. – Жена закрыла глаза. – И туда надо идти. Ой. Опять щекотно.
Стоп, – оборвал Жену Ученый, – говори только о том, что помнишь. Не входи в образ. Вспоминай словами, а не глазами. Разумом, а не Душой.
Жена открыла глаза, тряхнула головой, обвела взором окрестность и перевела взгляд на Ученого.
Что это? Почему? Боюсь, – в ее голосе был испуг.
Не бойся. Успокойся. Это просто камень, – начал успокаивать Жену Ученый. – Ты просто вошла в образ, и память воссоздала те же ощущения. Сейчас ты просто будешь вспоминать, что было, стараясь быть вне своих воспоминаний. Если вчера у тебя была задача сосредоточиться, то сегодня задача обратная. Вспоминать о вчерашнем, и, параллельно, думать о чем-нибудь другом. О природе, погоде, о нас с тобой, в конце концов.
Жуть то какая, – вытер лоб Бригадир. – До меня только сейчас дошло. Когда вы рассказывали, я представлял все это совсем по-другому. Так и спятить недолго.
Вот именно, – в голосе Деда звучал упрек. – Дайте ей отдохнуть, пусть придет в себя. Поговорим о другом.
Ну и дела. Камни, двери, – не мог остановиться Бригадир, но поймав грозный взгляд Деда, умолк.
А о чем? – нехотя отвлекся от своих мыслей Ученый.
Давай об Экспедиции, – начал исправлять вину Бригадир, и продолжил: – Вот вы уедете, а нам то что делать? Ведь я же не могу людей без работы оставлять. Их потом ни деньгами, ни пинками работать не заставишь. Нам надо что-то делать. Хоть грибы собирать или рыбу ловить.
Глушить!? – громко и грозно произнес Дед.
Бригадир резко оборвал реплику.
Ученый поднял недоуменный взор на Деда, затем перевел глаза на неожиданно стушевавшегося Бригадира. “Что такое? В чем дело?” звучало в его удивленных глазах.
Уже донесли? Наябедничали. – Смущение Бригадира переходило в защитный отпор.
Пожаловались. Сообщили, – уже не громким, но не менее грозным голосом ответил Дед.
Да что случилось-то? Объясните же, наконец, – попросил Ученый.
Рассказывай, – бросил Дед Бригадиру.
Да было дело, – примиряющимся тоном начал Бригадир, – к вашему приезду рыбки хотели припасти, угостить вас думали, рыба здешняя уж больно хороша.
Ну и? Дальше-то что? – с нетерпеливой досадой спросил Ученый.
Ну что – что? – продолжил Бригадир, – у деревенских рыбы не было. Не ловят они в это время. А у нас и снастей нет, и ловить здесь не умеем. Вот Бич и предложил... – Повисла пауза, выдающая нежелание Бригадира развивать тему, но Ученый был неумолим.
Что предложил?
Ну, как что? Рвануть предложил.
Что рвануть?
Да шашку, – с видимой неохотой проговорил Бригадир и, после паузы, добавил, – динамитную. Были у нас в экспедиционных запасах. Я уж и забыл давно. А Бич вспомнил.
Дед, с нескрываемым удовлетворением следил за диалогом, и даже Жена, отвлекшись от своего состояния, с улыбкой посмотрела на Ученого.
Ты чего? – обратил внимание на улыбку Жены Ученый.
Думаю, – продолжала улыбаться Жена, – о нас с тобой, как ты велел. Вспомнила, как ты уху хвалил.
Ну, вот еще. Ты уж скажешь, – оборвал Жену Ученый и вновь насел на Бригадира.
А дальше?
Рванули.
И что?
И все.
Рыба-то хоть была? – ослабил напор Ученый.
А что же ты хвалил? – воспользовался моментом Бригадир.
И много?
На уху хватило. А так, глупость одна получилась. Вспоминать не хочется. Хорошо хоть никого не покалечило. – В тоне Бригадира читалась отчетливая просьба сменить тему или хотя бы ответчика, и Ученый почувствовал это.
А Дед чем недоволен? – вопрос был задан в третьем лице, но взгляд Ученого, переведенный на Деда, предполагал ответ именно от него.
Деревенские недовольны, – начал объяснять Дед. – Одни в это время даже ребятишкам ловить не разрешают, а тут – динамитом.
А почему не разрешают? – спросил Ученый.
Порядки у них тут такие. Обычаи. Не ловят и все. Потому что Жар-Птица, – ответил Дед.
Не понимаю, при чем тут Жар-Птица? – удивился Ученый.
Жар-Птица здесь при всем. Это у Вас там, в Столице Запредельное Знание и понимание. А тут – Жар-Птица и знание, и понимание, и обычай, и порядок, – отрубил Дед, и продолжил уже мягче, – и еще в Деревне говорят, что если уж такое дело, то они бы сами наловили потихоньку – полегоньку, по дальним местам. А тут сразу динамитом, да еще на виду у всей Деревни. Нехорошо получилось.
Нехорошо, – согласился Ученый и укоризненно посмотрел на Бригадира, ожидая оправданий
Но тот, видимо, успел воспользоваться предоставленной ему передышкой, и реакция его была неожиданной. Взор Бригадира на миг затуманился, затем по лицу пробежала искра озарения, и он заговорил каким-то спотыкающимся голосом, словно пытаясь ухватить мысль, убегающую по сильно пересеченной местности.
А что... Если... Камень... Рвануть...?!
Повисла пауза, настолько выразительная, что даже Жена, отвлекшись от своих мыслей, приняла в ней участие.
А деревенские? – вернулся к предыдущей теме Ученый.
А что деревенские. Их то какое дело? Раскопы – наша территория. Их дело – Деревня, море, горы, а здесь – Экспедиция. Местные сюда и не ходят, – увлеченно начал Бригадир, но Ученый остановил его.
Остынь. Идея интересная, но не нам с тобой ее оценивать.
Ученый посмотрел на Деда, ожидая возражений, но к его удивлению, Дед отнесся к идее с пониманием.
Мне кажется – Бригадир прав. Одно дело взрывать в море, да еще перед Деревней, на самых рыбных местах, а другое – территория раскопов. Здесь все, что можно разогнать, давно разогнали, а вред от взрыва..., – Дед оглядел окрестности, – мне думается, будет невелик.
А Жар-Птица? – спросил Ученый.
С местными я, конечно, поговорю, но я думаю, они возражать не будут. А с Жар-Птицей нам самим решать надо. Деревенские не знают, что Жар-Птица как-то связана с “живыми” камнями, они про камни только от нас услышали, а мы знаем. Мы знаем, нам и решать, – ответил Дед.
Да что может случиться? Рванем потихоньку, а там посмотрим, – настаивал на своем Бригадир.
Что может случиться, я не знаю, поэтому ни запрещать, ни разрешать я не могу, но мне эта затея не нравиться. Потихоньку рвануть, конечно, нельзя, но если уж решим рвануть, то делать это надо максимально аккуратно, стремясь к минимальному воздействию, – высказал свою точку зрения Ученый.
Да ничего не будет. И люди будут заняты, – продолжал Бригадир и посмотрел на Деда, ожидая от него поддержки.
А Вы как думаете? – обратился к Жене Дед. – Вы же с камнем общались.
Не знаю, – задумчиво произнесла Жена. – Если только у Них спросить.
У кого у них? – Спросил Дед.
У камня или у Жар-Птицы, – ответила Жена. – Войти в Контакт и спросить.
Я категорически против. – Резко высказался Ученый. – Мы с первым то Контактом разобраться не можем, а ты предлагаешь лезть в Душу с каким-то дурацким вопросом: – “Взрывать или не взрывать?”.
Но мы же не Душу взрывать собираемся, а камень, при чем здесь Душа? – возразил Бригадир.
А ты откуда знаешь? – В голосе Ученого чувствовалась непреклонность. – Эффект взаимодействия камня с сознанием есть. У Жены, у Бабки и у Капитана. Возможность Контакта как-то связана с образом Жар-Птицы. Жар-Птица – элемент культуры Деревни. Дед увидел Жар-Птицу, не обращаясь к “живому” камню, но недалеко отсюда, вблизи от его залежей. Вполне возможно, что наличие камней так формирует энергоинформационное поле, что в сознании появляется образ Жар-Птицы со всеми сопутствующими эффектами. Грубое вмешательство может нарушить равновесие и разрушить эффект Жар-Птицы.
И наступит конец света, – язвительно продолжил Бригадир. – Получается, что мне теперь и чихнуть нельзя.
Чихать можно, – пыл Ученого, видимо угас, непреклонность сменил привычный лекторский тон. – Любое равновесие имеет запас устойчивости, и если воздействие не превышает этот запас, то ничего страшного не произойдет. Беда в том, что запас устойчивости нам неизвестен, поскольку механизм явления нам непонятен. Конец света не наступит, но и осторожность не повредит.
Дед с уважением посмотрел на Ученого.
Давно не слышал я такого. Запас устойчивости энергоинформационного поля с сопутствующими эффектами. Капитан тоже говорил... Когда Бабка на меня ругалась, что у меня не получается Контакт, Капитан говорил, что это место особенное. У него никогда раньше не получалось такого легкого и устойчивого Контакта. И удивлялся, что у меня ничего не выходит. Бабка переводила, говорила про психополе
, тогда я не понял, да я и понимать не хотел, и только сейчас вижу, что они имели в виду.
А что они имели в виду? Со мной-то что было? Вы тут вон до чего договорились. Взрывать нельзя, спрашивать нельзя. Сами ничего не знаете, а за меня решаете, – с обидой в голосе начала Жена. – Сначала сами попробуйте, а потом уже за меня решайте.
Конечно, конечно, вот только с тобой разберемся и попробуем. Если ты уже отдохнула, то давай продолжим, – согласился с Женой Ученый. – Только ты не увлекайся и глаза не закрывай. Итак, ты говорила, что открывается вход.
И туда надо идти, – продолжила Жена.
Почему надо? – спросил Дед.
Не знаю почему, но знаю, что надо.
И ты идешь? – Спросил Ученый.
Спускаюсь, – в голосе Жены появилось мечтательное отчуждение.
Не увлекайся, – предупредил Жену Ученый, и продолжил: – Как спускаешься, по лестнице, на лифте или еще как-нибудь?
Падаю. Нет, скорее проваливаюсь, но очень медленно и плавно. Трудно передать словами. Проще ощутить, чем рассказать. И вообще за входом уже не я.
А кто?
А Вы где?
А ты где? – в один голос спросили Бригадир, Дед и Ученый.
Я снаружи, у входа, а внутри уже не я. Часть меня, но не я.
Ученый с Дедом переглянулись.
А щекотно когда? – Спросил Дед.
Сразу. Когда сознание раздваивается и уходит.
Как уходит? – Спросил Ученый. – Куда?
Не знаю. Не могу словами. Вниз уходит.
А дальше? – Начал было Ученый, но заметил, что Жена закрывает глаза. – Не входи в образ. Остановись. Открой глаза.
Жена открыла глаза, посмотрела на Ученого, тряхнула головой.
Хорошо. Но боюсь. Но не так. Боюсь страха, но страха нет. Но боюсь. Вдруг будет.
Прервемся. Отдохни. – Ученый вопросительно посмотрел на Бригадира.
Жуть. Если бы сам не видел, никогда бы не поверил. Она балансирует на грани сознания, – ответил на незаданный вопрос Бригадир.
На грани между сознанием и еще чем-то, – уточнил Дед.
Мне здесь как-то не по себе. Неуютно, – начал подыматься из-за стола Бригадир.
Сиди, – остановил его Дед, – ведь ты Жар-Птицу ищешь, а тут вот она, сама в руки идет, только бери.
Ну, ты, Дед, скажешь, сама в руки идет. Это ж какие руки нужны, чтобы такое ухватить, – Бригадир опустился на место, но видно было, что сделал он это только под давлением Деда.
Согласно теории..., – саркастически хмыкнул Ученый, – руки должны быть чистыми. И Душа тоже.
Да..., как у дур-девиц, – раздраженно поглядев на Ученого, бросил Бригадир.
Насчет девиц я не знаю, но то, что ты возглавляешь Экспедицию, целью которой является поиск Жар-Птицы – это точно, – строго сказал Дед и добавил, – вот и ищи. Чем есть, тем и лови.
А я Душой ловить не умею. Мое дело – землю копать, ловушки ставить, подманивать чем-нибудь, в крайнем случае, но уж никак не Душой. Может быть, у Начальника что-нибудь и получилось бы, он к этому больше приспособлен, так он уехал, бросил нас, а мы Душой не умеем. Вот рвануть – можем, а Душой – никак, – и Бригадир с тоской посмотрел на Ученого, ожидая его реакции.
Ты пока посиди. Не кипятись. Мы сейчас еще раз попробуем разобраться с Контактом, – остановил Бригадира Ученый и обратился к Жене. – Ну, ты как, попробуем еще раз? Если не получится, попробуем подвести итоги, исходя из того, что есть. Только ты, пожалуйста, не увлекайся. Ладно.
Жена молча кивнула.
Итак: страха нет, но ты боишься, что он появится, – вернулся к обсуждению Контакта Ученый. – А само состояние тебе нравится?
Да. Состояние приятное. Легко.
А Жар-Птица когда появилась? – вступил в разговор Дед.
А она не появилась. Она всегда была. Когда камень открылся, она отошла в сторону, отодвинулась, но всегда была рядом. Потом внизу появился горящий силуэт, но сама Жар-Птица была рядом. А силуэт, как указатель – куда идти.
Ты ее видела? – начал уточнять Ученый.
Я силуэт видела. А Жар-Птицу видеть не надо. Она и так рядом.
И ты ее видишь? Рядом, – продолжал уточнять Ученый.
Ее не надо видеть, она здесь – раздосадованная напористым непониманием Ученого, Жена поднялась из-за стола и встала за спиной Ученого. – Ты меня видишь?
Нет.
А говорить со мной можешь?
Могу.
А если я замолчу, где я буду?
Рядом, – в голосе Ученого звучало удовлетворенное недоумение.
Ну? – довольная Жена вернулась за стол.
Понятно, – после паузы сказал Ученый и вновь замолчал.
А сейчас Жар-Птица где? – задал вопрос Дед.
Везде... Рядом. Не знаю, – ответила Жена, и после краткой паузы добавила, – трудно словами.
Ну, хорошо, с Жар-Птицей ясно, – сказал Ученый, – а дальше что? Ветер, холод. Где это было?
Тебе ясно, а мне нет, – вступил в разговор Бригадир. – Что это? Где она.
Жар-Птица – это состояние Души, – жестким голосом отрубил Ученый, но такой ответ Бригадира не устроил.
Это я и без тебя знаю, это еще Дед Начальнику говорил. Что тут ясного. Мне ничего не понятно. А тебе? – обратился Бригадир к Жене.
Жена замялась, и за нее ответил Дед.
А ей понимание не нужно. Она и так знает. Так ведь?
Жена утвердительно кивнула. Бригадир переводил недоуменный взгляд с одного собеседника на другого, не находя слов, чтобы выразить свое отношение к происходящему.
Ладно, попробую подробней..., – в голосе Ученого чувствовалась усталость. Ясность не в том, что Жар-Птица – это состояние Души, а в том, что ничем другим она быть не может и не должна. Жар-Птица – образ, или даже символ, и в этом смысле – это не очень важно. Самое главное – это состояние Души, признаком которого является образ Жар-Птицы. Этот образ может быть и другим, главное, чтобы он был связан с этим состоянием.
С этим я, пожалуй, не соглашусь. – Возразил Ученому Дед. – Слишком многое связано с Жар-Птицей, чтобы так легко ее отбрасывать или заменять.
Я не предлагаю отбрасывать, – начал оправдываться Ученый, – я имел в виду, что в условиях другой культуры, образ, сопутствующий этому состоянию сознания, мог бы быть другим.
Так мы можем зайти очень далеко. Другой культуры у нас нет, работать надо с тем, что есть. Тем более что Капитан, представитель другой, заморской культуры, тоже пользовался Жар-Птицей. Думаю, что Вы правы, сущность явления в состоянии сознания, точнее, в его изменении, но при анализе этого состояния образ Жар-Птицы отбрасывать нельзя. Тем более что ни другой культуры, ни другого образа у нас нет, – настаивал на своем Дед.
Действительно, – согласился Ученый, – я увлекся, пытаясь представить это состояние в других условиях. Замена образа может быть предметом обсуждения в дальнейшем. А сейчас надо исходить из того, что у нас есть.
А Вы как к этому относитесь? Ведь Вы у нас – главное действующее лицо, – обратился Дед к Жене.
Я действующее, а он – понимающее, – кивнула в сторону Ученого Жена.
А я тогда какое лицо? Самое бестолковое? А он? – указал Бригадир на Деда.
Как ты? – оставив без внимания реплику Бригадира, Ученый обратился к Жене.
Что как? – вопросом на вопрос ответила Жена.
Как ты относишься к тому, что нам кажется пониманием? Ведь только ты можешь оценить, чего стоят наши рассуждения. Без тебя они вообще ничего не стоят. Только после твоего Контакта мы что-то начали понимать, – в голосе Ученого звучали просьба и участие.
Жена задумалась.
Наверно, можно относиться к Контакту и так. Это действительно другое состояние. Души. Или Сознания. Жаль только, что мало что могу об этом рассказать. Состояние другое, но какое именно – мне очень трудно рассказать. И ты прав, главное не в образах и ощущениях, они вторичны. Главное – Состояние. Мне в нем очень хорошо, хочется в него вернуться, но страх. Очень боюсь страха. – Жена замолчала.
Молчали и собеседники, пытаясь переварить сказанное.
А камень? Какова здесь роль камня? – прервал молчание Бригадир. – Что он в себе скрывает и куда он открывается?
Ученый поглядел на Бригадира, затем на Деда.
А где, кстати, камень? Мы ведь его у Вас оставили.
Дед молча достал из кармана камень и протянул Ученому.
А рисунок? – спросила Жена.
Не взял. Дома оставил, – ответил Дед.
Ученый взял камень и положил на стол перед собой.
Дай ответ, – пошутил Бригадир.
Не дает ответа, – без тени шутки продолжил реплику Ученый. – Придется отвечать самим.
Ну, так давайте сами отвечать, – добивался ясности Бригадир.
А сам-то ты как думаешь? – не торопясь отвечать, спросил Бригадира Ученый.
Камень – это дверь туда, где живет Жар-Птица... Или окно. Нет, пожалуй, дверь, ведь туда надо входить, – Бригадир посмотрел на Жену, ища у нее поддержки, – и спускаться.
Кстати, входить можно и в окно, – саркастически заметил Ученый, – а за окном или за дверью эскалатор. Или лифт.
Зачем же такой сарказм. Ну не дверь, а вход. Ведь я же входила туда. И спускалась, – одернула Ученого Жена.
Ученый посмотрел на Жену, потом на камень и перевел ехидно-вопросительный взгляд на Деда. Дед понимающе кивнул.
И как же, позволь тебя спросить, ты туда пролезала, и как вы там вместе с Жар-Птицей помещались, если она там живет. Ведь она тоже не маленькая. Так ведь, Дед? – сарказм в голосе Ученого становился все более ехидным. Дед еще раз кивнул.
Ну что Вы все киваете? Он над нами издевается, а Вы только киваете. Ведь я же была там, – раздраженно вскинулась Жена.
Но и на эту реплику Дед тоже только кивнул, разве что на этот раз опустил голову чуть ниже. Повисло молчание, причем, если со стороны Жены несло жаром яростного возмущения, то со стороны Ученого доносился холод невозмутимого, уверенного в себе сарказма. Бригадир демонстрировал обиженное недоумение, и только Дед был подчеркнуто нейтрален.
Жена не выдержала первой.
Но ведь я же там была, – в голосе Жены был прежний напор, но к нему уже примешивалась доля сомнения.
Где там? – в вопросе Деда звучала доброжелательность и обещание помощи.
Ну и что? – Не дожидаясь ответа Жены, впритык к вопросу Деда бросил Ученый, и в голосе его звучал все тот же непреклонный, безжалостный сарказм. – Если даже ты там и была, то как ты оттуда, позволь спросить, выбралась?
Как выбралась – не помню, – углубилась в воспоминания Жена, – а где там…? Ну, там, где живет Жар-Птица, – воспользовалась мыслью Бригадира Жена, – и потом я же не вся там была. Я была у входа. А там была моя Душа, – Жена замялась и неуверенно произнесла, – Сознание, – и уже окрепшим голосом закончила. – Мысль.
Ну вот. Наконец-то. – Сарказм в голосе Ученого сменился глубоким удовлетворением. – Почему, если мы что-то видим, обязательно нужно считать, что мы стоим и смотрим. Или сидим перед изображением. Почему, если мы где-то находимся, то обязательно считаем, что мы туда пришли или приехали. Своим мысленным взором мы можем быть где угодно, и видеть что угодно, а особенность этого состояния в том, что то, что мы видим мысленным взором, выглядит так, будто мы это видим глазами, хотя глаза могут быть и закрыты. Так? – Или нет? – Обратился Ученый к Жене и во взгляде его горел требовательный вопрос.
Похоже... Может быть и так, – неуверенно начала соглашаться Жена и спросила, – а чем же я тогда видела? Если не глазами?
А разве люди глазами видят, – голос Ученого приобрел прежний лекторский тон, – глаза просто преобразуют электромагнитные световые сигналы в информацию, доступную мозгу, где и формируется зрительный образ. А если предположить, что зрительный образ может создаваться не только на основе информации, поступающей
через глаза, то тогда в сознании может появляться зрительный образ, не связанный с тем, что находится у нас перед глазами.
Непривычно как-то. Неожиданно. Я привыкла видеть глазами, – в голосе Жены звучало сомнение.
А, собственно, почему неожиданно? – вступил в разговор Дед, – ведь Вы же можете вызвать в памяти какой-нибудь образ. Ну, к примеру, образ моей избы. И Вы ее увидите, хотя изба стоит за горой и отсюда ее не видно. Просто в состоянии Контакта зрительные образы создаются на основе информации, идущей не через глаза, а еще откуда-нибудь, например, из памяти.
Или еще откуда-нибудь..., – задумчиво произнес Ученый, и продолжил уже прежним тоном, – и тогда спецификой, главным свойством состояния Контакта становится приоритетность этой информации, или образов и ощущений на ее основе.
Каких ощущений? – несколько невпопад вступил в разговор Бригадир.
Судя по ее рассказу..., – Ученый кивнул в сторону Жены, – помимо зрительных образов возникали другие ощущения: тепла, холода, присутствия Жар-Птицы, страха, в конце концов. Но главное – не в этом. Главное в том, что эти ощущения приоритетны, что они реальнее реальных. “Я же там была”, – процитировал Жену Ученый.
Так что же это за состояние, в котором какие-то образы и ощущения становятся реальнее реальных? И откуда берутся эти образы и ощущения? – Спросил Бригадир, – и что такое тогда реальность?
Что это за состояние я не знаю. И с образами мне не все понятно. Может быть из памяти, но правильней всего сказать, что и из памяти тоже. А откуда еще – я не знаю. Можно, конечно, много нафантазировать, но лучше с этим не спешить. А то, что такое состояние есть – мы убедились, и теперь, чтобы анализировать его дальше, нужно понять, как в него попадать, и что там происходит с реальностью. – Ученый выразительно посмотрел на Бригадира. – Вот! – Провел рукой по лицу и устало произнес. – Уморился.
А камень? Если там нет Жар-Птицы, то, что там есть? Зачем он нужен? – вернулся к своим проблемам Бригадир.
Если принять Вашу гипотезу, – Дед посмотрел на Ученого, – то тогда становится понятна роль камня. Конечно, никакая Жар-Птица там не живет. И никаких дверей там нет. Камень – это ключ или скорее шифр, прочтение которого помогает перейти в состояние Контакта.
И рисунок Жар-Птицы дает возможность этот шифр прочесть, – вспомнила Жена.
Скорее это – две части текста. И их одновременное прочтение..., – Дед замялся.
Или восприятие. Ведь Она, – показал на Жену Ученый, – стремилась одновременно видеть и камень и рисунок.
... переводит сознание в состояние Контакта, – закончил Дед и посмотрел на Ученого, ожидая его оценки сказанного.
Пожалуй, так, – кивнул Ученый, – в эту схему укладывается то, что мы видели и то, что Вы рассказывали про Капитана. Хотя на самом деле, конечно, все гораздо сложнее.
А как же Дед? – спросил Бригадир.
Что Дед? – переспросил Дед.
Но Он же видел Жар-Птицу и без камня и без рисунка, – продолжал Бригадир.
Дед задумался, ища ответ.
Но это же и есть как раз то, о чем я говорил, – в голосе Ученого чувствовалось легкое раздражение. – Все гораздо сложнее, и эту схему можно расширить. Главным параметром в этом случае становится стресс, который сам по себе смещает состояние сознания. Образ Жар-Птицы существовал в сознании Деда. Ведь Вы же ее искали, и, судя по рисунку на надгробии, образ Бабки ассоциировался с образом Жар-Птицы. А камень? Контакт был недалеко от залежей камня. Плюс луна, туман, и в состоянии стресса этого могло хватить. Откуда мы знаем, что, помимо камня и силуэта, вызывает это состояние. И именно с этим состоянием нам придется работать. – Поставил точку Ученый.
Как работать? Входить? – спросила Жена.
Прежде чем входить, хорошо бы понять, с чем туда идти и, зачем. В том, что Контакт возможен, мы убедились, теперь нужно понять, что с этим можно делать и, главное, зачем, – ответил Дед.
Для просветления Души, – почему-то вспомнил Бича Бригадир.
Про просветление Души понятно. Это и я почувствовал, и ей в это состояние хочется, – указал на Жену Дед, – а что-нибудь еще, кроме просветления Души можно из этого состояния извлечь?
Я не знаю. А ты? – спросил Ученый у Жены.
Ну, если уж ты не знаешь, то, мне то откуда знать, – ответила Жена.
А ты как думаешь? – спросил Ученый у Бригадира.
И я не знаю, – ответил Бригадир и добавил, – да и не мое это дело, знать. Мне работать надо.
Значит, этого мы не знаем. А что мы знаем? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Дед.
Кое-что мы знаем, – начал отвечать на вопрос Деда Ученый, – мы знаем, что существует состояние Контакта, в котором наступает просветление Души. Войти в это состояние можно, сосредоточившись на “живом” камне и силуэте Жар-Птицы одновременно. Согласно теории, помимо просветления Души, Жар-Птица должна уметь людей лечить, знать прошлое и будущее, приносить успех и многое, многое другое. Пока у нас только просветление Души, а другие способности Жар-Птицы не наблюдаются. Или это не Жар-Птица.
Или руки недостаточно чистые, – задумчиво произнесла Жена.
Может быть, – согласился Ученый и добавил, – или Душа.
Тогда я пошел, – не поднимаясь из-за стола, сообщил Бригадир.
Куда? – спросил Ученый.
Руки мыть. Или Душу, – раздраженно ответил Бригадир. – Если это – не Жар-Птица, то мне здесь делать нечего. Если это Жар-Птица, то, после того, что вы тут наговорили, тем более нечего. У меня от таких разговоров только голова кругом идет и никакого просветления. Мне работать
надо. У меня техника стоит, и люди уже который день без дела слоняются. У меня на такие разговоры времени нет.
Он прав, – обратился к Ученому Дед. – У него свои заботы и свои проблемы. А от наших разговоров и рассуждений польза ему небольшая.
Да, – согласился Ученый, – его позиция мне понятна, и я действительно ничем не могу ему помочь. Для себя я кое-что выяснил, за что весьма всем вам признателен, а чем ему помочь, я не знаю. Да и в Столицу уже пора. Там ждут моего доклада, хотя я еще не знаю о чем. Конечно, мнение о деятельности Экспедиции и, конкретно, Бригадира будет самое благоприятное. И это все, что я могу. Вам здесь оставаться, вам и решать. Единственное, что я могу здесь для вас сделать это назначить Деда научным Консультантом Экспедиции. Для разделения ответственности.
А что, – обрадовался Бригадир, – должность есть. И полномочия у тебя имеются.
Дед молча кивнул.
А я? – поинтересовалась Жена.
А ты – как хочешь. Хочешь – оставайся, а не хочешь – поехали в Столицу. Делать тебе здесь нечего. Здесь и им-то непонятно, что делать, а уж тебе и подавно. Я думаю, что общаться с камнем тебе пока еще рано, к такому общению нужно готовиться, а как готовиться мы не знаем. Нужно подумать, посоветоваться, книжки почитать. В Столице это удобнее, чем здесь. Мы получили огромный кусок информации, во многом благодаря тебе. Теперь все это нужно переварить. Даже если это и не Жар-Птица, хотя я думаю,что это именно Она, это очень важная информация, но ее нужно усвоить, – ответил Жене Ученый.
А Вы тоже так думаете? – обратилась Жена к Деду.
Дед посмотрел на Жену и с сожалением кивнул.
“Лицом к лицу лица не увидать. Большое видится на расстоянии”. Поэт прав. Жар-Птица слишком велика, чтобы разглядывать ее в упор. Кому-то нужно поглядеть издали. Мне в Столицу ехать поздно, да и незачем. Бригадир здесь при деле. А Вы поезжайте, подумайте. Что надумаете – нам расскажете, а мы здесь побудем, если что узнаем – вам сообщим.
Ну вот, – почти всхлипнула Жена, – только начало получаться. И камень. И Птица. И Контакт. И сразу же надо уезжать.
Не ведь нам уже действительно пора, – извиняющимся тоном произнес Ученый, а Бригадир попытался утешить Жену.
Ты не грусти. Вон Начальник тоже в Столицу поехал Жар-Птицу искать. А ведь он толк в жизни знает. И не вернулся. Значит, нашел что-то. Может, и ты найдешь.
Там найду, а здесь потеряю, – продолжала жаловаться Жена.
Может быть и нет, – возразил Ученый. – Ведь если Начальник что-то нашел, то ему может помочь то, что мы здесь узнали. А с другой стороны, если все так плохо, то оставайся здесь, займешься чем-нибудь, будешь у Деда хозяйство вести, он теперь человек занятой, при должности. А я уж один как-нибудь...
То ли на Жену подействовали доводы Бригадира с Ученым, то ли сыграло женское начало, но ее точка зрения резко изменилась.
Хозяйством я и в Столице могу заниматься. А здесь я только мешаться всем буду и под ногами путаться. Да и как ты и в Столице без меня будешь. Давай уж лучше поедем. Может действительно, там чего-нибудь найдем.
Вскоре Ученый с Женой, захватив с собой образцы “живых” камней,
уехали. До их отъезда ничего примечательного не произошло, да и после отъезда – тоже. Народ продолжал слоняться без дела, и Бригадир никак не мог придумать, чем занять рабочих. Идея собирать грибы была нехороша своей очевидной надуманностью, про рыбу Бригадир боялся и думать. Деятельность в раскопах замерла. Чуть теплилась жизнь на строительстве, но и там не чувствовалось прежней активности. Обстановка в Экспедиции напоминала ситуацию после отъезда Начальника, и никакого чуда, вроде письма из Столицы не предвиделось.
Однообразие и скуку экспедиционной жизни немного скрашивали попытки войти в Контакт с камнем. По просьбе трудящихся Бич отполировал несколько камней, Дед нарисовал силуэты, и, первое время, сидение перед силуэтом с лежащим на нем камнем было весьма распространено в Экспедиции. Сидели, как со свечами, так и без. Пробовали как на закате, так и на рассвете, как в одиночку, так и группами. Однако, в большинстве случаев, результат был невелик и интерес к Контакту постепенно угас. Только Бич, видимо, чего-то добился, и его часто можно было застать за созерцанием камня. Судя по всему, никаких неприятных ощущений Контакт у него не вызывал. Однако от обсуждения своих ощущений он уклонялся, предлагая попробовать самим. Бригадир, сохраняя дистанцию, участия в поисках Контакта не принимал. Только раз, поддавшись на уговоры Бича, сел перед камнем. Контакт, видимо, состоялся, но результат его был несколько неожиданным. Немного посидев, Бригадир резко поднялся, смачно плюнул, растер плевок сапогом и бросил фразу, сильно озадачившую Бича: – “Помойка – она и есть помойка, нечего ее ворошить”. И больше к камню не подходил.
Дед разговаривал с местными о том, что произошло с Женой, камнем и Птицей, пытался выяснить их точку зрения, но деревенский народ к этому способу общения с Жар-Птицей и Душой интереса не проявил, и от обсуждения уклонялся. Видимо, у них были свои формы общения с Жар-Птицей и новые им не требовались. Сам Дед в Экспедиции появлялся редко, больше сидел дома, и, зашедший однажды Бригадир, застал его стоящим на коленях у портрета Бабки, перед которым лежал “живой” камень. На недоуменный вопрос Бригадира Дед ответил, что он пробует разные способы общения с камнем, но о результатах этих попыток сказал только, что пока ничего интересного нет и говорить пока не о чем. Попытка Бригадира привлечь научного Консультанта к проблеме активизации деятельности Экспедиции успехом не увенчалась. Проблему занятости подчиненных нужно было решать самому.
Часть рабочих удалось занять на разборке и складированию “живых” камней, огромной грудой лежащих возле агрегата. Бич получил отдельное задание. Ему было поручено полировать камни. Правда, на вопросы: – “Сколько?” и “Когда?”, Бригадир ответил очень неконкретно: – “Сколько сможешь” и “Когда успеешь”, на что Бич многозначительно хмыкнул и бросил реплику:
Понятно. От забора – до обеда, – что не прибавило Бригадиру уверенности в собственной правоте.
Руководящее усердие было шито белыми нитками и видевшие это подчиненные работали нехотя, не скрывая своего отношения к организующим потугам руководства. Долго так продолжаться не могло. В очередной раз возникала проблема Цели, которая могла бы придать смысл деятельности Экспедиции. Вариантов не было и, загоняемый в тупик обстоятельствами, Бригадир был вынужден принять решение, радости ему не доставившее. Он решил рвануть камень. В дополнение к заданию по полировке камней Бичу было поручено продумать взрыв и присмотреть необходимое. Дед, по просьбе Бригадира, пообещал поговорить с деревенскими и выяснить их отношение к взрыву. Остальные рабочие, кроме занятых на строительстве, должны были помогать Бичу. Бригадир, памятуя слова Ученого, пытался оценить возможные негативные последствия и свести их к минимуму. Появление цели придавало жизни смысл. Бригадир понимал, что это, видимо, не надолго, но лучшего варианта не было.
Деревенские удовлетворились извинениями Деда за глушение рыбы, и к идее взрыва в раскопах отнеслись без интереса: – “Это – ваша территория, делайте там, что хотите, только нас не впутывайте”. – Такова была реакция на расспросы Деда о возможном взрыве. Никакой связи между “живыми” камнями и Жар-Птицей деревенские не усматривали, и никаких возражений по поводу взрыва с их стороны не было. Такая позиция деревенских развязывала руки, и Бичу было велено форсировать подготовку взрыва. Задача перед Бичом стояла непростая. Очень хотелось рвануть, как следует, но это желание сдерживалось требованиями о минимальных негативных последствиях. Причем, если формы этих последствий Бригадир никак не конкретизировал, то в своих требованиях был настойчив и последователен. В этих условиях Бич развил бурную деятельность по определению механических свойств “живых” камней. Он сжимал их в тисках, разбивал на куски, сверлил, шлифовал, пытаясь оценить разрушаемость камня под действием различных нагрузок. Результаты испытаний обсуждались и согласовывались с Бригадиром.
Параллельно с испытаниями камней, рабочие переносили запас взрывчатки, запалы и другое необходимое для подготовки взрыва снаряжение к самому дальнему раскопу. Его для взрыва выбрал Бич, и это решение ни у кого сомнения не вызвало. Желание рвануть как можно дальше было единодушным, несмотря на то, что таскать снаряжение приходилось далеко. Наконец многочасовые обсуждения Бригадира и Бича подошли к концу и, после согласования с Дедом, размеры заряда были определены. Бич с Оператором начали готовить камеру взрыва. Попытки использовать для этого агрегат или его детали успехом не увенчались и камеру пришлось долбить вручную, киркой и ломом. Камень поддавался с трудом, но энтузиазм был велик, и в самое ближайшее время в плите была выдолблена яма, размером своим вызывающая уважение. Бич с Оператором, при личном участии Бригадира, заложили заряд и залили камеру бетоном, оставив отверстие для детонатора. Дед от участия в закладке заряда отказался, сославшись на необходимость побыть дома и подумать. Подготовка к взрыву была закончена. Оставалось только дождаться, пока схватится и застынет бетон, вставить детонатор и поджечь запальный шнур. И все. Взрыв. Для пущей надежности решили подождать двое суток. И рвануть.
Однако уже на следующий день спокойное течение событий, ведущих к взрыву, было нарушено. К Бригадиру, Бичу и Оператору, сидевшими над раскопом и с нескрываемым удовлетворением созерцавшими результаты собственного труда, прибежал Дед. Его учащенное дыхание не оставляло сомнения в том, что неблизкий путь от Деревни до дальнего раскопа он преодолел с несвойственной своему возрасту скоростью.
Корабль, – с трудом переводя дыхание, сообщил Дед.
Где? – нехотя оторвавшись от раскопа, спросил Бригадир.
В море, – ответил Дед.
Кто сказал? – спросил Бригадир.
Деревенские сказали. – Дед помолчал, восстанавливая дыхание, и добавил: – И сам видел. С берега.
А зачем? – невпопад вступил в разговор Оператор.
Что зачем? – постепенно включаясь в ситуацию, бросил Бригадир.
Корабль зачем? – явно не к месту и не по адресу уточнил свой вопрос Оператор.
Я не знаю, – говорить Деду было еще трудно, и реплики его были короткие и отрывистые.
Капитан? – вопросительно поглядел на Деда Бригадир.
Не знаю. У Капитана паруса, а там – дым, – ответил Дед.
А кроме дыма что? – спросил Бригадир.
Труба. И корабль. Корпус, – уточнил Дед.
Пароход?! – то ли спрашивая, то ли утверждая, бросил Бич.
Скорее всего, – кивнул Дед.
Надо бы пойти посмотреть. Далеко он? – обратился к Деду Бригадир.
Далеко. Успеем дойти, не торопясь. Если идти, то надо сейчас, чтобы не бежать и поспеть вовремя, – ответил Дед.
Тогда пошли. – Принял решение Бригадир.
По дороге говорили мало, в основном про корабль, обсуждая: Кто, Откуда и Зачем, но из-за недостатка информации, определенности в разговоре не было. Сошлись на том, что “придем – увидим”. Когда пришли, на берегу уже стояли несколько деревенских и рабочих из Экспедиции, молча наблюдавших, как с корабля, стоявшего на якоре против Деревни, спускают шлюпку.
Ну, как? – обратился Дед к Бригадиру.
Что как? – не понял вопроса Бригадир.
Корабль как? – Спросил Дед.
Нормально. Корабль, как корабль, – ответил Бригадир и тут же спросил – А Капитан где?
Какой Капитан? – переспросил Дед.
Тот самый. Это ведь он приплыл? – вступил в разговор Бич.
Может быть. Не знаю. У Капитана был парусник, а это – пароход. Все может быть, времени прошло много. Давайте подождем, – ответил Дед, и в голосе его звучало волнующее ожидание.
В это время шлюпка отошла от корабля и направилась к берегу. На берегу висело напряженное ожидание, изредка прерываемое короткими репликами.
Давно не было.
Интересно, с чем приехали?
Долго ли пробудут?
Что привезли?
Что хотят?
Наконец, шлюпка уткнулась в песок, и двое выпрыгнули на берег. Остальные остались в шлюпке.
Капитан? – вновь обратился Бич к Деду.
Непохоже. Может быть на корабле, но вряд ли. Если бы он приплыл, – первым бы выскочил. Здесь его нет, – ответил Дед.
Двое гостей осмотрелись и направились к встречающим, что-то говоря между собой на незнакомом языке. Остановившись в нескольких шагах, один из гостей произнес короткую фразу, явно обращенную к встречающим. Ответа не было.
Что он сказал? – спросил Бригадир у Деда.
Не понимаю, – ответил Дед.
Один из деревенских вышел вперед и произнес длинную фразу, в которой Дед уловил несколько знакомых слов, но смысл фразы был ему непонятен. Гости внимательно выслушали говорившего, но по их реакции было видно, что смысл сказанного до них не дошел.
Кто это? Что он говорит? – спросил Бригадир у Деда.
Толмачом его кличут. Переводчик, значит. Он с гостями говорил, когда Капитан был. И теперь тоже. Приветствует, если я правильно понял. От имени Деревни и Жар-Птицы, – ответил Дед.
А почему от Жар-Птицы? – удивился Бич.
Порядок такой. Здесь все от Жар-Птицы, – ответил Дед, – не мешай.
События на берегу тем временем, развивались. И Толмач, и Гости обменивались фразами, дополняя их выразительными жестами. Когда и жестов было недостаточно, участники “разговора” что-то рисовали на песке, стирали рисунки и рисовали новые. Собравшиеся на берегу внимательно наблюдали за развитием событий. По поведению собеседников можно было понять, что понимания прибавлялось и “диалог” становился все более осмысленным.
Кажется, они что-то ищут, – ни к кому не обращаясь, сказал Дед.
Кто? – спросил Бригадир.
Гости, – ответил Дед.
Что ищут? – спросил Бригадир.
Еще не понял, – сосредоточенно наблюдая за “диалогом”, бросил Дед.
А я вообще ничего не понимаю, – раздраженно произнес Оператор, – нечего нам тут делать. Пойдем в контору.
Если ничего не понимаем, то действительно делать нам тут нечего, – согласился Бригадир, – Дед понимает, он пусть остается, потом нам расскажет.
Бригадир махнул рукой рабочим и направился в сторону Экспедиции. За ним потянулись остальные. Их примеру последовали деревенские, и скоро на берегу остались только Гости, Толмач и подошедший к ним Дед. Увлеченные собеседники не сразу заметили новое действующее лицо. Пытаясь привлечь к себе внимание, Дед положил руку на плечо Толмача. Вздрогнув от неожиданности, Толмач удивленно посмотрел на Деда.
Ты чего? – в голосе Толмача чувствовалось недовольство.
Разошлись все. Пойдем и мы, – и, обращаясь уже к Гостям, приглашающим жестом, махнул рукой в сторону Деревни.
Ответом ему было несколько непонятных, но явно вопросительных фраз. Заговорил Толмач, показывая рукой то на небо, то на землю. Старший из гостей показал рукой на шлюпку и вопросительно посмотрел на Толмача. Тот закивал головой. В ответ гости тоже закивали, затем Старший что-то сказал в сторону шлюпки. Оттуда ответили, люди в шлюпке задвигались, после чего шлюпка отчалила от берега и, развернувшись, направилась к кораблю. Младший сказал что-то Толмачу
. Из сказанного Деду с трудом удалось уловить только слово “Заря”. Дед вопросительно посмотрел на Толмача.
Отпустил шлюпку до заката, – ответил тот и, бросив короткую фразу, направился в сторону Деревни. Младший последовал за ним, что-то говоря на ходу.
Идем, – сказал Дед Старшему, подкрепив сказанное выразительным жестом.
Старший кивнул, и они с Дедом двинулись к Деревне, обмениваясь жестами, из которых можно было только понять, что собеседники друг другу интересны.
Берег опустел. Легкий ветерок убирал с песка остатки “разговора”.
Ну как? – в вопросе Бригадира звучало накопившееся ожидание.
Поговорили, – в ответе Деда чувствовалась усталость.
Что за люди? Что им надо? – начал расспрашивать Бригадир.
Люди как люди. Заморские. Старший у них, за Главного, а Младший – переводчик. Он по нашему немного говорит, так что они с Толмачом понимают друг друга.
А Старший?
Он у них за Главного. По нашему чуть-чуть понимает, но говорить не может. Так что мы с ним говорили только через переводчиков.
Так что им надо? – тянул “быка за рога” Бригадир.
Дед с ответом не торопился.
Если я правильно понял ..., – и, после многозначительной паузы. – “Живой” камень.
?! – изумленные глаза Бригадира были выразительней любых слов.
Да. “Живой” камень, – повторил Дед, – и носятся они с ним не то, что мы. Мне даже страшно стало. Лежит он у них в коробочке, на бархате, под стеклом. Трогать не дают, только смотреть. Я хотел стекло снять, так Старший аж в лице изменился. Закричал так, что я чуть коробку не выронил. А Младший вцепился в нее так, будто там самое для него дорогое. Еле их Толмач успокоил.
А камень точно “живой”? – спросил Бригадир.
Точно. Такой же, как наши. Посветлей только чуть-чуть. Но и такие у нас попадаются. Их ведь ни с чем не спутаешь. И смотрят они на него, как на святыню.
Как Капитан? – спросил Бригадир.
Нет. Капитан смотрел с уважением, а эти с благоговением. Истово, – ответил Дед.
Да, кстати, про Капитана что-нибудь выяснилось? – напомнил Бригадир.
Если я правильно объяснил и правильно понял перевод, то Капитана они помнят, но ничего нового о нем не знают. Просто ушел в море и не вернулся. Ни он, ни команда.
А камни им зачем? – вернулся к вопросу Бригадир.
Вот тут и начинается самое интересное. Я сначала хотел им про наши камни рассказать, а потом решил подождать, подумать, посоветоваться. У них там за морем Революция. А по ихней религии всякий, пришедший к власти правитель должен построить Храм. Храм они построили, а алтарь не могут. Алтарь должен быть сделан из “живого” камня, а камней этих у них нет.
Почему нет? – перебил Деда Бригадир, – а раньше были?
Раньше были, а теперь те, кого они свергли, захватили карьер, где добывали эти камни, взорвали горные проходы и охраняют подступы к горам. Идет война, но когда пробьются к карьеру – неизвестно. А алтарь нужно делать сейчас. – Дед умолк.
Бригадир задумчиво почесал в затылке.
Получается, что у них камень занимает значимое место в религии и даже в системе смены власти. А у нас он связан с Жар-Птицей. Может быть прав Начальник?
Бригадир вопросительно посмотрел на Деда.
Не знаю. Может быть. Нужно подумать, – в голосе Деда звучала задумчивая усталость.
А про Жар-Птицу они знают? – спросил Бригадир.
Если знают Капитана, то должны знать и про Жар-Птицу, но я с ними об этом не говорил. Они торопились к закату попасть на корабль. Обещали вернуться завтра с утра. Младший с Толмачом пойдут в Деревню договариваться насчет продуктов и прочего, а Старшего я сюда пригласил.
А нам с камнями что делать? – задал вопрос Бригадир.
Не знаю. Для начала покажем. Видимо, они захотят их взять с собой. Если я их правильно понял, то они им очень нужны. А потом посмотрим, – ответил Дед.
Может теперь они и нам нужны, – предположил Бригадир.
Ну вот. То не знали, куда девать, а теперь нужны, – усмехнулся Дед.
А если Начальник с Ученым в Столице раскрутят Жар-Птицу? – настаивал Бригадир.
И с Женой, – дополнил Дед. – Быстро они не раскрутят, а к тому времени вы тут еще нароете. А наши камни можно сменять у гостей на добывающую технику. Ведь если они из “живых” камней строят, то, наверно, и добывать их умеют. А камней здесь хватит и тем, и другим.
Пожалуй, – согласился Бригадир, – да еще рванем завтра. Вот камней-то будет.
Но завтра поговорить не удалось. С утра Дед появился вместе со Старшим Гостем и, поймав укоризненный взгляд Бригадира, виновато развел руками.
Они пришли – я еще умыться не успел. От завтрака отказались, Старший только и знает по-нашему: “Пойдем”, да “Пойдем”. Вот и пошли. Младший с Толмачом – в Деревню, а мы – сюда.
Или слишком деловые, или почуяли, что здесь “живыми” камнями пахнет, – радости в голосе Бригадира не было.
При словах “живые” камни, Старший насторожился, и Дед это заметил.
Ну, ладно, нет худа без добра. Пойдем показывать, – решил Бригадир.
Услышав знакомое слово, Старший расплылся в улыбке и сделал движение к выходу. Следом за ним двинулись Бригадир с Дедом.
Дальнейшее превзошло все ожидания, как Бригадира, так и Деда, и повергло в глубокое изумление окружающих. Увидев груду “живых” камней, лежащих возле агрегата, Старший Гость замедлил шаги, как-то крадучись приблизился, рухнул на колени и в глубоком поклоне прикоснулся лицом к камням. Широко раскинув руки, он сгреб камни на себя и попытался зарыться в них лицом.
Во дает, – изумлению в голосе и лице Оператора не было предела.
Старший Гость поднял голову, и сердито посмотрев на окружающих, что-то сказал на своем языке.
Что он сказал? – спросил Бригадир у Деда.
Ругается. Недоволен нами, – ответил Дед.
Не дождавшись ответа, Старший еще раз окинул окружающих недовольным взглядом и вновь повернулся к камням. Зарываться в них он не стал, но зато, ласково бормоча что-то, принялся гладить их, прижал к лицу, потерся носом, и весь вид его демонстрировал почтительное благоговение.
Ну и дела. Я женщину никогда так не ласкал, как он эти камни, – ни к кому конкретно не обращаясь, пробормотал Бич.
Реплика Бича отклика у окружающих не вызвала. Бригадир с Дедом о чем-то шептались между собой, остальные молча наблюдали за общением Старшего Гостя с камнями.
Долго он будет их так ласкать? – обратился Оператор к Деду. – Мы ведь взрывать собирались.
Не знаю. Может и долго. А взрывать без него не хотелось бы. Вон как он камнями заинтересовался. Давайте подождем, – предложил Дед.
Давай, только недолго, – проявил нетерпение Бригадир.
Долго ждать не пришлось. Старший оторвался от камней, встал и, подойдя к Деду, раздраженно принялся что-то выговаривать, подкрепляя свои слова выразительными жестами.
Опять ругается, – обиженно бросил Бич и посмотрел на Бригадира.
Может быть он и прав. Камни-то, видимо, очень ценные, а мы с ними без уважения, как с мусором, – задумчиво сказал Бригадир.
Ну и пусть прав, ругаться-то зачем, – не унимался Бич.
Уловив, что речь идет о нем, Старший оставил Деда в покое и вознамерился обрушить свое негодование на Бригадира. Но тот не стал дожидаться и начал первым.
Не надо ругаться. Лучше пойдем, – и Бригадир широким жестом показал в направлении раскопа, подготовленного к взрыву.
Услышав знакомое слово, Старший бросил вопросительный взгляд на Деда и, получив в ответ утвердительный кивок, направился вслед за Бригадиром к раскопу. По дороге к раскопу Бригадир и Дед словами и жестами пытались объяснить Гостю, что они собираются сделать. Руки их высоко взлетали и широко распахивались, изображая грядущее действо. Гость внимательно “слушал”, говорил что-то по-своему, изредка добавляя: “Пойдем, Пойдем”. Судя по его ответным жестам, информация до него постепенно доходила, но до полного понимания было далеко.
Подойдя к раскопу, Бригадир жестом остановил народ на краю, а сам спрыгнул вниз. Бич протянул ему детонатор с прикрепленным шнуром, а Оператор подал коробок спичек. Бригадир вставил детонатор, разложил шнур по дну раскопа, торжественным взглядом обвел стоящих наверху, и приготовился чиркнуть спичкой. В это время Дед словами и руками комментировал Гостю действия Бригадира. Наконец понимание осенило лицо Старшего, но реакция его была неожиданной.
Издав резкий, протестующий вопль, Гость спрыгнул в раскоп, подскочил к Бригадиру и, не переставая кричать, стал отнимать у него коробок. Удивленный Бригадир попытался рукой отстранить его, но Гость не унимался. Плечом оттолкнув Бригадира от шнура, он выхватил коробок, а в ответ на негодующий жест, ударил Бригадира. Тот в долгу не остался. Удивление на его лице сменилось холодной яростью и, уклонившись от очередного удара, Бригадир ответил крюком в челюсть. Удар отбросил Гостя в угол раскопа. Он попытался встать, но эта его попытка была остановлена ударом Бригадира. Тогда, не пытаясь больше подняться, Гость перекатился к детонатору, вырвал его, сунул в рот и, приподнявшись на колени, протянул Бригадиру коробок, предлагая поджечь шнур.
Ярость на лице Бригадира сменилась полным непониманием, и подкрепив не требующий перевода возглас выразительным жестом, Бригадир отрешенно привалился к стенке раскопа. Дед, Оператор и Бич спрыгнули в раскоп и обступили Старшего, закрывая его от Бригадира. Старший, не вынимая изо рта детонатор, стал предлагать им поджечь шнур. Убедившись, что его предложение скорее повергает окружающих в смятение, нежели склоняет к действию, Старший взялся за дело сам. Схватив шнур, он отбежал в дальний угол раскопа, чиркнул спичкой, поджег шнур
и, с чувством выполненного долга, сел и закрыл глаза. Осознав происходящее, Дед с Оператором бросились вон из раскопа. Бригадир, которому развитие событий понимания не прибавило, сначала сделал движение вслед за ними, потом медленно двинулся в сторону Гостя. Только Бич среагировал быстро и четко. Он выхватил детонатор изо рта у Гостя, оторвал от него шнур и выбросил все из раскопа в разные стороны. Гость сидел с открытым ртом и закрытыми глазами, пока, постепенно приходивший в себя Бригадир, не подошел к нему и не дал затрещину. Рот у Гостя закрылся, глаза открылись. Недовольно глядя на Бригадира, он поднялся на ноги. Бригадир дружески обнял Гостя за плечи и со словами: “пойдем”, “пойдем”, подтолкнул его к краю раскопа, откуда Оператор с Дедом виновато протягивали руки.
Сначала ему, – указав на Бича, сказал Бригадир, а уже выбравшись наверх, добавил. – Он у нас сегодня герой. – И, протягивая руку Бичу, торжественно произнес: – От лица Экспедиции выношу благодарность.
Нельзя ли благодарность выразить более конкретно и весомо, – сказал Бич, пожимая руку Бригадиру, и, после рукопожатия, продолжил: – За выполнение профессиональных обязанностей в экстремальных условиях.
Ну вот, как дело сделано, так сразу – стукнуть, – в шутку же обиделся Бич.
А что за дело-то было, – обратился к окружающим Бригадир, – и уже непосредственно – к Деду. – Что он хотел?
Зачем он детонатор жевал? – не дожидаясь ответа, спросил Бич.
Дед посмотрел на Старшего Гостя, перевел взгляд на раскоп, почесал в затылке и ничего не ответил. Гость стоял, виновато опустив глаза, и тяжело дышал. Чувство вины ощущали все, за исключением, пожалуй, Бича.
Переживает, – прокомментировал состояние Гостя Бич. – Нечего было в драку лезть.
Если бы он не полез, то мы бы взорвали раскоп, а ему этого очень не хотелось, – возразил Бригадир.
А теперь-то нам что делать? Взрывать или не взрывать? – чувствуя себя героем, напирал Бич.
Пока со взрывом надо подождать, – вступил в разговор Дед, – не зря Ученый предупреждал. Сначала нужно разобраться.
Ну, так давайте разбираться, – сказал Бригадир.
Ученого бы сюда, – пожалел об отсутствующем Дед.
И Жену, – продолжил Бригадир.
Дед шагнул было к Старшему Гостю, но, оценив его состояние, понял, что разговора не получится.
Надо ждать Толмача с Младшим Гостем. Без них ничего не выйдет, – сказал Дед.
Нечего ждать. Надо сходить за ними. Дело серьезное и время терять не стоит, – решил Бригадир.
Идти вызвался Оператор, остальные уселись на краю раскопа в ожидании. Старший Гость, не поднимая глаз, сел несколько поодаль. Ожидание было напряженным, но никто не делал попытки смягчить его словами.
Бригадир уже нетерпеливо мерил шагами тропинку у раскопа, когда, наконец, появились Толмач и Младший Гость. Больше всех обрадовался Старший, который, наконец, получил возможность высказаться. Он бросился к Младшему и принялся что-то быстро говорить ему по-своему, показывая то на раскоп, то на Бригадира, то на валяющийся невдалеке детонатор. Окружающие внимательно следили за разговором.
Чего он говорит, – спросил Дед у Толмача.
Рассказывает, что тут было. Очень быстро говорят, я не все понимаю, только общий смысл, – ответил Толмач.
К этому времени Старший уже закончил свой монолог. Младший что-то спросил у него, показав на лицо, носившее следы общения с Бригадиром. В ответ Старший раздраженно что-то сказал и отрицательно покачал головой.
Не обращай внимания, говорит, – перевел Толмач.
Младший подошел к детонатору, с отвращением посмотрел на него, брезгливо оттолкнул ногой подальше от раскопа, тяжелым, укоризненным взглядом окинул окружающих и, подойдя к Толмачу, стал что-то ему втолковывать, мешая слова из того и другого языка.
На меня так последний раз прокурор смотрел, когда на прииске золото пропало, – обиженно бросил Бич, а Бригадир добавил:
Будто я украл чего-то, или святотатство какое совершил.
Может быть и так, – заметил Дед, прислушиваясь к разговору Младшего Гостя с Толмачом.
Теперь уже говорил Толмач, все на той же смеси двух языков.
О чем они? – спросил Деда Бригадир, улавливающий в диалоге только отдельные знакомые слова, в осмысленную картину не складывающиеся.
Кажется, ты прав, это действительно святотатство. Ученый предупреждал об осторожности, он что-то чувствовал, но не смог сформулировать, – ответил Дед.
Ну вот, все правы, я опять крайний, – в голосе Бригадира звучали обида и огорчение.
Подожди, сейчас они договорятся между собой, и Толмач нам все расскажет.
Разговор Младшего с Толмачом перешел уже в заключительную стадию обмена короткими уточняющими репликами, причем Младший обвиняюще нападал, а Толмач оправдывался, защищаясь.
Толмач-то здесь при чем, что он на него наезжает. Если кто и виноват, то мы, а Толмач здесь ни при чем, – воззвал к справедливости Бич.
Подожди, достанется и нам, – ответил Бичу Бригадир.
Однако, против ожидания, досталось много меньше. Видимо Гости сбросили пар в выяснениях и переговорах, ярость и негодование выплеснулись в словах, которые никто не понял, кроме Толмача, раздраженного тем, что пришлось оправдываться в том, что он не совершал, и смысл чего он до конца не понимал. Но и у него раздражение уже менялось на желание понять и разобраться. Бригадир, убедившись, что разговор подходит к концу, сделал шаг к Толмачу и нетерпеливо спросил:
Ну?
Что ну? – вопросом на вопрос среагировал Толмач.
Что они говорят, чем недовольны, что они хотят? – продолжал Бригадир.
Они говорят, что нельзя взрывать “живой” камень, – ответил Толмач.
Почему нельзя? – продолжал Бригадир.
От взрыва камень умрет, вы его убьете. Зачем вы взрывали? Вам рыбы мало? – вспомнил старое Толмач.
Ну, кто старое помянет, тому – глаз вон, – попытался остановить Толмача Дед, но тот в долгу не остался:
А кто старое забудет, тому – оба долой.
А зачем он детонатор жевал? – вспомнил о своем Бич.
Кто жевал? – удивился Толмач.
Старший Гость, – ответил Бич.
Как жевал? – не понимал Толмач.
Ну, в рот засовывал. И шнур поджигал, – начал объяснять Бич.
В чей рот? – удивление на лице Толмача становилось все сильнее.
В свой, – продолжал Бич.
Не скрывавший недоумения Толмач обратился к Младшему Гостю, после чего тот принялся расспрашивать Старшего. Недоумение в лице Толмача сменилось ожиданием, когда Младший прекратил расспросы и начал отвечать Толмачу. Толмач переводил.
Он говорит, что если вы хотите что-нибудь убить, то лучше убейте его, чем камни. Его жизнь не стоит ничего по сравнению с жизнью камня.
В это время Старший снова начал говорить. В голосе его уже не было раздражения, ярости, обвинения. Только усталость, да еще лекторские интонации, чем-то напоминавшие монологи Ученого. Младший переводил Толмачу, а тот – остальным.
Он считает, что мы дикие люди, приносящие жертвы. У них в прошлом тоже был обычай приносить в жертву людей и животных. Но никто и никогда не приносил в жертву “живые” камни. Он не понимает, как у таких с виду цивилизованных людей могут сохраниться такие варварские обычаи. Но если уж вы придерживаетесь таких обычаев, то он готов принести в жертву себя, команду, только не надо убивать камни. – Старший Гость умолк и, следом за ним умолкли переводчики
.
Бригадир с Дедом переглянулись и погрузились в глубокое молчание. Очень неприятно было оказаться дикими людьми в глазах Гостей.
Мы не варвары и не дикие люди. Мы никого и ничего не хотим приносить в жертву…, – Бригадир задумался.
Задавая себе вопрос – “А зачем, собственно мы взрывали?”, – и отвечая: – “Чтобы занять людей и посмотреть, что будет”, – он понимал, что эти аргументы вряд ли будут убедительны для Гостей. Однако проблема стояла, и ее надо было решать.
Старший выслушал перевод первой фразы Бригадира и ждал продолжения.
А вы как “живой” камень добываете? – неожиданно Бригадиру на помощь пришел Оператор.
Старший выслушал перевод и быстро ответил:
Киркой, ломом, машинами специальными. Механическими механизмами, – пройдя двойной перевод, конец фразы выглядел несколько несуразно.
А почему нельзя взрывать? – вступил в разговор Бич, – почему механически можно, а взрывать нельзя?
Взрыв убьет камень, – не переводя Старшему, ответил Младший.
Переведи ему, – потребовал Бич, указывая на Старшего. – И еще спроси, какая разница между ломом и взрывом? Как взрыв убьет камень?
Младший перевел. Ответ был очень короткий:
Детонация. Скорость разламывания. Волна. Скорость звука.
Ну и что? – голос Бича выдавал непонимание, но, кажется, понял Дед.
Он имеет в виду, что при взрыве волна механической деформации превышает скорость звука в камне. В этом случае внутренняя структура не успевает отводить энергию и может быть разрушена. А при механических методах скорость распространения деформации не превышает скорости звука.
Младший, не дожидаясь Толмача, стал что-то говорить Старшему, на что тот утвердительно закивал головой.
Молодец Ученый. Знать не знал, но почувствовал, – обратился Дед к Бригадиру.
Мы просто не знали, что камень нельзя взрывать. Мы столкнулись с ним совсем недавно и не знаем, что это такое. Мы больше не будем, – прозвучавший совсем по-детски конец фразы выдавал растерянность Бригадира.
Что переводить? – спросил Толмач, не понявший, к кому обратился Бригадир.
Ему ответил Дед:
Переведи, что мы обнаружили камень совсем недавно, свойств его не знаем. Мы не знали, что взрывом можно разрушить внутреннюю структуру. В дальнейшем мы будем добывать камень только механическими методами, и ни о каких взрывах не может быть и речи. И уж, конечно, мы никого и ничего не собирались приносить в жертву.
Толмач перевел. Услышав перевод, Гости выразительно переглянулись и принялись что-то негромко обсуждать. Дед вопросительно поглядел на Толмача, но тот отрицательно покачал головой.
Кажется, мы можем продешевить, – шепотом сказал Деду Бригадир.
Да, похоже они поняли, что мы не знаем, что делать с камнями, и надеются получить их по дешевке, – тоже шепотом ответил Дед, и уже в полный голос добавил: – Все равно мы хозяева камней и последнее слово – за нами.
Знать бы это слово, – тоже в полный голос продолжил Бригадир и, в ответ на вопросительный взгляд Толмача, отрицательно покачал головой.
Но Гостям перевод и не потребовался. После разговора между собой они выразили желание посмотреть, как добывают “живой” камень. Обрадованный сменой темы и передышкой в разговоре, Бригадир согласился. Остальные тоже не возражали.
Пойдем. Пойдем. – И все направились к раскопу с агрегатом.
Оператор включил агрегат, транспортер задвигался, камни появились на ленте, Гости принялись их рассматривать, ощупывать, уже не так истово, как Старший Гость вначале, но с уважением и благоговением, недоступным экспедиционному люду. Набралась уже порядочная куча, когда Бригадир резко махнул рукой, в ответ на что Оператор выключил агрегат. Гости не отрывались от камней. Они вели себя с камнями не как с сокровищем, а так, будто общались со старым другом, с которым давно не виделись.
Механическая машина. – Сказал Бригадир, тронув Младшего Гостя за плечо, и показав ему на агрегат.
Отвлекшись от созерцания камней, Гости посовещались, и высказали желание посмотреть на устройство режущей части агрегата, чтобы убедиться, что камни не повреждаются при добыче. Бригадир, Оператор, Толмач и Гости спустились в раскоп, Оператор поднял ограждение, и Гости, осмотрев бур, попросили показать его в действии.
Выслушав перевод, Старший согласно кивнул головой. Еще раз осмотрев и даже ощупав бур, Гости поговорили между собой и со словами: – “Пойдем, пойдем”, – выбрались из раскопа.
Наверху Младший заговорил, обращаясь к Толмачу, но, время от времени, поглядывая на Бригадира.
Зачем вам эти камни? Зачем вы их добываете? Как вы их используете? – перевел Толмач.
Бригадир ожидал такого вопроса, но к ответу готов не был. Он вопросительно посмотрел на Деда. И показав рукой Толмачу, что переводить не надо, сказал:
Врать язык не поворачивается, а, сказав правду, можно продешевить. Тем более они уже знают, что с камнями мы столкнулись недавно.
Да и не знаем мы, что соврать, к этому тоже готовиться надо, – ответил Дед.
Младший сказал что-то Старшему, и оба они, насторожившись, стали внимательно вслушиваться в разговор.
Вот ведь ситуация. И говорить нельзя, и не говорить нельзя, – угрюмо проговорил Бригадир.
А зачем говорить, когда нечего говорить, – вмешался в разговор Бич, – пусть они говорят, если не можете отвечать, спрашивайте, все равно последнее слово – за нами, – и, подавая пример, Бич ответил вопросом на вопрос: – А вам зачем? Что вы с ними собираетесь делать?
Толмач вопросительно глянул на Бригадира. Тот с благодарностью посмотрел на Бича, и утвердительно кивнул головой. Толмач начал переводить, но Дед, не дожидаясь конца перевода, добавил к вопросам Бича:
Сколько вам нужно? Сколько идет на один алтарь?
Этим вопросом он показал, что знает, зачем Гостям нужны камни, и продолжил, переводя разговор в другую плоскость, сильно ограничивающую Гостям возможности для маневра.
Годятся вам наши камни или нет?
Толмач перевел, затем перевел Младший. Старший с ответом не спешил. Он посмотрел на камни, на Бригадира перевел взгляд на Младшего и заговорил. Закончив, Старший кивнул, разрешая перевод. Младший спросил его о чем-то. В ответ Старший еще раз утвердительно кивнул. Младший, а затем Толмач – перевели.
Камней нам нужно много. Помимо главного алтаря нужно еще делать алтари в каждом Храме. Алтарь в главном Храме только подтверждает право на власть. Чтобы укрепить власть, нужно строить новые Храмы и новые алтари. Мы возьмем столько камней, сколько будет. А годятся нам камни или нет, окончательно скажем завтра. Нужно посмотреть и проверить камни на корабле. На первый взгляд камни годятся. Ощущение от них есть, но окончательный ответ – завтра.
Ишь ты, завтра скажем. А что ж он вокруг камней так плясал? Ломаются, – раздраженно бросил Бич.
Может быть, – сказал Бригадир и добавил: – Или просто хотят подумать, посоветоваться.
Подумать и нам не вредно. Давай переносить разговор на завтра, – предложил Дед.
Гости согласились и предложили с утра продолжить разговор у них на корабле. Деда с Бригадиром это предложение устроило, но Бич насторожился.
На чужой территории труднее отстаивать свои интересы.
Зато посмотрим, как они живут, а насчет интересов... – Дед задумался. – Мы их еще толком не знаем, надо еще вырабатывать. Завтрашний разговор еще не окончательный. Да и все равно последнее слово за нами.
Бич вопросительно глянул на Бригадира но, не встретив его поддержки, на своей позиции настаивать не стал. Договорились, что завтра утром с корабля вышлют шлюпку, после чего Гости, взяв несколько “живых” камней, отправились к себе. Толмач с Дедом пошли их провожать, а остальные направились в контору Экспедиции.
А где Толмач? – встретил вопросом вернувшегося Деда Бригадир.
Пошел в Деревню окончательно договариваться насчет продуктов для Гостей. Завтра с утра они пошлют людей с корабля, а заодно и нас на корабль захватят.
А зачем тебе Толмач? У него деревенские дела, а нам – свои решать надо. О чем с Гостями говорить, что нам от них нужно, – начал разговор Бич.
Толмач Гостей лучше знает, может, посоветует что, – объяснил свой вопрос Бригадир.
Что он может посоветовать, если у нас своей позиции нет, – возразил Дед, – вначале самим надо решить, что нам от Гостей нужно, а уж потом советоваться.
А что нам нужно? – задал вопрос Бич, – за камни Гости могут многое дать, только, что мы просить будем?
Ну, а самому-то тебе что нужно? – спросил Бича Бригадир.
Мне-е-е..., – задумчиво протянул Бич, – мне нужен новый прожектор. У старого система охлаждения барахлит.
А зачем тебе система охлаждения, проси уж сразу напиток, – ехидно заметил Бичу Бригадир, – и гнать не надо, и прожектор целей будет.
Бич потупился.
Неудобно как-то. Напиток ведь для Души, а просить надо для дела.
Почему неудобно. Душа тоже дело, – заметил Дед.
Можно генератор попросить, электрический, лампочки, провода, запас горючего, – начал перечислять Оператор, – Экспедицию осветим и Деревню – тоже.
Потом технику для скальных работ и для добычи камня, – вспомнил вчерашний разговор Бригадир.
Передвижные установки для локального бурения, как просил Ученый, – напомнил Дед.
Ну, это все потом, для другого раза. Сейчас-то у них на корабле ничего этого, кроме, может быть, напитка, конечно, нет. А они ведь захотят камень с собой взять, если он им подойдет. А что с них за него взять сейчас? – сказал Бригадир.
Наверно надо посмотреть, что у них есть на корабле, – предложил Бич.
Вот завтра с утра поедем к ним на корабль, посмотрим, поговорим, потом и решим, – подвел итог Бригадир.
Итак, договорились, сейчас берем то, что у них есть, а на будущее просим технику для бурения, генератор и прочее, остальное решим завтра, после посещения корабля, – подвел черту Дед.
И напиток, – напомнил Бич.
Выразительно глянув на Бича, Бригадир кивнул головой и закончил:
Однако утро оказалось еще мудреней, чем казалось с вечера.
Дед, Бригадир и Бич, подойдя к берегу, увидели сверху картину, сильно их удивившую. Моряки выгружали из шлюпки множество самых разнообразных вещей и складывали их на берегу. Судя по количеству вещей, уже лежащих на берегу, это была не первая шлюпка, а от корабля уже отчаливала еще одна, доверху загруженная.
С рассвета начали, – прокомментировал увиденное Бригадир.
Или еще раньше, – добавил Бич.
Чего это они? – вступил в разговор подошедший Толмач.
Пока не знаем, сейчас спустимся и выясним, – ответил Дед.
На песке в две кучи были сложены одежда, обувь, посуда, украшения, оружие, разные приборы, какие-то предметы неизвестного назначения. Поодаль стояли несколько бочонков, намертво приковавших к себе внимание Бича. Кучи сильно отличались по размеру. Разгрузкой и укладкой вещей распоряжался Младший Гость.
Бусы и ножи в современном исполнении, – ни к кому не обращаясь, вымолвил Дед.
Выходит, мы дикари – туземцы? – спросил Бригадир.
Выходит, – ответил Дед.
А может это они за продукты? – высказал догадку Бригадир.
За продукты этого много, – усомнился Толмач, – так мы не договаривались, да и продуктов-то в Деревне столько нет.
А если за камни? – оторвался от созерцания бочонков Бич.
Про камни вообще разговора не было, – возразил Бригадир.
К этому времени первая шлюпка уже была разгружена и отплыла к кораблю. На ее место причалила другая, груженая. Из нее выпрыгнул Старший Гость и, бросив: – “Пойдем, пойдем” Младшему, стремительно подошел к Деду и начал что-то говорить. Окружающие внимательно вслушивались, кто-то, понимая, а другие улавливая только интонации. Когда монолог закончился, взоры всех обратились к Толмачу.
Он говорит, что..., – начал было Толмач, но его перебил подошедший Младший Гость.
Жестом остановив уже начавшего переводить Толмача, он обратился к Старшему с какой-то короткой, но очень эмоциональной репликой. Свои слова он подкрепил очень выразительными жестами.
Бригадир внимательно посмотрел на Толмача.
Младший не согласен с тем, как говорил Старший. Говорит, что нельзя торговаться, – негромко заговорил Толмач, – нельзя даже допускать намека на торг или обмен.
А Старший? – спросил Бригадир.
Толмач прислушался к начавшему говорить Старшему Гостю.
Соглашается.
Гости обменялись еще несколькими репликами, и Младший резким жестом обозначив, что обмен мнениями закончен, обратился к Толмачу с короткой, энергичной фразой, указав рукой вначале на маленькую, а потом на большую кучу вещей.
Это для Деревни в обмен на продукты, – перевел Толмач, указав на маленькую кучу.
А это, – указал Толмач на большую кучу, – остается Экспедиции. Это все, что мы можем оставить, не подвергая риску возможность вернуться.
И, не оставляя сомнений в своих намерениях, Младший Гость указал рукой на большую кучу, затем – в направлении между Дедом и Бригадиром и произнес:
Все. Вам. Подарок. – И добавил что-то на своем языке.
Подарок. Останется у вас независимо от ваших решений, – перевел Толмач.
После перевода Младший Гость бросил еще одну короткую фразу и обратил взор к Старшему. Тот кивнул головой, и оба Гостя замерли в ожидании.
Камни нам понравились, – перевел Толмач, сохранив напряженность интонации, с которой произнес фразу Младший.
Что касается камней, то мы, со своей стороны..., – после недолгой паузы начал Бригадир, но по лицу его, и по интонации видно было, что, начав фразу, он не очень представляет себе, чем он ее закончит. Видимо, он надеялся, разогнавшись в начале фразы, по инерции добраться до логического конца. Однако этого не потребовалось. Дед, внимательно и напряженно следивший за разговором, дернул Бригадира за рукав и потянул его по тропе в сторону Деревни.
Надо поговорить, – голос Деда был подчеркнуто спокоен, однако это спокойствие не могло скрыть глубокое внутреннее напряжение. Обернувшись в сторону Гостей, он жестом попросил их оставаться на месте и удалился в сторону Деревни, увлекая за собой Бригадира, Бича и Толмача.
Что случилось? – начал Бригадир, когда Дед остановился в ложбинке, скрывшей их от глаз Гостей.
Мне кажется..., – после паузы начал Дед, причем обращался не к Бригадиру, сверлившему его взглядом, а к Толмачу, – ... что у наших Гостей возникли серьезные проблемы с Этикой. Если я правильно понял слова Старшего и их диалог с Младшим, – для них невозможно получение камней в результате торга или обмена.
Толмач кивнул головой.
Почему? – спросил Бич.
Потому что Жар-Птица, – ответил Дед, а Толмач добавил:
Камни могут потерять священную силу.
“Гоните торгашей из Храма”. – Вспомнил Бич старинного религиозного лидера и продолжил. – Ну хорошо, прогоним, а дальше что? Как торговать, если нельзя торговать?
“Как копать, когда незачем копать”, – ни к селу, ни к городу вспомнил Бригадир название книги Главного Изыскателя.
Копать как раз есть зачем, – возразил Дед, – вопрос в том, как обменять то, что нароем, на то, что нам нужно, не нарушая этических запретов.
Камни могут быть либо добыты служителями культа, либо получены в подарок, – заговорил Толмач. – Может быть еще как то, я не знаю, например, найдены на дороге, но то, что – в подарок, это точно. Во-первых, Младший сам сказал, а во-вторых, он долго у меня спрашивал, как сказать “Подарок” на нашем языке.
Они свой шаг сделали, теперь дело за нами, – Дед вопросительно поглядел на Бригадира.
Теперь наша очередь преподнести камни в подарок. Сколько камней им дать? – спросил Бригадир.
Ты Главный в Экспедиции, тебе и решать, – ответил Дед и добавил, – только наш подарок не должен выглядеть, как ответ на их подарок. Просто подарок и все.
А если ошибемся? Если нарушим Этику? Если мы их неправильно поняли? – забеспокоился Бригадир, – как они среагируют?
Дед вопросительно поглядел на Толмача.
Не знаю, – ответил тот, – может быть откажутся от камней, или что-нибудь еще придумают. Поплывут искать в другом месте. Но вещи оставят. Младший это особо подчеркнул.
Риск, конечно, есть. Но кто не рискует..., – не закончил фразу Бич.
Уж больно широкий жест они сделали. “Все без чего сможем обойтись на обратном пути”..., – задумчиво повторил Бригадир Младшего Гостя, – “и это все останется у вас, независимо от вашего решения”. Они сильно рискуют и верят, что мы поймем их правильно. Пусть так. Все – так все. Все – на все. Пусть забирают столько камней, сколько смогут увезти, – на последних словах задумчивость Бригадира сменилась возвышенным пафосом.
А если ошибемся..., – начал было Дед, но его перебил Бич.
Что наше, то уже наше, а если что не так, то значит не судьба.
На слова Бича Бригадир утвердительно кивнул. Через несколько минут Бригадир уже стоял перед напрягшимися в ожидании Гостями.
Мы подумали, и я решил, – голос Бригадира был тверд и торжественен. – Мы просим Вас принять от нас в подарок “живые” камни. Так как эти камни для нас дело новое и непривычное, то просим вас выбрать те камни, которые вам понравятся, и взять столько, сколько потребуется.
Жестом Бригадир остановил Толмача, приготовившегося переводить, и вслух подумал:
Потребуется или захотите, как будет лучше?
Бригадир посмотрел на Деда и перевел взгляд на Толмача.
Лучше, захотите, так мягче, – сказал Дед.
Толмач кивнул и, подчиняясь жесту Бригадира, начал переводить.
Напряжение сошло с лиц Гостей и сменилось радостными улыбками. Гости закивали головами, стали раскланиваться, пожимать руки, что-то говорить. Даже без перевода было ясно, что ситуация разрешилась ко всеобщему удовольствию. После рукопожатий Старший Гость подошел к берегу и стал делать какие-то жесты в направлении корабля. От корабля отчалила шлюпка, доверху груженая бочками и бочонками. Когда она подошла к берегу, Старший Гость подошел к Бригадиру и, указывая на шлюпку, бросил короткую фразу.
Он хочет обменять это на детонатор, – перевел Толмач.
Бригадир кивнул, положил руку на плечо Бича, не отрывавшего взгляда от шлюпки, развернул его в направлении злополучного раскопа и легонько подтолкнул. Бич, не задавая лишних вопросов, резво устремился вверх по тропинке. До возвращения Бича на берегу царила тишина. И Гости, и хозяева боялись неловким словом нарушить достигнутое согласие. Шлюпка с бочками была уже разгружена, когда на тропинке показался Бич. Подойдя к Гостям, он протянул им детонатор. Младший
Гость, взял детонатор, вопросительно поглядел на Старшего. Тот утвердительно кивнул. Младший, широко размахнувшись, забросил детонатор далеко в воду и, с чувством выполненного долга, повернулся к окружающим:
Пойдем, пойдем. – И Гости, в сопровождении хозяев, направились в сторону Экспедиции.
Отбор и погрузка камней на корабль много времени не потребовали. Также немного времени заняло и перенесение подарков в Деревню и в Экспедицию. Загрузив корабль так, что ватерлиния оказалась под водой, Гости засобирались домой.
До отплытия необходимо было выяснить, какой “подарок” хотели бы принять Хозяева в следующий раз и сколько камней Гости могли бы получить в ответ. Ситуация усложнялась невозможностью обсуждать варианты обмена напрямую.
Гости сформулировали свой вопрос, как желание узнать: – “Чего не хватает в Экспедиции для полного счастья и что необходимо для того, чтобы облегчить и улучшить жизнь и деятельность Экспедиции?”. В ответ на этот вопрос Хозяева высказали свои потребности и пожелания. Гости внимательно
их выслушали, а Младший Гость даже что-то записал.
Пытаясь оценить потребность Гостей в камнях, Бригадир стал выяснять, сколько кораблей придет в следующий раз, и какова будет их грузоподъемность. Гости ответили, что будет тот же корабль, что и сейчас, и еще пять с грузоподъемностью в два раза большей. Склонный к торгу Бич, высказал сомнение, что столько кораблей не удастся разместить в бухте. Гости потупились, не решаясь настаивать, однако Бригадир решил, что корабли там поместятся. В подтверждении своих
намерений Бригадир добавил, что бурильная установка будет работать вплоть до приезда Гостей, а если потребуется, то и после. В развитие этой мысли Гости предложили свою помощь в добывании камней, однако Дед категорически возразил и остальные с ним согласились. Гости не стали настаивать на своем предложении, видимо, и здесь торг был недопустим.
На прощанье Хозяева и Гости обменялись крепкими рукопожатиями, и Старший Гость выразительным кивком подтвердил, что удалось согласовать обмен без нарушения Этики. Гости отправились на корабль, который вскорости отчалил и скрылся в морской дали.
Ситуация в Экспедиции стабилизировалась. Основным направлением деятельности стала добыча камней и обмен их на различные заморские товары. Гости снабжали Экспедицию так, что значительную часть удавалось отправлять в Столицу. Судя по отзывам оттуда, Начальство отнеслось к такой коммерции весьма благосклонно. Переговорами с Гостями занимались Бич с Бригадиром. Они уже освоились с заморским языком и разговаривали с Гостями без переводчика. В связи с возможными этическими осложнениями, другие к переговорам не допускались. Дед, на правах научного Консультанта Экспедиции, попробовал было выяснить сущность использования камней в рамках заморской религии, однако его попытка успеха не имела. Бригадир весьма прохладно отнесся к затее Деда, отказать – не отказал, но и не помог ничем. Гости также без интереса реагировали на расспросы Деда, ссылаясь на занятость. Всех интересовала только конкретная деятельность по схеме: Товар – Камни.
Не добившись результата, Дед занялся определением размеров месторождения “живого” камня. Оборудование для локального бурения доставили Гости, однако их роль ограничивалась только поставкой, запуском и ремонтом (если что-то ломалось) установок. К конкретной работе с “живым” камнем допускались только рабочие Экспедиции. Со стороны Гостей наблюдались раздраженные взгляды или жесты в случае недостаточно почтительного отношения к “живым” камням, однако этим дело и ограничивалось. Обе стороны не
решались нарушить хрупкое этическое равновесие.
Попытки Бригадира выяснить ситуацию с добычей “живых” камней на родине Гостей успеха также не имели. Младший от разговора уклонился, предложив спросить у Старшего, который ответил, что пока ничего нового не произошло.
Видимо, Гостей устраивали размеры “подарка”, определяемого Бригадиром и Бичом. Подтверждением этому могло быть то, что Гости обеспечивали Экспедицию на уровне, заслуживающем всяческого восхищения. Помимо этого Гости очень серьезно занялись устройством быта Экспедиции. Заморские суда привезли рабочих и стройматериалы, после чего намерения Руководства Экспедиции в части строительства были реализованы с таким превышением сроков, масштабов и уровня, что даже Бригадир на какое-то время почувствовал
себя счастливым.
Невдалеке от причала, который обеспечивал надежный прием заморских кораблей, Гости расчистили и оборудовали превосходный пляж, на котором были построены различные сооружения для принесения пользы, как телу, так и Душе. Освоившись с непривычными заморскими методами получения пользы и удовольствия, экспедиционный народ с радостью приводил себя в порядок после нелегких трудовых будней. От заморских щедрот немалая доля досталась и деревенским. Все были довольны. Слухи о распрекрасной экспедиционной жизни дошли до Академии, и у тамошнего руководства стало хорошим тоном проводить время в Экспедиции под видом ознакомления с заморской техникой. В принципе Бригадир не возражал против их приезда. Это позволяло вербовать необходимых сторонников, однако количество отдыхающих строго регламентировалось. В случае нарушения ограничений, Бригадир пригрозил уменьшить долю заморских товаров, отправлявшихся в Столицу. Аргумент был серьезный, заменить Бригадира в контакте с Гостями было некем, и его условия приняли.
Судя по отдельным высказываниям приезжающих из Столицы, там происходили какие-то события, связанные с камнями и с Жар-Птицей, однако более подробно Бригадир не расспрашивал, не желая показать заинтересованность. Дед же демонстративно игнорировал любую информацию из Столицы. Бригадир давно уже послал в Академию пространную записку о Гостях, об их интересе к камням, но никакого отклика на нее не получил, кроме рекомендации решать вопросы самостоятельно, по месту и по времени. Изредка из Академии приходили заявки на небольшое количество камней, однако, что там с ними делали, выяснить не удалось. Официальная же информация из Столицы приходила скудная и противоречивая. Ждали вестей от Ученого, но тот почему-то на связь не выходил. Отчаявшись дождаться вестей
, Бригадир послал ему письмо с просьбой отозваться. Прошло немало времени, прежде чем с одним из приезжавших на отдых Ученый передал просьбу направить для него вызов, причем, как частному лицу, и с серьезным обоснованием необходимости его присутствия в Экспедиции. Бригадир с Дедом засели за бумаги, и в ближайшее время необходимый документ на Ученого и Жену ушел по инстанциям.
Жизнь текла в своей привычной суете, когда однажды, в списках приехавших из Столицы, Бригадир обнаружил Ученого. Удивившись тому, что Ученый не зашел в контору, и напрасно прождав до вечера, Бригадир отправился его разыскивать. Поиски длились недолго. В одной из комнат Дома для приезжих, в дальнем углу, он обнаружил лежащую на кровати фигуру, отдаленно напоминавшую его давнего друга. Конечно, это был Ученый, но в этом угрюмом и усталом человеке было очень мало от того, которого когда-то знал Бригадир.
Ты чего это, – начал было Бригадир, но споткнувшись о тяжелый взгляд, прекратил упреки.
Отведя глаза, Ученый спустил ноги на пол, и, опершись на руку, сел на кровати.
Да вот, приехал, – пустым голосом произнес Ученый и протянул руку Бригадиру.
Привет, – пожал протянутую руку Бригадир.
Ответное пожатие было неожиданно сильным и уверенным. Бригадир потянул Ученого за руку, тот, пойдя за рукой, напрягся, пытаясь встать, приподнялся на кровати, но тут у него вдруг будто что-то сломалось, и, выпустив руку, Ученый рухнул на кровать.
Ну, ты даешь, – в голосе Бригадира уже не было упрека, только удивление. – Приехал, называется. Валяешься тут во всем, даже обувь не снял. Что случилось?
Ученый посмотрел на ноги, словно хотел убедиться в наличии на них обуви и ничего не ответил.
Что с тобой? На кого ты похож? – В голосе Бригадира вновь зазвучал упрек.
А на кого? – вопросом на вопрос ответил Ученый. – Я не знаю. Тебе со стороны видней.
На чучело или на манекен самого себя, – ответил Бригадир и, после короткой паузы, добавил: – Сам-то ты где?
Ученый обвел глазами комнату, словно пытаясь найти там себя, потом напрягся, и виновато ответил:
Это скоро пройдет. Так бывает.
Пойдем лучше к Деду, там и отдохнешь, да и поговорить будет удобней, – предложил Бригадир.
Или к Бабке, – растягивая слова, произнес Ученый.
Почему к Бабке? – удивился Бригадир, – мне на тот свет рано, да и ты, вроде, еще ничего. Или уже засобирался?
Да нет, просто Сам Самый просил зайти, – ответил Ученый.
А ты и с ним общался? – спросил Бригадир.
Было дело, – бросил Ученый.
Все равно, сначала к Деду, а там видно будет, – настаивал Бригадир.
Ладно. – Ученый кивнул головой, медленно поднялся и направился к двери.
Это твое? – показал Бригадир на сумку, стоящую около кровати.
Ученый кивнул головой.
Бригадир взял сумку и вслед за Ученым направился к двери. По дороге к Деду им встретился Бич. Бригадир показал ему на Ученого, махнул рукой в сторону Деда и сделал движение человека, утоляющего жажду. Чуть помешкав, Бич понимающе кивнул и скрылся в направлении Экспедиции.
Заморский дух не миновал и Деда. Порядка в избе прибавилось, но, несмотря на это чувствовалось, что в ней живет застарелый холостяк, о быте своем не очень заботящийся.
А мы тут тебя заждались, – Дед радостно протянул руку Ученому, однако тот, молча пожав руку и не поднимая глаз, опустился на стул возле окна. Дед вопросительно поглядел на Бригадира, но тот только пожал плечами.
А где Жена? – спросил Дед, – мы же и на нее вызов посылали.
В Столице, – ответил Ученый, помолчал, и, будто переворачивая тяжелый груз, добавил, – с Начальником.
Как так?
Почему? –спросили Дед и Бригадир.
Вот так. Потому, что Жар-Птица, – поднял грустные глаза на собеседников Ученый, подкрепив слова и выражение лица широко разведенными руками. В комнате повисла пауза.
А ты? – прервал паузу Бригадир.
А я камни изучал, Жар-Птицу ловил, – ответил Ученый.
Ну и как, поймал? – спросил Бригадир.
Ты прямо как Начальник при нашей первой встрече. Поймал – не поймал. Сам же знаешь, так не бывает. Можно спросить, как ловил, или что поймал, а поймал или не поймал, вопрос дурацкий, – одернул Бригадира Дед.
Ну вот, сразу дурацкий, – обиделся Бригадир, но тему развивать не стал и продолжил. – А почему Жена с Начальником? Что она с Начальником?
Жар-Птицу ловят, – в голосе Ученого звучала грусть, обида, но прежней опустошенности становилось меньше.
Как ловят, где? – спросил Дед.
Говорят, что в Душе, только мне кажется, что они Души ловят, а Жар-Птица у них как наживка, – ответил Ученый.
И много поймали? – спросил Бригадир.
Много, – ответил Ученый, – у них там целое Движение “За возвышенность Души и чистоту помыслов”. Начальник проповедует, как надо жить, чтобы быть угодным Жар-Птице, тогда она даст радость и счастье.
А Жена? – продолжал расспрашивать Бригадир.
Начальник у них главный Идеолог, а Жена – главный Медиолог или Медиум. Он рассказывает, как надо жить, а она – как общаться с Жар-Птицей и получать от нее радость и счастье, – начал рассказывать Ученый.
А ты? – Не отставал Бригадир.
В ответ Ученый потянулся за сумкой, достал оттуда толстую пачку сброшюрованных листов, подержал в руке, словно взвешивая, и бросил на стол перед Бригадиром.
Тот придвинул пачку к себе и прочитал название на титульном листе: “Воздействие на сознание человека вихревой составляющей потока лазерного излучения”, почесал в затылке и передвинул Деду, добавив:
Я тут только буковки понимаю.
Дед молча начал листать бумаги.
Вы тут посмотрите, почитайте, а я пока на кладбище, к Бабке, схожу. Пока еще не стемнело. Вернусь, продолжим разговор. – Ученый встал и направился к двери. И в голосе, и в движениях его чувствовалась усталость, но это была уже усталость крепкого, уверенного в себе человека, сменившая прежнюю опустошенность. В нем чувствовался прежний стержень, который совсем недавно, казалось, отсутствовал.
Тебе уже лучше? – бросил ему вслед Бригадир
Проходит, – не оборачиваясь, кивнул Ученый и, пропустив в дом улыбающегося Бича с какими-то свертками, вышел на улицу.
Вошедший Бич, неодобрительно посмотрев на лежащие перед Дедом бумаги, начал выкладывать на стол содержимое свертков.
Я достану посуду? – спросил разрешения у Деда Бригадир. Дед, не отрываясь от бумаг, молча кивнул.
Обмениваясь короткими репликами, Бригадир и Бич готовили стол. Дед углубился в бумаги, время от времени, прерывая молчание выразительным хмыканьем. Бич и Бригадир изредка бросали на него любопытные взгляды. Дед уже прочитал начало, бегло просмотрел основную часть и внимательно изучал заключительную.
Ну и как? – обратился к Деду Бич.
С видимой неохотой Дед оторвался от бумаг, бросил короткую реплику: “Лихо!” и вновь погрузился в бумаги. К этому времени стол был уставлен щедрыми заморскими дарами, и, внеся последние штрихи, Бригадир с Бичом уселись в ожидании. Первым потерял терпение Бич.
Может, начнем? – и добавил, протягивая руку к сосуду с заморским напитком: – Во славу Гостей!
Дед, не отрываясь от чтения, покачал головой, а Бригадир, укоризненно посмотрев на Бича, заметил. – Не торопись. Всякому овощу свой фрукт. Давай дождемся Ученого.
Ну вот..., – бросил Бич, убирая руку от сосуда, выражением лица добавив то, что не удалось сказать словами.
Ученый ждать себя не заставил, и, к великой радости Бича, вскоре появился. Загадочно улыбаясь, он оглядел стол и опустился на стул рядом с Дедом. Дед отложил бумаги, встал и с глубоким поклоном, сделав жест человека, снимающего шляпу, протянул руку Ученому. Тот, поднявшись навстречу Деду, принял рукопожатие
Спасибо. – Торжественно произнес Дед и, помолчав, добавил. – Молодец.
На лице Ученого читалось легкое смущение. Бич и Бригадир наблюдали за ними с нескрываемым недоумением. Наконец Бригадир не выдержал.
Что там? – обратился он к Деду, показывая на бумаги.
Жар-Птица, – ответил Дед, – если она есть.
А если нет? – продолжал спрашивать Бригадир.
Тогда, – Дед помедлил с ответом. – Вихревая составляющая.
А почему..., – начал Бригадир, но Бич его оборвал.
Мужики, мы тут говорить будем или что? – в голосе Бича чувствовалась обида и нетерпение. – Столько человека не видели и сидим тут насухую.
Бригадир пытался продолжить расспросы, Ученый хотел что-то объяснить, Дед привстал с желанием что-то сказать, но Бич был непреклонен. Твердой рукой он наполнил рюмки, и, подняв свою, с глубоким чувством произнес:
Со свиданьицем!
С нескрываемым удовольствием Бич осушил рюмку, Бригадир с Дедом тоже от него не отстали, только Ученый поднес рюмку к губам и опустил ее без видимого ущерба для содержимого. Отдав должное заморским яствам, Бригадир вернулся к своему вопросу:
А почему, собственно, вихревая составляющая? – и неожиданно сменил тему. – А что собственно с тобой было? Когда я тебя нашел, ты на себя был непохож, я тебя еле узнал, а сейчас ты как новенький. Что с тобой?
Давай по порядку. Начнем с вихревой составляющей, а потом и до меня доберемся, – заговорил Ученый. – Если взять поток жидкости или газа, или любой другой поток, то его линейная составляющая несет информацию об источнике, а вихревая – о пути. Поток тормозится на препятствиях или неоднородностях среды, вследствие чего части потока тормозятся друг о друга и при этом закручиваются.
Если можно, сначала, и, поподробней, – в голосе Бича звучало неподдельное уныние.
Ученый сделал несколько круговых движений параллельными ладонями, потом вложил между ними прутик, и закрутил его параллельным движением ладоней.
Вот так закручиваются струи друг об друга, когда они имеют разные скорости из-за торможения разных частей потока на препятствиях или неоднородностях среды, – Ученый отложил прутик и еще раз сделал движение ладонями.
Если поток обладает внутренним трением, – уточнил Дед.
Конечно, – кивнул головой Ученый.
Лицо Бригадира выражало интеллектуальное усердие. Он внимательно наблюдал за Ученым, пытаясь понять. Бич же, сделав минимальное мысленное усилие, махнул рукой и переключил внимание на выпивку и закуску.
И лазерный поток обладает внутренним трением? – спросил Бригадир.
Вероятно, – ответил Ученый, и после паузы неожиданно продолжил, – Да это, в сущности, и неважно. Закрутку обеспечивает “живой” камень. Ведь у меня была задача снять “вальсовую” информацию с камня.
Ну и как? – спросил Бригадир.
Ученый подтянул к себе сумку, двумя руками вынул оттуда прибор в металлическом кожухе, и, выразительно посмотрев на Бригадира, поднял прибор над столом. Бригадир расчистил место на столе, сдвинув тарелки и рюмки. Бич на это что-то неодобрительно проворчал. Передняя часть прибора представляла собой прямоугольный экран, по сторонам которого находились кнопки и переключатели. На боковых стенках видны были зеркала, линзы, светофильтры. На задней было несколько электрических разъемов.
Вот, – сказал Ученый, опуская прибор на стол. – Лазерный поток делится пополам, на рабочий и опорный. Рабочий отражается от камня и из него вычитается опорный. То, что остается – вихревая составляющая. Она то и описывается в отчете.
А Жар-Птица? – спросил Бригадир.
А в Жар-Птицу эти кривые и диаграммы не складываются. Мне удалось выделить и проанализировать множество аспектов вихревой составляющей, однако свернуть в единое целое не удалось, – легкая тень пробежала по лицу Ученого.
Повисла пауза, в которую удалось вклиниться Бичу.
Друзья! – Приподнялся Бич, держа в руке сосуд с напитком. – Давайте продолжим, а то от ваших разговоров в горле пересохло.
Бригадир грозно глянул на Бича, но того неожиданно поддержал Ученый.
Не будем мучить человека, да и нам лучше немного передохнуть. Давайте себе немножко позволим и поговорим о чем-нибудь другом. – Ученый поднял свою почти нетронутую рюмку и кивнул Бичу. Бич поспешил наполнить рюмки остальным.
За Истину! – торжественно произнес Бригадир, но Ученый не поддержал его.
Не надо за Истину, я ее боюсь. Давайте за Науку или за Жар-Птицу.
За Науку о Жар-Птице! – Развил реплику Ученого Бич.
Если..., – начал было Ученый, но не стал продолжать. Оборвав себя, он протянул рюмку навстречу участникам застолья, чокнулся с ними и резким движением осушил ее. Собеседники последовали за ним. После перерыва на закуску Дед продолжил.
Если что? – и вопросительно посмотрел на Ученого.
Если такая наука есть, или Жар-Птица укладывается в рамки науки. Но об этом потом. Как вы-то тут живете? – сменил тему Ученый.
Да вот, живем. Роем, строим, камни за море отправляем, оттуда товары получаем. Чуть было не рванули, – начал рассказывать Бригадир.
Я читал твою записку, – заметил Ученый. – А кроме записки? Своими словами. Общее впечатление.
Общее впечатление... – протянул Бригадир, – нет у меня общего впечатления. Суета, рутина. График работы, камни, товары, переговоры. Очень трудно говорить. Сплошная Этика. Ведь камнями нельзя торговать.
Ученый понимающе кивнул.
Может Дед расскажет, – продолжил Бригадир. – Он у нас в стороне от рутины. У него, наверное, есть общее впечатление.
Ученый поглядел на Деда, который в ответ принялся чесать в затылке.
У Деда тоже свои заботы, – в третьем лице начал Дед. – Определяю границы месторождения.
Ну и как? – спросил Ученый.
По площади мы пока определили только ближнюю границу. Под горой камня нет. Бурение на границе болота камней не принесло. А с дальней стороны нет ничего похожего на границу. Иногда бурение до предельной глубины не приносит камня, но это редко, чаще всего камень бывает. Видимо есть дыры, но ничего похожего на границу нет. Верхняя граница везде примерно там же, где и в раскопах, чуть глубже, чуть мельче, а нижняя очень неровная. Иногда камень кончается очень быстро, а иногда идет до предельной глубины.
А как техника, – спросил Ученый, – удобная?
Воздушная подушка вообще очень удобная вещь, – ответил Дед. – Можно возить что-нибудь или просто ездить на ней куда-нибудь. Хорошую машину Гости привезли.
А сами Гости как? – заинтересовался Ученый.
Живут. Камни забирают, товары привозят. Контору нам построили, Дом для приезжих, пляж оборудовали, – ответил Дед.
А что они с камнями делают? – расспрашивал Ученый.
Забирают. На корабли грузят и за море увозят, – вступил в разговор Бригадир.
А за морем что? – спросил Ученый.
Я не знаю. Вот Дед пытался выяснить, – опять перевел разговор на Деда Бригадир. – Пусть он и отвечает.
Ученый посмотрел на Деда. Тот виновато развел руками. .
Я знаю не больше того, что написал Бригадир в записке. Камни им нужны, чтобы строить алтари в Храмах. Это мы узнали в самом начале. Кроме того, что камней им нужно много, ничего нового мы не узнали. Я пробовал выяснять. И прямо задавал вопросы, и исподволь, намеками, но ничего не вышло. Не говорят на эту тему и все.
А Гости на камень молятся? – спросил Ученый.
Дед посмотрел на Бригадира, потом на Бича. Тот тоскливым взором окинул стол, затем с видимой неохотой вступил в разговор.
Сидим тут, насухую..., – но под грозным взглядом Бригадира быстро сменил тему. – Пробовал я тут привлечь Младшего к камню с Птицей, как вы с Женой показывали, но Старший увидел, как мы сидели, и так цыкнул на Младшего, что тот дня два ко мне близко не подходил.
А почему? – спросил Ученый.
Не знаю, я не спрашивал, – ответил Бич.
А вообще заморские люди на камень молятся? – вернулся к вопросу Ученый.
Дед, Бригадир и Бич молча переглянулись, и Дед ответил.
Если и молятся, то никто из нас не видел.
Странно, – задумчиво произнес Ученый, – Капитан молился, а эти нет.
Так ведь его люди тоже не молились, – ответил Дед, – по крайней мере, молящимся мы не видели никого, кроме Капитана.
Странно, – думая о чем-то своем, повторил Ученый. – В Столице молятся, а здесь – нет.
А кто в Столице молится? – спросил Бригадир.
Многие, – сказал Ученый и, подумав, добавил, – Все, кто принимает новую Истину.
А ты? – спросил Бригадир.
А я не принимаю. У меня Наука, – голос Ученого звучал торжественно.
А они? – продолжал Бригадир.
А они – мою не принимают. У них Истина не требует ни рассуждений, ни подтверждений. Истина и все. В последней инстанции, – отвечал Ученый.
А твоя? – нажимал Бригадир.
А у меня – другая. Может и не Истина вовсе. Знания, результаты, рассуждения, выводы, – сказал Ученый и добавил после паузы. – Сомнения. А у них нет сомнений.
Тут в разговор буквально вломился Бич. – Друзья! Мужики! – Он выразительно поднял рюмку над столом. – За Науку! За сомнения!
За тех, у кого есть сомнения, – поднял свою рюмку Ученый, которую Бич поспешил наполнить доверху. Подняли свои рюмки и Бригадир с Дедом.
За несомненность сомнения, – подытожил Дед, и с этими словами рюмки были сдвинуты и осушены.
После короткой паузы, заполненной закуской, разговор продолжился.
А дальше что? – спросил Бригадир Ученого.
Где что? – вопросом на вопрос ответил Ученый.
У тебя, – уточнил Бригадир.
У меня..., – протянул Ученый, и после паузы продолжил. – Когда я понял, что из моих результатов Жар-Птица не получается, я попытался привлечь к обсуждению Начальника и его команду. Ведь у них-то была Жар-Птица.
Ну и как? – вступил в разговор Дед.
Да никак, – ответил Ученый.
Никакого диалога не получилось. Им это было не нужно. То, что они знали и понимали, было самодостаточно, и в новых знаниях они не нуждались. Они слушали меня и не слышали.
И Жена? – продолжил Дед.
И она тоже, – в голосе Ученого прозвучала грусть. – Вы же помните ее. Не упустила возможность показать свою значимость на фоне моей несостоятельности.
А ты? – с участием спросил Бригадир.
А я отказался от ее предложения вступить в ряды Движения “За возвышенность Души и чистоту помыслов”, – ответил Ученый и добавил, – и видимо напрасно.
А почему напрасно, – поинтересовался Дед.
Это, смотря как считать, – начал Ученый, и понятно было, что он не отвечает Деду, а просто продолжает старый спор с самим собой. – Может напрасно, а может быть, и нет. Ведь к тому времени Движение стало социально значимой силой, и уже начинало теснить позиции Академии.
А академики? – полюбопытствовал Дед.
Трудно бороться с теми, кто истово несет людям счастье и радость, причем дает четкую инструкцию, как это счастье и радость обрести. Если бороться, то можно быть обвиненным, что ты закрываешь счастье от людей, да и не стоит упускать из виду возможность обретения индивидуального счастья. И академикам не чуждо ничто человеческое, – тем же тоном продолжил Ученый.
А Запредельное Знание? – попытался вникнуть в столичную ситуацию Дед.
А Жар-Птица и есть Запредельное Знание, – продолжил Ученый, – внелогическое знание, опирающееся на вполне конкретный ритуал, несущее к тому же счастье и радость. Общение с Жар-Птицей в рамках Движения можно считать одним из вариантов Запредельного Знания и, при отсутствии других, столь же конкретизированных, оно может стать единственным, – в голосе Ученого появились знакомые лекторские интонации. – Тем более что просвещенная общественность охотно шла навстречу этому знанию, и участие в Движении или сочувствие ему стало модным и престижным. Поскольку вопрос об изучении Жар-Птицы поставил Сам Самый, а Движение вроде бы давало ответ.
А Наука? – вступил в разговор Бригадир.
А это уже другая сторона вопроса, или ситуации, – лекторские интонации покинули голос Ученого, и он снова начал озвучивать свой диалог с самим собой. – Мой отказ вступить в ряды Движения можно было рассматривать, как стремление искать ответ в рамках строго научного, логического знания, и именно так его расценили сотрудники Академии, по тем или иным причинам не примкнувшие к Движению. Однако если быть честным перед самим собой, то причиной моего отказа могло быть то, что предложение Жены выглядело как помощь неудачнику, зашедшему в тупик в своих научных поисках, находящемуся в растерянности и обратившемуся к команде,
находящейся на подъеме. Я не знаю, как бы я поступил, если бы такое предложение было сделано Победителю, знающему ответ, если бы была предложена роль не рядового участника, а Учителя, знаний которого ждут. Ведь как вы помните, я уезжал из Экспедиции с надеждой на социальную реализацию на пути изучения Жар-Птицы. Но эта социальная ниша уже была занята, а начинать с последних ролей мне не хотелось. Видимо это было одной из причин отказа, хотя внешне это выглядело, как стремление искать Истину на путях научной логики. Я не знаю..., – Ученый умолк, его ищущий взгляд, ранее обращенный внутрь себя, вырвался наружу и, сделав несколько бросков по столу, остановился на рюмке. Следом потянулась рука.
Бич понял ситуацию с полувздоха. Рюмки были наполнены, сдвинуты.
За Науку, – голос Ученого замер. – И за Истину, хоть я ее и не люблю.
А дальше? – осушив рюмку, продолжил расспросы Бригадир.
Дальше вокруг меня сплотились противники Движения, надо было бороться, хоть я и не хотел борьбы, но положение обязывало. Начальник и его команда в борьбе крепли, а мы занимали позицию пассивного сопротивления. Сложилось неустойчивое равновесие, которое неизбежно должно было рухнуть. Неожиданно в ситуацию вмешался Сам Самый, – Ученый умолк.
Почему?
Зачем?
Вопросы Бригадира и Деда прозвучали одновременно.
Он же Главнюк, а Главнюки чувствуют возможных конкурентов издалека. Видимо искал возможности ограничить размах Движения или получить над ним контроль. Обратился к нам. Вызвал меня для консультации. Формально это выглядело как отчет о посещении Экспедиции, хотя интересовало его другое. К сожалению, я это понял не сразу. Ведь отчет об Экспедиции я написал по возвращении, и Сам Самый получил его по линии Академии. Я рассказал ему про Экспедицию, про Деда, про Бабку, про Капитана, про Камни, про Контакт. Про Гостей он уже знал из записки Бригадира. Потом он начал задавать вопросы. Его интересовал Контакт, я рассказал то, что знал об этом. Говорил, что думал. Что Контакт есть, что сущность его в информационном взаимодействии человеческого сознания с вихревой составляющей потока энергии, отражающегося от “живого” камня. Что важную роль в Контакте играет образ Жар-Птицы. Надо сказать, что все это он достаточно быстро понял. Но его интересовало практическое применение. Он спросил, когда мы сможем создать устройство для контролируемого Контакта, и что нам для этого требуется. Я ответил, что, в принципе, такое устройство возможно, однако для окончательного ответа мне требуется понять, как из параметров вихревой составляющей получается сущность Жар-Птицы. Тогда Сам Самый задал прямой вопрос: “Сможем ли мы, опираясь на наше знание Жар-Птицы, создать общественное движение, альтернативное Движению “За возвышенность Души и чистоту помыслов”, и какая поддержка с его стороны нам требуется?”
Он сам предложил поддержку? – удивился Дед. – Это не его стиль. Насколько я его помню, он поддерживал только те направления, которые уже сформировались, утвердились, включаясь в них, и стягивая ситуацию на себя.
Ведь это же такой шанс. Тебе выпала такая карта, с которой просто нельзя не выиграть. Можно только позавидовать, – в голосе Бригадира чувствовался восторг.
Да, если бы я сыграл, – по интонации Ученого чувствовалось, что восторг Бригадира он не разделяет, скорее наоборот.
Он замолчал, углубившись в себя, прислушиваясь к давнему внутреннему спору. Взгляды собеседников скрестились на Ученом, однако, паузу никто из них не нарушил. Ученый тряхнул головой, словно переключаясь из внутреннего мира на внешний, и продолжил:
Я тоже понял, что это шанс, которого у меня еще не было и который вряд ли повторится. И тут я свалял дурака. Или наоборот. Оказалось, что я не политик и не Главнюк. Или я просто не успел среагировать. Я был слишком сосредоточен на стремлении понять сущность Жар-Птицы и не успел быстро перестроиться, чтобы подыграть Самому Самому. Или не решился и не смог рискнуть. Я повторил, что до выяснения сущности Жар-Птицы не могу дать никаких конкретных ответов. Единственная поддержка, которая нам требуется – это возможность спокойно продолжить исследования, и лучше всего нам не мешать. И добавил то, что вытекало из предыдущего, но никак не вписывалось в намерения Самого Самого. Я заявил, что не дело ученых заниматься политикой и создавать общественные движения. Каждый должен заниматься своим делом, а мое состоит в том, чтобы понять сущность Жар-Птицы, цель и смысл Контакта, связь между вихревой составляющей и человеческим сознанием. Сказав это, я почувствовал себя последним идиотом, но слово было уже сказано. Собственными руками, а точнее словами, я оборвал линию
своей судьбы, перечеркнул все перспективы того, что считал целью. Вы же помните, что я поехал в Экспедицию, чтобы понять, как можно использовать Жар-Птицу для социальной реализации. И когда судьба дала мне этот шанс, я сумел его оттолкнуть. Правильнее было бы пообещать и начать создавать прибор для контролируемого Контакта. Какое-нибудь железо мы бы сделали, общественное движение создать бы удалось. Получили бы политический капитал и воспользовались им в дальнейшем. И уж конечно в этом случае нашей команде удалось бы серьезно потеснить команду Начальника на социальном поле. Надо сказать, что, несмотря на ощущение себя идиотом, у меня не было чувства потери, скорее было ощущение обретения. Хоть и потерял, зато сказал то, что думал.
А за что, За То? – с легким уколом спросил Бригадир, но на его вопрос ответил Дед.
А за Жар-Птицу, – и уже обращаясь к Ученому, добавил: – Вот Ты и стал ее Рыцарем.
На лице Ученого появилось удивление, и Дед ответил на незаданный вопрос:
Каждый идет своим путем и платит свою цену.
А Начальник? – спросил Бригадир.
Дед с ответом не спешил. Удивление на лице Ученого сменилось пониманием, и Бригадиру ответил он.
А Начальник не Рыцарь. Рыцарь служит своей Даме, а он хочет поставить ее на службу себе. Но и он свое получит.
Что именно? – спросил Бригадир. – Ты, например, свое уже получил.
Ученый посмотрел на Деда, но, не дождавшись от него реакции, попытался ответить сам.
Идущий своим путем сохраняет уважение к самому себе и чувство внутренней гармонии, какие бы преграды не стояли на его пути. Свернувший же со своего пути может потерять и то и другое, независимо от того, чего он добьется на другом пути. А Я ..., – Ученый задумался. – Я получил, и ты это видел в Доме для Приезжих. Манекен самого себя, – повторив слова Бригадира, Ученый усмехнулся и умолк.
Пауза была долгой, но даже истомившийся Бич не решился нарушить ее словом. Он глазами показал Бригадиру на сосуд с напитком, на что тот отрицательно покачал головой.
Ты спрашивал, что со мной было, – Ученый посмотрел на Бригадира. – Расскажу. На мои слова Сам Самый ничего не ответил, только кивнул головой, принимая информацию к сведению. Попросил только, если я буду в Экспедиции, поклониться от него Бабке. И на этом мы распрощались. Потом я узнал, что он вызывал Начальника, и они договорились. Сам Самый стал почетным лидером Движения. Я понял, что наша карта бита. Право отвечать на вопросы по поводу Жар-Птицы было дано Начальнику, и только Начальнику, а мы его потеряли. И тогда я решился.
На что? – спросил Бригадир.
В ответ Ученый порылся в сумке и достал оттуда прямоугольный ящик, похожий на первый прибор, только поменьше и без экрана, и связанную с ним проводами конструкцию из блестящих металлических полос, соединенных кусками пластика. Положив все это на стол, он отодвинул прибор, и расправил конструкцию, после чего она стала похожа на шлем с очками и наушниками.
Это тот самый Медитатор, о котором написано в последней части? – спросил Дед, указывая на бумаги, лежащие на углу стола.
Ученый кивнул, и Дед, придвинув к себе ящик и шлем, вопросительно поглядел на Ученого. Тот снова кивнул и уже своим привычным лекторским тоном продолжил разговор:
Название не самое подходящее, но тогда я думал, что медитация – это попытка отключиться от внешней информации и, обратившись внутрь себя, созерцать образы и ощущения, идущие изнутри, из сущности себя. Видимо все-таки эти образы и ощущения обусловлены не обращением к самому себе, а информацией, непосредственно воздействующей на структуры мозга или организма, минуя сенсорные каналы. В этом смысле это устройство можно назвать Формирователем внесенсорных образов, Экстрасенсатором или еще как-нибудь, но Медитатор оказалось самым благозвучным из того, что приходили в голову. Оно позволяет напрямую подавать информацию, несомую электромагнитными, акустическими
и тепловыми полями. Причем, электромагнитную, непосредственно на мозг в широком интервале частот, а в интервале видимого света в глаза, на уровне периферийного зрения.
Пока Ученый говорил, Дед надел шлем на голову, опустил наушники и пластинку, находящуюся на передней части шлема. Эта пластина имела вырез для носа и отверстия для глаз, закрывающиеся шторками. Поиграв шторками, Дед оставил их открытыми и, придвинув к себе стопку бумаг, принялся сосредоточенно изучать заключительную часть, поглядывая то на один прибор, то на другой.
Если работать без помощников, можно контролировать приборы через отверстия в пластине, – показал на Деда Ученый и продолжил.
При необходимости можно закрыть отверстия и полностью погрузиться в информацию, задаваемую Медитатором. Но самое главное не в этом, самой важной частью устройства является система обратной связи, которая снимает информацию с мозга и, в зависимости от этого, меняет подаваемую информацию. Собственно, эта система была сделана для контроля того, что происходит в мозгу при подаче той или иной информации, и только потом появилась идея обратной связи. Предполагалось подавать ту самую вихревую составляющую, которая модулировала лазерный луч при отражении от “живого” камня. В систему обратной связи включен индикатор,
который позволяет визуально оценивать работу системы. – Ученый показал на верхнюю часть прибора. – К этому времени мы уже проверили работоспособность устройства на разных режимах. Никаких особых эффектов замечено не было. Из соображений осторожности мы намеревались подавать отдельные параметры вихревой составляющей и оценивать происходящие в мозгу изменения. Помимо вихревой составляющей предполагалось подавать другую информацию, например, образ Жар-Птицы. Разобравшись с воздействием отдельных аспектов, мы планировали перейти к интегральному воздействию всей информационной совокупности или суммарному воздействию разных аспектов.
А почему так сложно и долго? – спросил Бригадир. – Не проще ли подавать всю информацию от “живого” камня, добавить образ Жар-Птицы и получить результат.
А научные исследования всегда сложное и долгое дело, – начал отвечать Ученый. – Задачей Науки, как мы ее тогда понимали, является не получение, а объяснение эффектов. То, что эффект воздействия “живого” камня и Жар-Птицы на сознание есть, мы знали, в том что наша аппаратура сможет его смоделировать, были уверены, но подтвердив это, мы не узнали бы ничего нового. Это было бы весьма распространенный случай эффекта от многопараметрового воздействия на сложную систему, когда эффект есть
, а механизм его непонятен. Чтобы разобраться в этом нам все равно пришлось бы отдельно изучать воздействие каждого фактора, определять его значимость, выделять действующее начало, и только потом, опираясь на это знание, формировать поток информации, вызывающий необходимый эффект, дающий дозированный, контролируемый результат. Так мы планировали.
А как получилось? – задал вопрос Дед.
Получилось..., – задумчиво повторил вопрос Ученый. – Как всегда плохо. – И после паузы продолжил.
Если эта мысль появилась у Бригадира, то, конечно, вариант интегрального воздействия был и у нас. Одобрения он не вызвал, ясно было, что это обычный метод “научного тыка”, но обсуждался. И когда я понял, что карты уходят от нас к Начальнику, решил попробовать этот вариант. Я не был уверен в поддержке своих. Утрата перспективы, ощущение тупика, финала... Ко мне это пришло раньше, чем к ним. Они еще на что-то надеялись, верили в меня, я же знал, что все кончилось. Хотелось напоследок что-то сделать. Большое. Поставить большую точку.
Это был скорее акт отчаяния, нежели результат осознанного решения.
К этому времени Дед, сверяясь с описанием, подключил провода и световоды, идущие от Медитатора к приборам, включил питание и, поправив шлем, начал щелкать переключателями и вертеть регуляторы. Панели приборов засветились, на экране появилось изображение. Заглянув в инструкцию, Дед включил устройство обратной связи и потянулся к шторкам. Ученый, протестующе взмахнул руками и подкрепил свой жест запрещающим возгласом. Увидев, что Дед на это не отреагировал, Ученый стремительно встал, резким движением сбросил регуляторы в нулевое положение, щелкнул несколькими переключателями и выдернул шнур питания.
Почему? – глаза Деда недовольно сверкнули в отверстиях пластины. – Я же по инструкции....
Там не все написано, – указал Ученый на стопку бумаг.
А что там не написано, – в голосе Деда слышалось недовольство.
Сейчас расскажу, а Медитатор лучше пока снять.
С этими словами Ученый вернулся на место и выжидающе посмотрел на Деда. Дед молча снял шлем и положил на стол. В глазах его горела обида.
Расскажу... – повторил Ученый. – Мои уже разошлись. Я остался в лаборатории один. Сказал, что мне надо подумать. – Ученый задумался, вспоминая. – Включил приборы, надел Медитатор, включил систему обратной связи, опустил шторки и стал ждать, смотря в темноту открытыми глазами. Мысли не уходили. Вспоминался Сам Самый, Начальник, Жена... Я строил линии поведения, конструировал ситуации, оценивал свои и чужие поступки. В голове стояли слова. Я понял, что сам
себе мешаю и постарался настроиться на Медитатор: какая информация ко мне идет, какие ощущения вызывает? Я начал вслушиваться в себя, в Медитатор. Представил себе, как поток энергии закручивается, отражаясь от “живого” камня, как эта закрутка снимается с потока и поступает ко мне, трансформируясь в мои ощущения. Я вживался в систему, становился частью ее, процессы, идущие в приборах, становились моими. Когда стало возникать ощущение контакта с системой, мне захотелось посмотреть, как ведут себя приборы. Я поднял шторки, ощущение контакта ослабло, но не ушло. Панели приборов светились ровным светом, только индикатор обратной связи светился то сильнее то слабее. Я сосредоточился на нем. Мне захотелось войти в его ритм. Попробовал дышать в этом ритме, но для дыхания он был слишком рваным. Тогда я начал раскачиваться вместе с индикатором, изменения яркости стали сильнее. Не переставая раскачиваться, стал изменять уровень сосредоточенности на индикаторе. Когда он вспыхивал ярче, я всматривался в него внимательнее, когда он угасал, отвлекался от него и всматривался внутрь себя. Ощущение контакта усилилось. Я еще ощущал, что нахожусь вне системы, но все большая и большая часть меня становилась ею. Вдруг индикатор ярко вспыхнул и перестал мигать. Я попробовал отвлечься от него и поглядеть внутрь себя, но не смог.
Голос Ученого давно уже потерял лекторские интонации. Монотонным, лишенным какой-либо окраски голосом он просто описывал то, что видел в своей памяти. Глаза его смотрели и не видели.
Я решил опустить шторки, но это ничего не изменило. Я все равно видел только индикатор, который горел ярким, ровным светом. Если раньше в моем сознании была часть, которая была моей, которая наблюдала за происходящим, находясь вне системы, то теперь я полностью потерял контроль.
Я стал системой, или система стала мной. Но покоя это не принесло, осталось ощущение потери, собственной неправоты, обиды, желание исправить ситуацию. Ощущение индикатора исчезло, остался только ровный, яркий свет, который заливал все пространство передо мной. И Жар-Птица. Трудно передать словами. Черный контур на светлом фоне. Хищная, агрессивная, обещавшая отомстить, наказать обидчиков. Она взмахнула крыльями, увлекая меня за собой. Я потянулся за ней, поднялся...
Куда поднялся? – взорвал ситуацию голос Бича.
Ученый оторвался от своих мыслей и удивленно посмотрел на Бича. Но по инерции тем же тоном ответил:
Как куда? Вверх. И все. Навалился страх. Животный страх, ничем не обусловленный и никак не объяснимый. Да и объяснять было нечем. Жар-Птица звала меня за собой, она уходила, а я висел, одолеваемый и удерживаемый страхом. Страх все рос, подчиняя меня себе. Жар-Птица исчезла, а за нею исчезло все. И страх исчез. И я исчез. Больше ничего не помню. И все. – Ученый замолчал, отрываясь от своих мыслей и вновь включаясь в ситуацию застолья. Видно было, что это ему удается, но с трудом.
И все, – повторил Ученый после паузы, уже другим, более живым тоном. – Утром меня нашла в лаборатории Жена, которая пришла принимать руководство нашими исследования по приказу Самого Самого и академического начальства. Но об этом я узнал много позже. Жена обнаружила меня лежащим на полу без признаков сознания. Шлем лежал рядом. То ли я сам его сорвал, то ли он соскочил во время падения. Меня отправили в госпиталь, где я пробыл без сознания больше двух недель. Врачи были в недоумении. Все физиологические параметры были в норме. Просто нет сознания. Все это время Жена пробыла со мной, а когда я пришел в сознание, она ушла. В госпитале меня продержали еще две недели. Я был в полном сознании, ощущал себя абсолютно здоровым. Врачи боялись повторения, провели полное обследование, но ничего не обнаружили. Приступы начались потом, примерно через месяц после госпиталя. Накатывала апатия, упадок сил. Сознание ясное, просто ничего не хочется
делать. Ты видел, – кивнул Ученый в сторону Бригадира.
А что врачи? – спросил Дед.
После первого приступа я обратился в госпиталь, они ничего не обнаружили, а потом я к ним не обращался. Причем здесь врачи, когда тут Жар-Птица. Чем тут могут помочь врачи? – развел руками Ученый.
А с Медитатором ты еще работал? – спросил Бригадир.
После несчастного случая со мной наше направление расформировали. Академическое руководство сочло его потенциально опасным и решило прекратить исследования. Жена была против, ведь она должна была возглавить исследования, но она была занята со мной и ничего не смогла сделать.. Говорили, что руку к этому приложил Начальник. К этому времени он был назначен официальным Преемником Самого Самого.
Договорились, Главнюки, – прервал Ученого Дед.
Ученый кивнул и продолжил:
Все это произошло, пока я был в госпитале. Мои ребята разошлись по другим направлениям. Кое-кто примкнул к Движению. Это все, что удалось сохранить. – Ученый показал на Медитатор и приборы.
А отчет? – спросил Дед, показав на бумаги.
Это уже потом, когда я вышел из Академии. Когда направление расформировали, руководство предложило мне найти другое, но ничем другим я заниматься не хотел, да и не мог. Потом эти приступы. Я ушел в отпуск, да так из него и не вышел, – Ученый замолчал, вспоминая.
А приступы? – спросил Дед. – Как часто они бывают, когда?
Я заметил, что это случается, когда я сильно сосредотачиваюсь на Жар-Птице. Думаю, вспоминаю, пытаюсь понять. Когда сюда приехал, воспоминания нахлынули, я и вырубился. Он видел меня, – Ученый кивнул в сторону Бригадира. – Потом проходит.
А у Жены страха не бывает? Она ведь тоже медитирует по поводу Жар-Птицы. У нее же был страх при первом Контакте, – спросил Дед.
Вероятно нет, если бы был, я бы знал, хотя об этом мы с ней не разговаривали. Мы с ней вообще мало разговаривали после того, как наши пути общения с Жар-Птицей разошлись, – в голосе Ученого звучала грусть.
У нее был страх при первом Контакте. И у тебя тоже при первом, – начал рассуждать Бригадир. – В дальнейшем у нее страха видимо не было. А у тебя? – Бригадир вопросительно посмотрел на Ученого.
А у меня не было дальнейшего. Может быть и правда, страх бывает только при первом контакте. А, может быть, сработал какой-то приборный фактор. Я не знаю, да это для меня не очень важно. Я потерял что-то в себе и никак не могу найти. Вот Дед говорит, что я стал Рыцарем Жар-Птицы, а что это такое, как им быть? – в голосе Ученого чувствовалась усталость.
Рыцарь должен служить своей Даме, – ни к кому конкретно не обращаясь, сказал Дед.
А как служить, чем? – спросил Ученый.
Каждый служит, как может. Бригадир роет, с Гостями общается. Бич пьет, как может. Над камнем балдеет. Деревенские по своему служат. Живут, как могут, а в душе держат Жар-Птицу. И тем служат. А Жар-Птица воздает каждому по делам его, – продолжал Дед.
Но я ученый, исследователь, мне как служить? – перебил Деда Ученый.
Вот и служи как ученый, исследуй, изучай, – начал развивать мысль Деда Бригадир.
А как исследовать, чем? У меня в Академии приборы были, аппаратура. Ведь это только малая часть того, чем мы исследовали. – Ученый показал на Медитатор.
Да что приборы. Аппаратура – дело наживное. Самый главный прибор у тебя здесь, – Бригадир шлепнул себя по голове.
Приборы могут Гости привезти. Они за камни много чего привезут. Скажи, что надо, а мы уж как-нибудь Гостям растолкуем. – Вступил в разговор Бич.
А ведь это идея, – обрадовался Дед. – Надо прикинуть схему эксперимента, а там видно будет. По месту и по времени.
С лица Ученого сошла растерянность, глаза загорелись, и он начал мыслить вслух.
Если гости привезут лазерные отражатели и вихревые анализаторы, то можно будет пустить луч с горы над болотом и получить модуляцию поля месторождения. Ведь видел же Дед Жар-Птицу с горы над болотом. А мы попробуем выделить эту информацию.
Все получается прямо по легенде, – усмехнулся Бич. – Натянуть сеть из паутины заморских пауков, и Жар-Птица прилетит и сама все расскажет. Вот только чистые девичьи руки некуда пристроить.
Как некуда? – вспомнил Дед смысл легенды. – А приборы кто собирает? Как раз их за морем девицы и собирают. Чистыми руками. Мне Гости рассказывали.
Ну что ж, по легенде, так по легенде, попробуем построить Эксперимент на базе легенды. Ведь не зря же она существует, может и нам от нее какой прок будет. Если... – лицо Ученого обрело твердость, голос – уверенность, чувствовалась напряженная работа мысли и, вдруг лицо его начало меркнуть и, не договорив фразу, он обмяк на стуле. – Начинается, – голос его стал безжизненным.
Приступ, – вскрикнул Бригадир, рванулся к Ученому, придержав его на стуле.
Что делать надо? – озабоченно спросил Дед.
Ничего не надо. Все в порядке. Полежу, пройдет. Мне бы только до койки добраться, – голос Ученого был тихим, но спокойным.
Дед засуетился около кровати, что-то убирая с нее, что-то поправляя. Бригадир помог Ученому дойти до кровати, посадил, помог снять ботинки. Ученый благодарно кивнул, опустил голову на подушку, закрыл глаза и затих.
Дед и Бригадир вернулись к столу. Бич показал глазами на напиток.
Давай по последней, за его здоровье, – указал на Ученого Бригадир. – И будем расходиться. А завтра вернемся к Эксперименту.
Наутро Бич с Бригадиром зашли к Деду узнать про здоровье Ученого и если оно позволит, закончить вчерашний разговор. Ученый чувствовал себя хорошо, и обсуждение Эксперимента продолжилось. Лазерные отражатели решили поставить на горе и за болотом, так, чтобы лучи накрывали месторождение “живого” камня. Примерные места установки отражателей прикинули по карте, собираясь окончательно уточнить на местности. Ученый составил список аппаратуры, необходимой для проведения и контроля Эксперимента. Бригадир обещал в самое ближайшее время согласовать с Гостями возможность и сроки поставки.
А чего тянуть, – высказался Дед, всерьез увлекшись Экспериментом, – идите прямо сейчас.
Обычно мы с ними деловые вопросы решаем с утра, а сейчас время уже к вечеру, – возразил Бригадир. – Завтра с утра и пойдем.
Ладно, – согласился Дед.
Ученый в окончательном решении не участвовал, занятый своими размышлениями.
В разговоре с Гостями неожиданно возникли сложности. Ознакомившись со списком, Гости попросили время подумать и, после короткого размышления, неожиданно заговорили на другую тему. Они опять предложили добывать камень своими силами, ссылаясь на то, что в последней партии камни слабее, чем раньше.
Они покрыты пылью или туманом, – сказал Младший Гость, – несут на себе налет торга, их пришлось чистить.
Как чистить? – изумился Бригадир.
Мыслью, – ответил Младший Гость. – В Храме существует специальный обряд. Они боятся, что налет станет сильнее.
Кто боится? – спросил Бич.
Жрецы, – ответил Младший Гость.
Бич с Бригадиром недоуменно переглянулись, попросили время на раздумье и удалились.
Нужно посоветоваться с Ученым, – решил Бригадир. Бич молча кивнул.
Ученого просьба Гостей не удивила.
Если “живой” камень действует на сознание, то возможно и обратное, – после недолгого раздумья сказал Ученый. – Имея большой опыт и глубину общения с камнем, заморские специалисты знают методы. В этом смысле, их просьба вполне правомерна. Я этот аспект не анализировал.
Какой аспект? – спросил Бригадир.
То, что с камня можно не только снимать информацию, но и наносить ее, – ответил Ученый, – я подумаю об этом.
Хорошо, ты подумаешь, а сейчас как быть? – напирал Бригадир.
С чем быть? – переспросил Ученый.
С решением. С добычей. Ведь получается, что поставка аппаратуры ставится в зависимость от их условия, – продолжал Бригадир.
Ученый задумался.
Ведь мы же знаем, что торгуем камнями, и это знание на уровне эмоций может переноситься на камень в процессе добычи, и переносится, если верить Гостям. Изменить наше отношение к камням мы не можем. Наше отношение портит продукт, который мы продаем. Если быть честными, то нам следует принять условие Гостей, – голос Ученого был тверд и непреклонен.
И потерять контроль над добычей? – усомнился Бич.
Почему? Контроль можно сохранить. Ведь Гости хотят только своими силами добывать камень, а право определять где добывать, сколько, считать количество мы можем оставить за собой. Я думаю, что Гости на это согласятся, – предложил Ученый.
Я тоже так думаю, – кивнул Бригадир
Гости согласились, попросив только, чтобы контроль за добычей осуществляли Бригадир, Бич и Дед. Это дополнительное условие тоже было принято. Аппаратуру Гости обещали привезти в ближайший приезд.
Ученый с Дедом окончательно определили места установки отражателей, уточнили схему Эксперимента, методику подачи и обработки сигналов. Рабочие, освободившиеся после того, как Гости стали добывать камни сами, занялись подготовкой площадок под аппаратуру. Пункт управления решили поставить на горе, так, чтобы можно было видеть все поле Эксперимента. На пульте управления предполагалось поставить Медитатор, приборы управления и контроля. Источники питания и другие силовые установки решено было установить ниже по склону.
Бич и Оператор подбирали на складе кабели и провода, рабочие раскладывали и развешивали их на местности. Ученый руководил работами, Дед и Бригадир работали в основном с Гостями, контролируя добычу камня.
Работы еще не были закончены, когда прибыла аппаратура. Как обычно бывает, оказалось, что продумано не все и не до конца. Гости без возражений согласились привезти дополнительное оборудование. Прошло немало времени, прежде чем были установлены приборы, проведены силовые и информационные связи. В зависимости от особенностей аппаратуры, в схему Эксперимента вносились коррективы. В соответствии с изменениями появлялись новые возможности и перспективы. Шла обычная рутина подгонки Идеи к реальности. Зная по опыту, что эта рутина может затянуть, а уточнения и улучшения будут длиться бесконечно, ибо, лучшее – враг хорошего, Ученый решил прекратить подготовку и перейти к опробованию отдельных частей и всей системы. Началось исправление и устранение обнаруженных при опробовании дефектов, но и эта часть подготовки была закончена. Назначили срок генеральной проверки, к сроку не уложились, и Ученый своей волей решил, что в основном все работает нормально и можно приступать к Эксперименту. Недостатки и недочеты можно будет исправить в процессе. Из режима подготовки Эксперимента Экспедиция вышла на этап собственно Эксперимента.
По окончательной схеме предполагалось пропустить лучи над месторождением, выделить вихревую составляющую, и через Медитатор подавать на испытателя. Параметры вихревой составляющей контролировались приборами, состояние и ощущения испытателя предполагалось контролировать как приборами, так и непосредственным словесным контактом. Система без испытателя была опробована и показала полную работоспособность. Световая паутина, видимая с горы, представляла собой зрелище, достойное всяческого восхищения. Особенно впечатляющим оно стало, когда начал садиться туман. Разноцветные клубы тумана, подсвечиваемые снизу, ползли в гору, словно какие-то фантастические животные.
Ну – как, похоже на Жар-Птицу? – спросил Бригадир у Деда. Оторвавшись от феерического зрелища, Дед покачал головой.
Красиво, но не более. Глаз радует, а Душу не греет.
Вот завтра и начнем работать с Душой, – принял решение Ученый.
Принимая решение, Ученый видел в роли испытателя себя. Но против этого категорически возражали Дед и Бригадир. Основными аргументами у них были возможность приступа и необходимость внешнего контроля за Экспериментом со стороны Ученого, как самого компетентного специалиста. Ученый настаивал на своем, не желая перекладывать возможную опасность на других. Бригадир и Дед стояли на своем, но и сами в испытатели не рвались. Ситуацию разрядил Бич, предложивший свою кандидатуру. Его поддержали Дед и Бригадир. Под их давлением Ученый сдался.
Утром на пункте управления собрались Бич, Бригадир, Ученый и Дед. Бич потянулся было к шлему, но Ученый остановил его:
Не торопись. Надо еще приборы настроить.
Да я так, только чтобы привыкнуть.
Бич взял шлем, повертел его в руках, надел на голову, снял, подрегулировал застежки, снова надел и стал ждать, то поднимая, то опуская шторки. Ученый собрал аппаратуру и начал настраивать Медитатор, не подключая провода к шлему. Наконец он закончил настройку, взял провода, идущие от шлема, и выразительно посмотрел на Бича. Бич кивнул головой, Ученый подключил провода к приборам, щелкнул переключателем и стал медленно крутить регулятор.
Ну, как? – спросил Дед Бича.
Нормально, – ответил тот.
Что чувствуешь? – продолжил Дед.
Ничего, все спокойно, – ответил Бич.
Есть Контакт? – спросил Бригадир.
Не знаю, скорее всего, нет, я ничего не чувствую, – ответил Бич.
Совсем ничего? – спросил Ученый.
Ну, кое-что чувствую, голоса ваши слышу, свет вижу, но это не Контакт, – вслушиваясь в себя, ответил Бич.
Попробуй сосредоточиться, – попросил Бича Ученый
.
Бич послушно напрягся, вглядываясь и вслушиваясь в себя, закрыл глаза, но видно было, что Контакта нет.
Может свечи поставить? – предложил Дед.
Ученый отрицательно покачал головой, критически осмотрел приборы и после короткого раздумья перебросил переключатель на пульте обратной связи. Индикатор обратной связи начал пульсировать неярким светом. Ученый вопросительно посмотрел на Бича. Тот в ответ отрицательно покачал головой.
Попробуй сосредоточиться на индикаторе, – бросил Бичу Ученый. Бич стал смотреть на индикатор, пытаясь войти в его ритм. Дыхание его изменилось, стало более глубоким, индикатор стал ярче.
Есть, – сказал Бич.
Закрой шторки, – приказал Ученый.
Бич закрыл шторки.
Дед и Бригадир сосредоточились на Биче, а Ученый, изредка бросая на них короткие взгляды, занялся индикатором, который беспорядочно менял яркость. Ученый крутил регуляторы на пульте обратной связи. Наконец ритм индикатора установился. Бич равномерно покачивался в его ритме.
Ну, что он качается, – не выдержал Бригадир.
Ловит ритм, – ответил Ученый.
Как ловит, шторки же закрыты?
Внутренним взором.
А Контакт?
Говорит, что есть, но видимо слабый.
Но он же часами сидел перед камнем, и все было хорошо.
Ему и сейчас хорошо, посмотри на него.
Бич блаженно улыбался.
Как ты, – обратился к Бичу Дед.
Хорошо, сладко, – ответил Бич.
Где сладко? – спросил Ученый.
Везде, – продолжал блаженствовать Бич.
Так прошло около часа. Бич блаженствовал, Ученый наблюдал за аппаратурой, изредка подкручивал регуляторы или щелкал переключателями. Дед и Бригадир курили, и если Дед задумчиво посасывал трубку, то Бригадир нервно прикуривал одну сигарету от другой, или бросал, едва прикурив.
Ну и что, – ни к кому не обращаясь, не выдержал Бригадир.
Ученый оторвался от приборов и посмотрел на Деда. Тот невозмутимо пожал плечами.
Что ты собираешься делать? – обратился Бригадир к Ученому.
Ждать, – бросил Ученый.
Чего? Ведь ничего же не происходит. Тоже мне Эксперимент.
Когда ничего не происходит, это тоже Эксперимент. Почему не происходит? И потом, чтобы что-то произошло, нужно, чтобы некоторое время ничего не происходило. В науке это называется уровень спокойного фона, уровень нормы. Это хорошо, что не происходит, когда что-то произойдет, будет от чего отталкиваться, – отвечал Бригадиру Ученый.
А если ничего так и не произойдет? – напирал Бригадир.
Тогда будем думать, менять условия, – ответил Ученый.
Что менять?
Пока не знаю. Думаю.
Но ведь с камнем и Птицей у него был Контакт, – Бригадир зашел с другой стороны.
Во-первых, камень это одно, а лазер это другое. Во-вторых, видимо Бич привык к устойчивому неглубокому Контакту, кайфует помаленьку, и больше ему ничего не нужно. Ведь вся аппаратура – это костыли, главное здесь сознание, а если оно не хочет выходить за норму, никакая аппаратура не поможет. Давай подождем, может, что-нибудь изменится. – Ученый был невозмутим.
Что изменится?
Ученый пожал плечами и посмотрел на Деда. Дед затянулся, выпустил дым, отложил трубку.
Погода, состояние сознания, Души, настроение.
Может, ему в морду дать? – оживился Бригадир. – Или стакан накатить?
Приборы повредишь. Или морду. А стакан не стоит. Влияние алкоголя на сознание многофакторно, и полученный результат трудно будет интерпретировать. И вообще, помолчи, не мешай думать, – взгляд Ученого стал отстраненным.
Только словами думай, головой, а не душой. Не входи, – напомнил Дед, но было уже поздно.
Ученый обмяк за столом, лицо его посерело, глаза закрылись.
Опять! Вык...., – но помертвевшие губы с фразой не справились. Дед понял, бросился к пульту, принялся щелкать переключателями и выводить регуляторы в нулевое положение. Бригадир потянулся к кнопке питания, но Дед запрещающе махнул рукой. Он вывел в ноль последний регулятор, отключил пульт обратной связи и кивнул Бригадиру. Тот отключил питание. Приборы погасли. Дед подошел к Бичу, расстегнул застежки и снял шлем. Бич невидяще захлопал глазами, повертел головой, приходя в себя.
Бригадир подошел к обмякшему Ученому. Глаза его были закрыты, губы побелели, но дыхание было ровным. Бригадир неуверенно тронул Ученого за плечо и растерянно обратился к Деду, стоящему около Бича и державшему в руках шлем.
Дед, помоги, – попросил Бригадир.
Дед недовольно поднял глаза на Бригадира.
Да брось ты его.
Дед послушно положил шлем на стол.
Да не шлем, а Бича.
Дед удивленно поднял брови, но ничего не сказал.
Брось, говорю. Ничего с ним не сделается. Его теперь моченым ломом не убьешь, – потребовал Бригадир.
Почему моченым? – удивился Дед.
А каким еще? Он кайф словил по самые брови. Надолго хватит. Иди сюда, у меня тут человеку плохо, – поманил рукой Бригадир.
А я тогда кто? – спросил приходивший в себя Бич.
Тоже человек, только бывший, хоть и интеллигентный, – напомнил Бичу Бригадир и, посмотрев на Ученого, с грустью добавил: – А он теперь? – И, поглядев на стоящие вдалеке лазерные отражатели, добавил: – А мы?
На вопрос Бригадира никто не ответил.
Ладно, потом. По месту и по времени, – приказал себе Бригадир и обратился к Деду: – Что делать будем?
Дед молча подошел к Ученому и потряс его за плечо. Тот поднял голову, открыл глаза, попытался приподняться, но вновь обессилено рухнул. Поднял глаза, усталым взглядом окинул стол с приборами, Деда, Бича и, удовлетворившись увиденным, тяжело проговорил:
Хорошо. Спасибо. Извините, подвел вас, не выдержал, – вновь попытался подняться и снова не смог.
Как ты? – Бригадир подхватил Ученого подмышки и попытался поднять.
Не спеши. Пусть посидит, – остановил Бригадира Дед и повторил вопрос Бригадира:
А мы?
Нормально. Бывает. Пройдет, – губы Ученого порозовели, но говорил он с трудом.
Когда пройдет? – спросил Бригадир.
К вечеру. Так уже было. Это не первый раз. Дед прав. Главное не брать в Душу. Полежу, пройдет, – Ученый вновь начал вставать, и на этот раз с помощью Бригадира ему это удалось.
Поддерживаемый Бригадиром, на негнущихся ватных ногах он дошел до конторы, и устало опустился на широкую лавку. Бригадир смахнул с нее лежащие там вещи, достал с полки потрепанный матрац, кинул его на лавку, в изголовье положил куртку.
Ложись, – и, взяв Ученого за плечо, Бригадир уложил его на лавку, поправил матрац и, достав из шкафа плащ, накрыл им Ученого. Тот поерзал, устраиваясь поудобнее, поправил куртку под головой и, повернувшись лицом к стене, пробормотал: – До вечера, – и затих.
До вечера, – повторил Бригадир, закрывая за собой дверь.
Ну, как? – обратился к нему уже пришедший в себя Бич.
Дед вопросительно посмотрел на Бригадира.
Нормально. Если все будет хорошо, вечером продолжим.
А если нет? – спросил Дед.
По месту и по времени. Разберемся. Не зря же мы все это городили, – и Бригадир указал рукой на приборы.
До вечера, – и Дед направился в сторону Деревни.
Встретимся на закате, – уточнил Бригадир, – я к раскопу. Хочешь со мной, – предложил Бригадир Бичу.
Нет. Я здесь подожду. Посижу, посмотрю аппаратуру.
Ну, как хочешь. Жди, – и Бригадир направился к раскопу.
Солнце уже касалось горизонта, когда Бригадир вернулся к конторе. Ученый сидел у стола и что-то писал.
Ну, как ты? – спросил Бригадир.
Нормально, – не отрываясь от бумаг ответил Ученый. – Все прошло, так, легкая усталость.
А где Бич?
Ученый поднял голову, повел глазами по сторонам, откровенно любуясь закатом. – Да тут где-то. Только что был. Закат хорош.
Пожалуй. А что ты пишешь, – заглянул в бумаги Бригадир.
Так, подвожу итоги. Время начала, время окончания, показания приборов, результаты. Вы-то не позаботились.
А не боишься настраиваться?
Да я больше головой, в Душу не беру, – и Ученый вновь углубился в бумаги.
На тропинке появились Бич с Дедом. Движения Деда были четкие и уверенные, глаза глядели прямо перед собой. Бич же шел неровно, взгляд его метался из стороны в сторону, словно он пытался найти что-то на обочине.
Успокойся. Не дергайся. Сядь. – Сказал Бичу Дед, подошел к столу и сел.
Бич же остался стоять, продолжая что-то искать глазами.
Продолжим? – спросил Бич, не прекращая своих поисков.
Ты сможешь? – спросил Бригадир Ученого. Тот, оторвавшись от бумаг, молча кивнул головой.
Как ты себя чувствуешь? Может не стоит, – попробовал возразить Дед.
Чувствую себя хорошо, – тихо, но подчеркнуто отчетливо, словно говоря с самим собой, произнес Ученый.
Давайте лучше подождем, – настаивал Дед.
А Эксперимент? – возразил Бич.
А Эксперимент в другой раз, попозже, – поддержал Деда Бригадир.
Ученый, перестав говорить с самим собой, поднял глаза. Солнце уже зашло, и вечер наполнился ожиданием сумерек. Ученый окинул взглядом горизонт, перевел его на приборы, на Бригадира, меланхолическая задумчивость на его лице сменилась жесткой отчетливостью, и конец внутреннего диалога вырвался наружу.
... если не сейчас, то когда?
А если не Мы, то кто? – дополнил несказанное Ученым Бич.
Пусть каждый сделает то, что должен, а потом пусть будет то, что будет, – подвел итог своему внутреннему диалогу Ученый и резко бросил: – Давайте продолжать.
Бич потянулся к шлему, но Бригадир остановил его.
С тобой опять ничего не выйдет. Давайте, я попробую, – видимо слова Ученого о долге задели его.
Давай, – согласился Ученый.
Может быть, с тобой будет лучше, – и Бич протянул шлем Бригадиру.
Бригадир натянул его на голову, поднял шторки и выразительно посмотрел на Ученого. В ответ Ученый отсоединил провода, идущие к шлему и бросил Бригадиру:
Подгони пока и привыкай, а я включу и настрою приборы.
С моря тянулся туман, и его струйки кое-где подсвечивались лучами лазера. Приборы ровно гудели, лампочки и шкалы ярко светились и только индикатор обратной связи беспорядочно менял яркость. Туман наползал все гуще, и короткие пунктиры лучей становились длиннее. Ученый щелкал тумблерами и подкручивал регуляторы на пульте обратной связи. Индикатор беспорядочно мигал.
Туман заполнил котловину и поднялся выше отражателей. Лучи, которые раньше были четко прочерчены в разреженном тумане, теперь терялись в его глубине, и только на входе в туман и на выходе из него были отчетливо видны. Внизу же были видны пятна света, беспорядочные, неравномерные всполохи. Казалось, туман живет своей, непонятной и неожиданной жизнью.
Жуть, – Бич, не отрываясь, глядел вниз.
Похоже? – спросил Ученый, обращаясь к Деду.
Местами да, местами нет. Но общее впечатление... – Дед пожал плечами и задумчиво добавил. – Не знаю, – и, переведя глаза на пульт обратной связи, указал на него Ученому: – Смотри.
Яркость индикатора увеличилась, колебания обрели какой-то ритм, и в этом ритме угадывалась связь со свечением тумана. По туману пробегали световые волны, и в соответствии с ними менялась яркость индикатора.
Интересно, – Ученый задумался. – Мы снимаем вихревую составляющую луча и на нее реагирует индикатор. В воде тоже ярко выражена вихревая составляющая. На уровне молекулы. Возможно, мы видим взаимодействие двух вихревых составляющих, – и повторил: – Вполне возможно.
А без тумана? – Бригадир снял шлем и тоже смотрел на туман, на индикатор, прислушиваясь к разговору.
Без тумана не знаю. Днем было без тумана и все было очень спокойно.
Попробуем, – Бригадир натянул шлем, поднял шторки и выразительно протянул Ученому провода, идущие от шлема.
Ученый взял провода, но подключать их не торопился.
Не нравиться мне все это. Днем мы пытались навесить сознание Бича на процесс прохождения лазерного луча над месторождением “живого” камня...
И ничего не вышло, – оборвал Ученого Бригадир.
Процесс неживой, – думая вслух, произнес Ученый. – Да и Бич тоже..., – и после паузы добавил, – спокойный. А сейчас у нас... – Ученый махнул рукой в сторону тумана. – Процесс со своей собственной динамикой, жизнью, и все это мы обрушим на твою голову. Сумеешь ли ты подчинить эту жизнь или станешь ее послушным участником?
Сумею, – уверенно сказал Бригадир и добавил: – Каждый должен..., – напомнив Ученому его реплику.
А, может, Бич? – предложил Дед. – Он уже пробовал.
Как он пробовал, мы уже видели, – возразил Бригадир.
Ладно, – оборвал спор Ученый. – Бригадир, так Бригадир, а потом будь что будет, – и начал подключать провода к приборам. – Закрой шторки. Попробуем пока вслепую.
А там по месту и по времени, – сказал Бригадир, опустил шторки, уселся поудобнее и расслабился.
Подключив провода к приборам, Ученый поглядел на туман, на Бригадира и стал крутить регуляторы на пульте обратной связи. Индикатор ярко светился, меняя яркость вслед за пробегающими по туману световыми волнами.
Как дела? – спросил Ученый у Бригадира.
Пока никак, – ответил тот.
Подними шторки. Попробуй настроиться на туман. На туман, а не на индикатор.
Бригадир послушно поднял шторки, опустил глаза к туману и принялся раскачиваться в такт с колебаниями света.
Попробуй согласовать дыхание, – приказал Ученый.
Бригадир кивнул головой и выразительно засопел, стараясь попасть в такт. Прошло несколько минут. Светился туман, светились приборы, горел индикатор, Бригадир старательно сопел, ритмично раскачиваясь. Все молча ждали. Вдруг Бригадир перестал раскачиваться, сопение его сменилось ровным дыханием, ритм которого совпадал с изменением яркости индикатора. Окружающие насторожились, Ученый придвинулся к Бригадиру.
Кажется, есть, – негромко пробормотал Бригадир.
Шторки, – приказал Ученый. – Смотри в себя.
Бригадир опустил шторки и напрягся, пытаясь сосредоточиться на себе.
Говори! Рассказывай. Не молчи, – в первом слове Ученого звучал приказ, а в последнем больше было просьбы.
Пока не понимаю. Не знаю, что говорить, – неуверенно заговорил Бригадир. – Проваливаюсь.
Куда? – спросил Дед.
В себя, – изменившимся голосом сказал Бригадир. – Как туман?
Без изменений. Светится, – ответил Ученый. – Как ты там?
Нормально. Немножко неуютно.
Индикатор перестал мигать и стал медленно увеличивать яркость. Ученый резко крутанул рукоятку. Яркость индикатора упала и вновь стала медленно нарастать. Состояние тумана не изменилось.
Попробуй успокоиться. Расслабься. Не пытайся противостоять. Не забывай, это все в тебе. Возьми образ доброго, ласкового ветра. И ветер ты, и жесткий тоже ты, – в голосе Ученого звучала мягкая требовательность.
А туман? – спросил Дед. – Он же живет.
И тут, словно в ответ на слова Деда, ситуация резко изменилась. Туман заклубился, словно источником его была жидкость, кипящая где-то внизу. Индикатор резко вспыхнул, потом погас, снова загорелся и стал часто и беспорядочно мигать. Никакого соответствия между миганием индикатора и поведением тумана не наблюдалось. Может быть, оно и было, но оба процесса были слишком сложными и быстрыми, чтобы уловить это соответствие, даже если оно и было.
Дергает. Тянет в разные стороны. Душу рвет. На куски. Жестко очень, – в голосе Бригадира не было испуга, только изумление, он такого явно не ожидал.
Шторки надо поднять. Пусть увидит напрямую, глазами, – возбужденно предложил Дед.
Ученый на мгновенье задумался, поглядел на приборы: – Сейчас прикину. Давление на мозг возрастет, но оно и так велико. Дальше чувствительность будет падать по экспоненте, а возможность воздействия на туман возрастет. – Ученый щелкнул переключателем на пульте и кивнул головой. Дед поднял шторки.
Во дела! – восторженно протянул Бич, подняв большие пальцы.
Тихо ты, – осадил его Ученый. Но Бич был неукротим:
Кайф – то какой. Лучше чем в шлеме.
Прямой непосредственный Контакт? – удивленно обратился к Деду Ученый. – Может и нам попробовать?
Тебе нельзя, а я попытаюсь, – и Дед стал настраиваться на туман.
Помоги ему, – обратился Ученый к Бичу, показав на Деда. Бич кивнул. – Может и Бригадир вас почувствует. У него возможностей больше. Через приборы.
Есть, – сказал Бич и посмотрел на Деда. Дед кивнул и подтвердил:
Чувствую.
Попробуйте втроем, а я за вами посмотрю со стороны, – и Ученый обратился к Бригадиру:
Ты их чувствуешь?
Пока нет. Никак не могу настроиться глазами. Ни качаться, ни дышать не получается. – Дышал Бригадир прерывисто, но сидел ровно.
Попробуй почувствовать их через туман. У них Контакт, – показал на Бича и Деда Ученый.
С чем? – спросил Бригадир. – Или с кем?
Прежде всего с собственным внутренним миром, со своим подсознанием и только потом с Туманом, – Ученый на миг замолчал, задумался и продолжил. – Хотя, впрочем, и Туман тоже сущность, со своей жизнью и, видимо, внутренним миром.
Есть. Чувствую обоих. Есть Контакт, – прервал Ученого Бригадир.
Тогда начнем работать. Нужно успокоить Туман. Вы давайте образы гармонии, может, что и выйдет, – и Ученый вновь склонился к приборам.
Не хочет. Не пускает. Не хочет успокаиваться. – А у Вас тоже? – обратился к Бичу Бригадир.
У меня Контакт с разговором, – в голосе Бича был нескрываемый восторг.
С кем разговор? – спросил Дед.
Не знаю.
И что говорят? – настаивал Дед.
Не пойму. Слова слышу, мысли есть, а понять ничего не могу, – Бич расплылся в улыбке.
Чему он радуется? – спросил Деда Бригадир.
Кайф в чистом виде. Бери ножом и на хлеб намазывай. Зачем ему слова и мысли, ему и так хорошо, – недовольно пробурчал Дед. – А что у тебя?
У меня все то же. Не пускает, – ответил Бригадир Деду.
И у меня похоже. Не протест, но вата. И в нее уходят все мысли и образы. Ответа и реакции никакой, – в отличие от восторженности Бича в голосе Деда была напряженная сосредоточенность. Он не боролся с Туманом как Бригадир и не наслаждался, как Бич, он пытался его понять.
В Тумане же между тем продолжалась собственная жизнь, как хотел думать Бич, или нарастала динамика, как думалось Ученому. Серо-белая картинка дополнилась цветом, и уже цветные клубы поднимались из неведомых глубин, отрывались от поверхности и устремлялись вверх, где и пропадали. Изредка обнажались лазерные лучи, идущие с горы на отражатели, множившиеся на них и уходившие на приборы. Подсвечивая цветные клубы, лучи сами обретали цвет и уже многоцветной радугой уходили в приемники.
Зрелище было грандиозное, красивое, но и чем-то настораживающее.
Индикатор лихорадочно мигал, но до него уже никому не было дела.
Как сознание, ясное? – оторвавшись от приборов, спросил Ученый, обращаясь сразу ко всем троим.
Блеск, – Бич был восторженно краток.
Сознание ясное, да что толку. Он меня понять не хочет, а я его не могу. Не удается договориться,
– Дед был устало сосредоточен.
С кем договориться? – спросил Ученый.
С Туманом. Или с самим собой, – ответил Дед. – Кажется, мы имеем дело с чем-то более сложным, чем хотелось или казалось.
А у тебя что? – обратился Ученый к Бригадиру.
У меня все в порядке, – зло бросил Бригадир. – Сознание ясное, Контакт есть, а в себя не пускает. Я ему про Фому, а он мне про Ерему. Ерунда какая-то получается.
Ты приборы чувствуешь?
Да, когда ты крутишь ручки, у меня меняется ощущение Контакта.
А откуда взялся цвет? – Неожиданно спросил Ученый у Деда.
Не знаю, – ответил тот.
А ты спроси.
Да пошел ты куда подальше, – не повышая голоса, изумил Ученого Дед.
Дед, ты что?
Это не я. Это меня. Я тебе только передал, – ответил обомлевшему Ученому Дед.
С трудом вернувшись к теме, Ученый подвел итоги опроса.
Итак, сознание ясное. Контакт глубокий, но бестолковый. Управлять Туманом не удается, – и после короткой паузы: – Попробуем согласовать усилия. Начнем с единого образа.
С какого? – немедленно отреагировал Бич.
Пока не знаю. Давайте посоветуемся. Попробуйте подумать, не выходя из Контакта. Возможно, включенность в Контакт позволит учесть пожелания..., – Ученый замялся. – Ну, скажем, Тумана. Все происходит слишком быстро. Не успеваю подумать, понять или хотя бы сформулировать. Мы оказались не готовы к Эксперименту. Надо бы выйти из него, но думаю, что продолжать проще, чем прекращать. По крайней мере, безопаснее.
Это уже не Эксперимент, это Явление. Эксперимент – это когда ход процесса и параметры контролируются. А здесь мы не только ничего не контролируем, но и понять ничего не можем. Мы вдохнули жизнь...
Не жизнь, а динамику, – попытался поправить Деда Ученый, но Дед был непреклонен.
Жизнь, сами не знаем во что, и теперь, как и любая жизнь, она будет за себя бороться.
Даже если и не жизнь, а просто динамику в сложную систему, мы, прекращая это, можем получить что-то вроде эффекта самоиндукции, – гнул свою линию Ученый, но легче от этого не становилось.
Пиковые выбросы тока при выключении электромагнита, и этими выбросами ему по башке, – вспомнил основы электротехники Бич.
Ну, шлем-то можно снять, – возразил Бригадир.
Шлем можно, а башку нет, – уточнил Ученый, – не забывайте про Прямой Контакт, сущность которого мы до конца не знаем.
Жизнь в Тумане тем временем становилась все более динамичной, или динамика все более жизненной. Разноцветные клубы вырывались с пугающей хаотичностью. Казалось, что Туман не только кипит, но и горит. Иногда обнажались прямые линии лучей, будто огненные нити, на которых готовилось это адское варево. Явление явно набирало силу, становясь все более угрожающим, но пока еще безвредным. Пока. А потом? Надо было что-то делать. Но что?
Я начинаю понимать страхи грешников, – высказал свое отношение Ученый.
Адская кухня? – спросил Бригадир.
Ученый кивнул.
И, все-таки, к единому образу. Гармония и спокойствие хорошо, но не конкретно, – размышлял вслух Ученый.
Есть подсказка, – вступил Бич.
Откуда? – спросил Бригадир.
Из разговора.
Какая? – насторожился Ученый.
Жар-Птица, – ответил Бич.
И правда ведь. Мы же совсем про нее забыли, – оживился Дед.
Давайте силуэт Жар-Птицы, и согласовывайте образ друг с другом через Туман. Не напрямую друг с другом, а через Туман, – скомандовал Ученый, – держите его в поле внимания.
Есть Жар-Птица, – сказал Бригадир.
И я вижу, – подтвердил Дед.
Бич мешает. У него Жар-Птица хохочет, – пожаловался Бригадир.
Нажмите на него вдвоем. Пусть не хулиганит, – Ученый показал Бичу кулак.
Бич недовольно хмыкнул, но лицо его посуровело.
Есть образ. Общий. Чувствую обоих, – отрапортовал Бригадир.
Есть разговор, – отозвался Бич.
С кем? – спросил Ученый.
С Жар-Птицей, – ответил Бич.
Что говорит?
Жалко ей.
Кого жалко? – спросил Ученый.
Нас жалко. Тебя тоже, – уточнил Бич.
А себя ей не жалко? – поинтересовался Ученый.
Нет. Себя не жалко. Ей все равно. – Бича переполнял восторг.
И у меня жалость. Аж душу щемит. Жалко до боли, – отозвался Бригадир.
Дед, а у тебя что слышно? – поинтересовался Ученый.
Разговор с Туманом. Через Жар-Птицу. Я с ней говорю, а она с Туманом.
И что говорит Туман? – спросил Ученый.
Жить хочет.
Зачем?
Не знает, но хочет. – Ответил Дед.
А Жар-Птица?
А ей все равно. Слушает всех и ничего не хочет, – Дед умолк и после паузы попросил: – Погоди, разговор интересный.
Как у тебя? – обратился Ученый к Бригадиру.
Больно. Не в Душе больно, а просто так. Не хочу боли. Боюсь.
Пока расслабься и к Туману не приставай. Выброси образ Тумана. Держи только Жар-Птицу и Деда. Бича брось. – Велел Бригадиру Ученый и обратился к Деду.
Дед, теперь ты. Что у тебя?
Не входи в Контакт. Тебе нельзя. Да и Жар-Птица не пустит. У нее конфликт с Туманом. Она про тебя знает. И он знает, – начал рассказывать Дед Ученому.
Кто он?
Туман.
Что знает?
Все.
Это ты все знаешь. И говоришь, сам не знаешь с кем. Подумай, – попытался урезонить Деда Ученый.
Думать мне некогда. Мне надо Контакт держать. И Бича с Бригадиром. Бригадиру плохо. А Бичу все в кайф.
Брось Бича, Держи Бригадира.
Неожиданно Бич захохотал.
Ты что? – настороженно обратился Ученый к Бичу.
Щекотно.
И не жалко?
Сами виноваты.
В чем виноваты?
Влезли не в свое дело.
Кроме щекотки у тебя все нормально?
Все в порядке. Теперь и щекотка прошла. Сознание ясное. Контакт ровный и устойчивый.
Тогда держись.
Бич кивнул и умолк.
Как Бригадир? – обратился Ученый к Деду.
Пока держится. Но я чувствую его все слабее. Он куда-то уходит.
А что Жар-Птица?
Говорит Туману, что жизнь бесконечна, а смерть только переход от одной формы жизни к другой.
А Туман?
Эта форма ему нравится, а про другую он ничего не знает.
Туман между тем продолжал пылать и клубиться. В кипящем хаосе можно было, при некотором воображении, увидеть отдельные черты Жар-Птицы. Казалось, что клубы Тумана, теряясь в вышине, пытаются махать крыльями, и даже что-то беззвучно кричат. И в контурах Жар-Птицы, и во взмахах крыльев и даже в этих безмолвных криках было что-то тревожное, настораживающее, щемящее Душу.
Неожиданно Бригадир поднялся, выпрямился во весь рост и широко раскрытыми ладонями начал отталкивать что-то от себя.
Не хочу больше. Не могу. Боюсь, – голос Бригадира дрожал.
Если страх, то надо выходить из Контакта, – с тревогой проговорил Ученый.
Надо-то надо, а как? Посмотри, что творится. А через него вся обратная связь, – тревога Ученого передалась Деду.
Пусть выходит, – незнакомым, безжизненным голосом вдруг заговорил Бич. – Я помогу. Он здесь больше не нужен.
Бич, ты где? – спросил Ученый.
Я здесь, но говорит Жар-Птица, – ответил Бич своим голосом и голосом Жар-Птицы продолжил. – Пусть выходит. С ним все будет хорошо.
Бригадир продолжал что-то отталкивать от себя.
Дед, что с ним?
Все то же, только хуже. Страх и боль в Душе.
Ладно, пусть выходит. Помоги ему. Поддержи, – попросил Ученый Деда, затем скомандовал непонятно кому: – Приборы в ноль, – и принялся крутить ручки и щелкать переключателями приборов.
Стрелки приборов заняли нулевое положение, индикатор на пульте обратной связи погас. Дед поглядел на Ученого и протянул руку к выключателю питания лазера. Ученый отрицательно покачал головой и сделал протестующий жест рукой.
Почему? – удивленно посмотрел Дед на Ученого.
Самоиндукция, – ответил Ученый. – Пусть пока живет.
А потом? – спросил Дед.
Потом будет видно.
Займись Бригадиром, – попросил Ученого Дед.
Ученый подошел к Бригадиру, стоящему в защитной стойке, снял с него шлем и, взяв за плечи, бережно усадил за стол. Бригадир сел, обхватив голову руками, и недоуменно водил глазами из стороны в сторону.
Успокойся, все хорошо, думай о другом, все в порядке, – успокаивал Бригадира Ученый. Бригадир молчал.
Что с ним? Почему он молчит? – спросил Ученый у Деда. – Ты его чувствуешь?
Жар-Птица его отпустила, но Туман держит. Без шлема ему легче, страх ушел, но осталась усталость. Он молодец, страх одолел, Контакт держит, правда неглубокий, но все движется к лучшему, – с оптимизмом оценил ситуацию Дед.
Бригадир продолжал молча сидеть за столом, погруженный в себя.
Выход Бригадира из приборного Контакта резко изменил состояние Тумана. Если раньше его движение было беспорядочным, и напоминало хаотичное кипение, то теперь в хаосе появился порядок. Вырывающиеся клубы стали формироваться строго по линиям лазерных лучей, и процесс формирования приобрел четкий волнообразный характер. Казалось, что по световому лучу, прыгающему от одного отражателя к другому, бежит волна зарождения, формирования и отрыва клубов. И сами клубы стали другими. Если раньше это были бесформенные клочья Тумана, то теперь они обрели строгую шарообразную форму и уходили вверх уже не растворяясь в воздухе, а поднимаясь все выше и выше, сохраняя форму, превращаясь в маленькие светящиеся точки, которые исчезали в вышине.
Что происходит? – спросил Ученый у Деда. Ответ был краток.
Явление.
А поподробнее?
Бригадир уже не контролирует приборы и не влияет на взаимодействие лазерного луча с Туманом. Процесс пошел сам по себе.
Куда? – попробовал уточнить Ученый.
Дальше.
Что у тебя за Контакт? С кем ты говоришь? – продолжил Ученый.
Разговора нет, идут прямые образы и ощущения. Жар-Птица закрывает Бригадира от Тумана и хочет выйти из ситуации.
Почему?
Ей с Туманом неинтересно. Он дикий.
А мы? – Полюбопытствовал Ученый.
А мы глупые. И тоже дикие. Бич немного приручился, но все равно глупый, – печально заметил Дед.
Попроси ее помочь.
В чем?
Ученый замялся.
Успокоить... – и опять замялся. – Туман… или ситуацию.
Сам попроси. Ты же у нее Рыцарь. – Предложил Дед.
А Ты? – спросил Ученый.
А Я Дед. Куда мне в Рыцари? Тебя она послушает. Попробуй через Бича.
Послушай, – с сомнением в голосе Ученый тронул Бича за плечо.
Бич вопросительно повернул голову.
Ты кто?
А кто тебе нужен? – ответил Бич голосом Бича.
Жар-Птица.
Бич молча кивнул и продолжил уже голосом Жар-Птицы. – Слушаю.
Помоги, – попросил Ученый.
В чем?
Остановить..., Успокоить, – Ученый попытался подобрать слово и закончил: – Выйти из ситуации.
А зачем? Ведь ситуация не в Мире, а в сознании. В вашем сознании.
А ты?
И я.
Одной ногой в Мире, а другой в сознании, – раздался голос Ученого, но он не был уверен, что слова принадлежат ему.
Все равно надо выходить. Хоть в Мире, хоть в Душе, но все зашло слишком далеко, – теперь и слова и голос принадлежали Ученому.
Может все-таки выключить лазер, – вступил в разговор Дед.
Можно? – вопросительно посмотрел Ученый на Бича.
В Мире можно, а в Душе нет, – ответила Жар-Птица.
А в Тумане?
Не знаю.
И я не знаю, – сказал Ученый и продолжил: – Попробуем рискнуть, а ты помоги.
А я что? – спросила Жар-Птица.
Не знаю. Что есть, тем и помоги. Разберемся потом, – ответил Ученый.
В ответ Бич кивнул головой.
Неожиданно из тумана вырвался яркий голубой луч и, медленно увеличивая длину, направился в сторону Бригадира. Тот поднял глаза и руками начал отталкивать луч от себя.
Не руками. Мыслью. Образом, – закричал Дед и направил сложенные лодочкой ладони в сторону Бригадира, словно пытаясь ими что-то передать в его направлении. – Щит!
Между Бригадиром и лучом возникло призрачное облако, медленно приобретающее очертания древнего щита. Щит имел четкий контур, однако, непрозрачным не был, и через него видны были и клубы Тумана и тянущийся из Тумана луч.
Это же все фантомы, – начал успокаивать себя и других Ученый. – Они нематериальны и в силу этого безвредны и безобидны.
А ты попробуй, – предложила Жар-Птица. – Душа ведь тоже нематериальна.
Луч уперся в щит, согнулся и рассыпался на несколько светящихся сгустков, которые начали крутиться вокруг Бригадира. Из Тумана вырвался еще один луч и направился уже в сторону Деда. Дед шагнул к Бригадиру и укрылся от луча за щитом. Луч уперся в щит, но не рассыпался, а, изогнувшись, стал медленно, словно преодолевая чье то сопротивление, огибать щит, пытаясь выйти за его контур. Светящиеся сгустки втянулись в луч, и тот, будто обретя новые силы, начал двигаться быстрее и увереннее.
Помогай! – крикнул Дед Бригадиру, протянул руки к щиту и принялся лепить что-то из воздуха. Бригадир последовал его примеру.
Ты закрывай нас, а я буду ловить луч, – бросил Дед Бригадиру.
Щит потемнел, расширился, края его изогнулись, обхватывая луч со всех сторон. Луч растерянно заметался, упираясь в изогнутые края щита, неожиданно оторвался от Тумана, рассыпался на разноцветные звездочки, которые упали на землю и погасли. Однако в Тумане начали формироваться новые лучи, неторопливо, но весьма зловеще тянувшиеся в направлении Бригадира и Деда.
Что происходит? – спросил Ученый. – Откуда такая агрессия?
Или из Мира, или из Сознания, – ответила Жар-Птица.
А Туман? Он от Мира или от Сознания? – в голосе Ученого звучала растерянность, но ему никто не ответил.
Лучи тем временем становились все длиннее, и в их поведении наблюдалась какая-то замысловатая стратегия. Казалось, что они хотят взять Бригадира с Дедом в клещи, а некоторые даже пытались зайти с тыла. Дед и Бригадир лихорадочно мяли воздух, пытаясь создать защиту. Судорожно дергаясь, щит перемещался с места на место, то растягиваясь, то сжимаясь, края его где-то загибались, где-то распрямлялись, но видно было, что перед такой атакой долго ему не устоять.
Помоги! – взмолился Ученый.
Пытаюсь, – ответила Жар-Птица.
Выключай лазер! – закричал Дед. – Выключай, и будь что будет!
И что будет? – вопросительно посмотрел Ученый в сторону Бича.
Кажется, хуже уже не будет, – голос Жар-Птицы был таким же безжизненным как и раньше, в нем не чувствовалось никаких интонаций. – Выключай.
Неуверенной рукой Ученый дотянулся до кнопки и нажал ее. Лазерный свет в глубине Тумана погас, свечение сильно уменьшилось, но не прекратилось. Лучи, уже почти дотягивавшиеся до щита, упали в Туман и растворились в нем. Дед и Бригадир перестали мять воздух, их напряженные фигуры обмякли, и щит медленно растаял в воздухе.
Туман перестал бурлить, его поверхность разгладилась, и только изредка по ней пробегали беспорядочные волны. Цвета исчезли, вспышки и всполохи прекратились, но Туман не погас, а продолжал светиться ровным холодным голубоватым светом. Это была не подсветка снизу, как в начале Эксперимента, Туман светился сам, в каждой своей точке, в каждой молекуле.
Почему он светится? – спросил Дед.
Остаточные явления. Набрал энергию и теперь потихоньку отдает, – начал объяснять Ученый. – Релаксирует.
Если это самоиндукция, то зря мы ее так боялись, – начал было Дед, но Ученый остановил его.
Зря или не зря, я не знаю. Ведь мы не магнит выключили. Эффект стоит одной ногой в Мире, а другой в Сознании, а время релаксации Души нам неизвестно. И кстати, о Душе. Как дела с Контактом?
Дед сосредоточился, раскрытыми ладонями пощупал воздух в сторону Тумана и удивленно заметил: – Есть. Чувствую.
Что? – выдохнул Ученый.
Дед не ответил, пытаясь руками что-то нащупать или ощутить в глубине Тумана. Не получив ответа от Деда, Ученый обратился в сторону Бича. В голосе его чувствовались неуверенность и сомнение.
Ты теперь кто? – попытался определиться Ученый.
Пока Жар-Птица, а что?
Тогда, что с Туманом? Почему он светится и что дальше? – спросил Ученый
Лазер вы выключили, но Туман живет. Он хочет жить и будет стремиться сохранить эту жизнь. – Начала объяснять Жар-Птица.
В чем источник этой жизни?
В Душе.
В чьей Душе?
В твоей, в вашей, в его.
А ты?
А я – образ. Туман – объект, и там есть куда вселять Душу. А я – образ, порождение Души, и мне Душу вселять некуда. Я и так Душа, а двойной Души не бывает. А Туман, он сам по себе. В нем или есть Душа, и тогда он живой, или нет, и тогда он неживой. – Продолжила Жар-Птица.
Так мы вселили в него жизнь? – Спросил Ученый.
То, что вы вселили, можно назвать жизнью только из вежливости. Так, автономная динамика, – уточнила Жар-Птица.
А Душа? – продолжал любопытствовать Ученый.
Нельзя создать то, сущность чего мы не знаем. Скорее вы поделились своей Душой с тем, чем стал Туман. Вначале Бригадир, потом Бич с Дедом.
А я?
А ты поделился разумом. Приборы, схема Эксперимента. А Душой тебе нельзя.
А когда можно?
Потом. Когда все пройдет. Уже проходит. Ведь общение с Жар-Птицей вносит в Душу Просветление и Гармонию, – пообещала Жар-Птица.
Согласно теории, – заметил Ученый.
Бригадир приподнялся за столом, просмотрел на Деда и тоже принялся нащупывать что-то в глубине Тумана. Казалось, что в его глубине что-то происходит, и это что-то пытаются если не понять, то хотя бы пощупать Дед с Бригадиром. По поверхности Тумана прошла мелкая рябь, и он начал раскачиваться из стороны в сторону. Ладони Бригадира и Деда начали двигаться в такт с Туманом, то ли пытаясь к нему подстроиться, то ли укачивая его, словно ребенка.
Что у вас? – спросил Ученый.
Качает, – ответил Бригадир.
А Контакт?
Контакт есть, но какой-то странный, суматошный, лихорадочный, – ответил Дед.
Дрожит Туман. Плохо ему, зябко, – добавил Бригадир, и, словно в подтверждение его слов, по поверхности Тумана прошла очередная волна ряби.
Ему или тебе? – спросил Ученый у Бригадира.
Ему... И мне тоже, – вслушался в себя Бригадир.
А конкретнее?
А конкретики нет. Ни слов, ни мыслей, ни образов. Только ощущения, причем самые простые, телесные. И за этим что-то стоит и к себе не пускает, – ответил Ученому Дед.
Чужая жизнь. Другой Мир, – поддержал Деда Бригадир.
Что это? – обратился к Жар-Птице Ученый.
Откат. А чужая жизнь это не Другой Мир, – возразила Жар-Птица. – Другой Мир – это другая реальность. А здесь реальность та же, только способ организации другой. Другой тип кодировки. С вашим не соотносится и кажется другим.
А Туман? –спросил Ученый.
А что Туман. Живет и хочет жить. Дикий и глупый. Злобный. Сам боится и других пугает. Вот ты добрый. Тоже глупый, но добрый, – неожиданно сменила тему Жар-Птица. – Патологически добрый.
А почему Туман злобный? – спросил Дед, продолжая рыться в глубине Тумана.
А он чуждый этому Миру. Чуждый, как все порождения разума. Как мосты. Речка принадлежит Миру, а мост – разуму. Речка живет, а мост разрушается. Мир разрушает мосты, выдавливает их из себя, они ему не нужны, они от разума. И в Тумане автономная динамика не от Мира, а от разума. Живой Туман Миру не нужен. И вам его жизнь не нужна. Ведь вы же не этого хотели. Автономная динамика есть побочный продукт неудачного Эксперимента. А Туман с автономной динамикой никому не нужен. Ни Миру, ни вам, ни себе. Он всем чужой, и ему все чужие. А чужие всегда враги. Потому и злоба. – В безжизненном голосе Жар-Птицы Деду неожиданно почудились менторские интонации Ученого.
Есть. – Вид и голос Бригадира напоминал рыбака, которому попалась крупная рыба, и он не уверен, что ее удастся вытащить.
Что есть? – дернулся к Бригадиру Ученый.
Барахтается что-то. Большое и лохматое. Я его держу, – в голосе Бригадира звенел азарт.
Брось ты его. Подумаешь, большое и лохматое. Злоба и страх, – впервые голос Жар-Птицы окрасился интонациями. В нем звучало усталое раздражение. – Ну что вам до Тумана. Дикий, злобный и пустой. Он же ошибка. Устала я от вас. Скучно. Ухожу.
А мы? – в голосе Ученого тоже звучала усталость.
А вы уж сами как-нибудь. Ошибка-то ваша. Все обойдется. Пойду я. А ты приходи, – обратилась Жар-Птица к Ученому. – Только приходи один. Без приборов. Без разума. Душой иди. Я буду ждать.
Из Бича выделилось светящееся облако, поднялось, сделало несколько кругов, постепенно приобретая очертания Жар-Птицы, на мгновенье замерло и исчезло в Тумане. Дед и Бригадир, ощупывавшие что-то в Тумане, резко отдернули руки.
Ужалило, – вскрикнул Бригадир.
Обожгло, – прошептал Дед.
Бич поднял голову, недоуменно осмотрелся, протер глаза и сказал голосом Бича: – Где я? – Еще раз оглянулся, чихнул и продолжил: – Кто я?
А ты как думаешь? – ответил Бичу Ученый.
Не знаю. Пока еще не решил.
Где ты был? Что ты помнишь?
Нигде. Ничего не помню.
Как ты себя чувствуешь?
Нормально. А что было?
Жар-Птица.
Приходила?
Ты ею был. Она из тебя говорила.
Врешь.
Нет, – поддержал Ученого Бригадир.
И ты туда же, – обиделся Бич.
Да нет. Он правду говорит. Приходила и говорила, – подтвердил Бригадир.
Из меня?
Из тебя.
А я?
Тут сидел.
Бич замолчал, но по его позе видно было, что он пытается переварить ситуацию.
Туман замер. Рябь прекратилась. Яркость свечения чуть уменьшилась, все было тихо, но тишину эту почему-то не хотелось называть спокойной. Скорее она казалась наполненной тревожным ожиданием. Дед и Бригадир вновь начали ощупывать Туман, Бич с любопытством на них смотрел.
Ну, как там? Как твоя добыча? – обратился к Бригадиру Ученый.
Сорвалась.
А как там вообще?
Ученому ответил Дед: – Там есть что-то. И оно чего-то хочет...
Жить? – спросил Ученый.
Не только, – ответил Дед.
Что они делают? – спросил Ученого Бич.
Ловят жизнь в Тумане.
Жар-Птицу?
Вряд ли. Просто жизнь. Автономную динамику, – пояснил Ученый.
А я? – спросил Бич, потирая руки.
Попробуй, только осторожней, не спугни, – предупредил Ученый.
Но его предупреждение запоздало. Туман взорвался. Клочья и клубы взметнулись к небесам и упали вниз горящими звездами. Поверхность Тумана вздыбилась, и его огненные языки потянулись в гору. Взлетавшие клочья падали на склон, словно обозначая дорогу огненным языкам.
Почему Жар-Птица ушла в Туман? – спросил Бригадир.
Не знаю. А что? – ответил Ученый. – А куда еще?
И я не знаю, – скорее себе, чем Ученому ответил Бригадир.
Языки уже подбирались к людям, когда неожиданно вспыхнул индикатор обратной связи. Вспыхнул, погас, мигнул несколько раз и принялся менять яркость с пугающей последовательностью. Он казался единственной упорядоченной точкой опоры в окружающем агрессивном хаосе.
Почему он горит, ведь приборы обесточены? – пощелкав для верности переключателями, спросил Ученый.
И чей ритм он ведет? – дополнил вопрос Ученого Дед.
Надо ставить щит, – Бригадир протянул ладони к языкам и клочьям Тумана. – А с индикатором потом, если живы останемся.
Пугает или грозит? – тревога и сомнение слышались в вопросе Ученого.
Надо защищаться, – поддержал Бригадира Дед и встал с ним рядом.
А если это фантом? – спросил Ученый.
Может быть, но проверять опасно, – ответил Дед.
Ученый молча встал рядом с Дедом. Бич, потирая руки, присоединился к ним. Видимо защита начала работать, так как языки, ползущие по склону, уперлись в неровную границу, отползли вниз, замерли, на мгновение отступили, словно набираясь сил, и снова поползли, уперлись, но уже не отступили, а стали накапливаться, ощупывая неровности, словно ища слабое место. Клочья и всполохи, ударяясь обо что-то невидимое, рассыпались звездным песком, стекающим по щиту, и впитывались в языки.
Почему он горит? Откуда энергия? – повторил вопрос Ученого Дед.
И что это значит? – вместо ответа продолжил вопрос Деда Ученый.
Для нас, – подключился к разговору Бригадир.
Видимо собеседники отвлеклись, и граница стала отступать под натиском ползущих вверх языков Тумана. Туман в это время бурлил и клокотал, но это было не кипение снизу, а взрывы, пузыри которых беззвучно вспухали и лопались, осыпая склон горящими клочьями.
Отставить разговоры. Держать защиту. Не отвлекаться, – скомандовал Бригадир, но Дед возразил:
Просто так держать защиту глупо. Надо думать.
Если думать, то держать нечем, – возразил Бригадир.
Тогда пусть Ученый думает, все равно у него с Душой проблемы, а мы будем держать, – предложил Бич.
Держать. Не отвлекаться. А он пусть думает, – согласился Бригадир.
Дед, Бригадир и Бич сосредоточились на защите. Ладони их незримо подпирали невидимую границу. Языки не отступили, просто линия стала ровнее, уверенней.
Если индикатор горит, значит поступает энергия, – вслух начал рассуждать Ученый. – Если поступает энергия, то есть связь между приборами и вихревой составляющей, – Ученый задумался.
Тем временем на границе установилось зыбкое равновесие. Напор Тумана возрастал, но и у защитников сил пока хватало.
Если это фантом, то откуда энергия? – опять заговорил сам с собой Ученый. – А если не фантом, а действительно агрессивная сила, то почему она нападает только на границе и не пытается обойти защиту...
Злая сила, словно услышав слова Ученого, изменила стратегию. Языки оставили передний фронт границы и медленно поползли в стороны, пытаясь найти ее край.
Усилить защиту по краям, – тяжело дыша скомандовал Бригадир и укоризненно обратился к Ученому. – А ты помолчи. Не отвлекай на глупости. Не подсказывай ему.
Ученый замолчал. Посмотрел на индикатор, продолжавший ровно мигать, покрутил рукоятки регуляторов, пощелкал переключателями и, увидев, что ничего не изменилось, потянулся к кнопке питания приборов.
Не включай, – протестующе замотал головой Дед, краем глаза наблюдавший за Ученым.
Ученый кивнул и потянулся к шлему, надел его, и стал подгонять застежки.
Что ты затеял? – с тревогой спросил Дед.
Если есть связь с индикатором, то должна быть связь и со шлемом. Может быть удастся успокоить, – ответил Ученый, снял шлем и начал подключать разъемы шлема к приборам.
Тебе нельзя, – запротестовал Бригадир, обративший внимание на Ученого.
Больше некому. Пусть каждый сделает... – голос Ученого был тверд и непреклонен.
Есть! Есть кому, – вдруг раздался с горы женский голос, и знакомая фигурка сбежала вниз. – Дай мне, – и Жена протянула руку к шлему.
Ученый в недоумении замер.
Откуда ты?
Потом. Дай. У меня больше опыта работы с Контактом. И приборы твои я знаю. А ты потом включишь питание, – потянула Жена шлем к себе.
Дай ей. Она права. Пусть попробует, – поддержал Жену Дед.
Ученый отдал шлем Жене, закончил подключать разъемы, нажал кнопку питания приборов и принялся щелкать переключателями. Жена тем временем надела шлем, подняла шторки и сосредоточилась на индикаторе. Ритм индикатора стал быстрее. Жена закрыла шторки и напряженно замерла. Ученый, неожиданно оставшийся не у дел, растерянно наблюдал за происходящим со стороны. Жена подняла шторки и стала всматриваться в происходящее на линии защиты. Напор Тумана не ослабевал, но и защитники держались уверенно.
Помоги мне раскачать Туман в ритме индикатора. Контакт у меня есть, но управлять сложно. Ведь это ваше... – Жена замялась. – Произведение.
А ему можно? – забеспокоился Дед.
Теперь ему все можно, – ответила Жена.
А ты откуда...?
Знаю, – оборвала Деда Жена.
Ученый напрягся, протянул ладони к Туману и принялся двигать ими в ритме индикатора.
Слишком быстро. Успеваю только мыслью. А руками не могу. Попробуй замедлить ритм, – попросил Ученый.
Не говоря ни слова, Жена опустила шторки. Ритм индикатора замедлился.
Есть, – обратился Ученый к Жене. Та подняла шторки.
В неистовом хаосе Тумана появился какой-то порядок. Этот порядок не подчинил себе хаос, он просто к нему добавился. Динамика Тумана не изменилась, к ней добавились волны, пробегающие по Туману в ритме то ли индикатора, то ли рук Ученого.
Эффект оказался неожиданным. Языки легко уходили вниз, но их обратное движение было настолько мощным, что граница подавалась под их напором.
Не стоит трогать границу. Лучше попробовать стягивать языки в Туман. Не отталкивать со стороны границы, а стягивать вниз, в Туман, – предложил Ученый.
Я закрою шторки. Так Контакт глубже. А ты смотри за Туманом и внутренним взором держи связь со мной, – ответила Жена и опустила шторки.
Эта затея оказалась успешной. То ли им удалось подчинить себе явление, то ли оно просто выдохлось, но ситуация стала успокаиваться. Языки нехотя ползли вниз по склону. Взрывы продолжались, но взлетавшие клочья рассыпались в высоте и, не долетая до земли, растворялись в воздухе.
Попробуй замедлить ритм, – предложил Ученый.
Жена подняла шторки. Ритм индикатора замедлился и вслед за ним ритм волн, пробегавших по поверхности, тоже стал реже. Языки сползали вниз по склону и скрывались в Тумане. Кипение стало слабее, взрывы реже и меньше. Процесс постепенно уходил внутрь, и только по поверхности пробегали волны, которые становились все ниже, а ритм их все реже. Изредка в глубине вспухали светящиеся пузыри, но большинство их, не достигнув поверхности, рассасывались. Лишь немногие из них уходили вверх, растворяясь в вышине.
Динамика в Тумане медленно угасала и, наконец, прекратилась. Наступал рассвет и в его призрачном свете легкий ветерок сдул остатки тумана, открывая склон со стоящими на нем лазерными отражателями. Усталые защитники молча сидели у стола.
Здорово, мужики, – раздалось сверху.
Обернувшиеся на голос увидели Начальника и Старшего Гостя.
Начальник. Вот уж не ждали, – голос Бригадира был наполнен радостью и изумлением.
А как вы…?
А откуда...? – в один голос воскликнули Ученый и Дед.
Они со мной, – резко бросила Жена и продолжила. – Давайте об этом потом. А сейчас пойдемте отдыхать.
После такого отдохнуть не вредно, – устало обронил Бригадир.
За такую ночь, если повезет, полжизни отдать не жалко. – Восторгу Бича не было предела.
Или всю, если повезет не очень, – угрюмо бросил Дед.
Бригадир, Дед и Бич поднялись из-за стола, устало направились в сторону Деревни. К ним присоединились Начальник и Старший Гость.
За столом остались Ученый и Жена.
Давно вы тут? – поинтересовался Ученый.
Жар-Птицу видели. И конец разговора с ней, – ответила Жена. – А что?
Пора и нам, – не ответив Жене, Ученый встал из-за стола.
А ведь я к тебе приехала, – в голосе Жены слышались призыв и надежда.
Ученый обернулся.
Устала без тебя. Очень, – вставая из-за стола, Жена потянулась к Ученому, но на полпути замерла, ожидая его встречной реакции. Ответом ей был только взгляд, полный холодного любопытства.
И об этом тоже потом, – нехотя обронил Ученый, повернулся и зашагал в гору. Жена медленно побрела за ним.
К вечеру участники и зрители стали понемногу собираться у конторы. Когда с горы спустился Дед, Бич с Бригадиром уже сидели за столом, уставленным приборами. Солнце было еще высоко и добросовестно освещало место ночного действия. Ничто не напоминало бурной ночи. Странное и страшное Явление не оставило никаких материальных следов.
Почему не было звука? – обратился к спускавшемуся Деду Бригадир.
Не знаю. Быть может, чтобы не отвлекать. Чтобы образы четче были, – задумчиво ответил Дед.
А что это было-то? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Бич.
Эксперимент, перешедший в Явление, – кратко сформулировал Дед.
А когда? – спросил Бригадир.
Что когда? – вопросом ответил Дед.
Когда Эксперимент перешел в Явление? – уточнил Бригадир.
Когда мы потеряли контроль, – ответил Дед.
А когда он у нас был? – поинтересовался Бич.
И что значит контроль в нашем случае? – уточнил вопрос Бича Бригадир.
Тут без Ученого не разобраться, – сказал Дед. – Кстати, а где он?
Пошел вниз, хочет посмотреть лазеры и приемники излучения, – ответил Бригадир, – сказал, что не надолго.
Если ненадолго, то можно подождать, – согласился Дед.
Долго себя ждать Ученый не заставил. Он появился снизу и подошел к столу с видом человека, только что принявшего важное решение и все еще неуверенного в том, что оно верное.
Почему не было звука? – видимо это было для Бригадира самым важным.
Что? – переспросил Ученый, оторвавшись от своих мыслей и удивленно посмотрев на Бригадира.
Почему не было звука? – повторил свой вопрос Бригадир.
Что тебе до этого. Разве это самое важное? – с досадой бросил Ученый.
А что самое важное? – полюбопытствовал Дед.
Боюсь, что самым важным будет то, что каждый решит и выберет для себя, – скорее себе, чем Деду, ответил Ученый и добавил: – Давайте об этом потом. Мне сейчас не до этого.
А до чего? – спросил Бригадир, но Ученый ему не ответил, думая о чем-то своем.
Видно было, что Бригадир сбил его своим вопросом, и ему нелегко вернуться к своим мыслям. Он окинул глазами окружающее, перевел взгляд на стол и вновь утвердился в своем. Присел к столу и принялся, подчеркнуто тщательно, разбирать аппаратуру обратной связи. Отсоединив провода, соединяющие приборы, он аккуратно
сложил их на краю стола, затем открыл приборы, достал оттуда электронные платы, и сложил их рядом, плотно придвинув друг к другу. Удовлетворенно оглядев сделанное, Ученый подошел к проводам, идущим вниз, к приемникам лазерного излучения, подергал их и, убедившись, что они заделаны крепко и надежно, вновь вернулся к приборам и платам, лежащим на краю стола.
Принеси лом. Или топор. Что-нибудь тяжелое, – попросил Ученый Бича тоном, не оставляющим возможности усомниться в просьбе. Не сказав ни слова, Бич направился к конторе.
А зачем...? – обратился Бригадир к Ученому, но протестующий жест Деда остановил его.
Время до прихода Бича прошло в тишине. Бич появился не один. За ним шли Начальник, Жена и Старший Гость. На плече Бича лежал увесистый лом, который он придерживал рукой. В другой руке он держал топор. Подойдя к столу, Бич протянул топор Ученому. Ученый взял топор, положил на стол и взял у Бича лом. Перехватив его двумя руками, оглядел стол, примерился и вопросительно посмотрел на Старшего Гостя. Тот посмотрел на лом в руках Ученого, на корпуса приборов и кучу плат, на мгновенье задумался и утвердительно кивнул головой.
А лазеры и отражатели в Столицу, – уловив ситуацию, предложил Начальник. – Там они пригодятся.
Никак не отреагировав на слова Начальника, Ученый повернулся к столу, еще раз примерился и нанес несколько ударов по приборам и платам, затем отложил лом и, взяв топор, довершил начатое, приведя в негодность аппаратуру обратной связи.
Может в костер? – предложил Бич.
Ученый устало кивнул головой и Бич принялся неподалеку от стола, чуть ниже по склону, готовить костер, изредка поглядывая на искореженные приборы. Ученый тяжело присел к столу с видом человека, исполнившего свой долг. Видно было, что выполнение этого долга радости ему не принесло, однако уклонение от выполнения дало бы ее еще меньше.
Ты... Зачем... Это...? – с тяжкими паузами выдавил из себя Бригадир.
Я его породил..., – не закончив цитату, сослался на классика Ученый.
А зачем ты его...? – продолжал Бригадир.
А ему Жар-Птица велела, – ответил за Ученого Дед.
Нет, не только Жар-Птица, кое-что я сам, – уточнил Ученый.
Что ты сам? – спросил Дед.
Поскольку это была моя идея и моя затея, то, убедившись во вредности, и, что самое главное, в ее полной абсурдности, я сделал то, что должен был сделать, – ответил Ученый.
Почему абсурдности? – спросил Начальник. – Ведь ты же прошел к этому такой путь.
Путь не был абсурдным, но это путь в себе и к себе, а затея была абсурдной, ибо попытка Эксперимента вывела нас на реальность, принципиально не поддающуюся пониманию, на механизмы, которые выходят за пределы наших возможностей понимания, – начал объяснять Ученый.
А раньше нельзя было понять? Обязательно надо было все это городить, возить из-за моря? – раздраженно спросил Бригадир, указывая вниз по склону.
Не знаю. Может быть, кто-то сумел бы вычислить это в уме. Я не сумел. Мне проще было попробовать. Я об этом не жалею и в этом смысле не считаю Эксперимент неудачным, – виновато начал и твердо закончил фразу Ученый.
А Явление? – спросил Дед.
Явление – это естественное продолжение Эксперимента и вполне достойное его завершение, – уверенно дополнил Ученый.
Достойное чего? – вступила в разговор Жена.
Достойное той реальности, на которую нас вывел Эксперимент, – ответил Жене Ученый и перенес внимание на Бича. – Как там у тебя?
Готово, – ответил Бич, поджигая костер.
Костер весело разгорелся, и, немного подождав, Бич бросил в него несколько корпусов приборов, подбросил сверху дров, взял несколько разбитых плат и по одной начал бросать их в костер. Ученый подошел к костру, взял у Бича одну из плат и тоже бросил в костер. Участники обсуждения тоже подошли к костру. Старший Гость тронул Ученого за локоть и, выразительно показав глазами на стол, вопросительно проговорил:
Давай, давай?
Ученый утвердительно кивнул. Старший Гость взял со стола плату и сунул ее в костер, затем бросил туда же один из изувеченных корпусов, чем вызвал раздражение Бича, который, сердито ворча что-то себе под нос, схватил длинную жердь и принялся ворочать ею в костре. Затем подбросил в костер еще дров и снова принялся ворочать жердью, недовольно поглядывая на Старшего Гостя. Тот виновато развел руками и вобрал голову в плечи, показывая отсутствие дурных умыслов.
А Вы могли бы предсказать неудачу Эксперимента? – обратился к Гостю Дед, пытаясь сгладить неловкость. – Ведь Вы же были в курсе, знали назначение приборов, которые привозили.
Старший Гость понимающе кивнул, спросил что-то у Бригадира и, когда тот уточнил вопрос Деда, попробовал ответить.
Неважно. Свой путь у каждого свой, – и продолжил что-то на своем языке.
Ученый вопросительно посмотрел на Бригадира, который понимающе кивнул и, немного подумав, перевел:
Он говорит, что неважно, понимали они или нет. У каждого свой путь постижения Души. Ученый достаточно продвинулся, и это стоило того, чтобы привозить приборы из-за моря. И еще он говорит, что никому не удавалось передать другому свой духовный опыт.
Старший Гость, внимательно слушавший Бригадира, утвердительно кивнул.
Стоявшие у костра Начальник, Жена и Дед тоже кинули в костер по нескольку плат. Только Бригадир не принял участие в ритуале сожжения аппаратуры обратной связи. Процесс довершил Бич, бросивший в костер оставшиеся платы, корпуса и соединительные провода. Точку поставила Жена, опустив в костер шлем, который сразу съежился и быстро провалился внутрь объятого пламенем оборудования. Довольный Бич навалил сверху оставшиеся дрова, пошуровал жердью, внося последние штрихи, и, наконец, положил жердь сверху, показывая, что сделал все, что мог и как мог.
Уже стемнело, и участники ритуала в свете костра собрались за столом.
Зачем ты уничтожил приборы? Чтобы никто не повторил тебя? – в голосе Жены чувствовалась застарелая досада.
Здесь никто никого не может повторить. Душа у каждого своя и чужой опыт постижения ничем помочь не может. В этой области нельзя дотянуться до Истины, опираясь на чужие плечи. Не все пойдут в эту сторону, но каждый должен идти сам, своим путем, и каждый должен идти свой путь с самого начала, – последние слова Ученый говорил с трудом. Видно было, что объяснять необходимость выполнения долга ему еще труднее, чем его выполнять.
А Вы сюда надолго? – обратился Дед к Жене, отвлекая ее от Ученого.
Я надолго, а он, – указала Жена на Начальника, – проездом.
Проездом – куда? – удивился Дед.
За Море, – ответила Жена.
Дед удивленно посмотрел на Начальника.
Хочу посмотреть, как у них там религия устроена. Пытаюсь договориться, – ответил Начальник, указывая на Старшего Гостя.
И как успехи? – Отвлекся от костра Бич.
Против поездки не возражают, а по поводу религии помалкивают, – посетовал Начальник.
И с нами тоже ни о религии, ни о Жар-Птице не говорят, – посочувствовал Начальнику Бич.
Поеду за Море, посмотрю на месте, может, что и увижу, – выразил надежду Начальник.
А Вы? – обратился к Жене Дед.
А я сюда, – ответила Жена.
За компанию с Начальником? – с улыбкой заметил Бригадир.
Это скорей он со мной. Сначала я решила уехать из Столицы, а уж потом он. А в компании мы просто попутчики, – объяснила Жена.
А что в Столице, там то что не сложилось? – заинтересовался Бригадир. – И почему сюда?
В Столице все слишком запуталось. И власть с политикой, и религия с Жар-Птицей, и Души, и люди. Я начала было разбираться, с его подачи, – Жена кивнула в сторону Ученого, – и совсем запуталась. Решила вернуться к началу. А тут, Эксперимент, переходящий в Явление. Вернулась, называется, – в голосе Жены звучала горечь. – “Из огня, да в полымя”.
А ты? – Бригадир вопросительно взглянул на Начальника. – Тебе-то чего в Столице не сиделось? У тебя же все складывалось.
Это он тебе рассказал? – Начальник вопросительно указал на Ученого.
Бригадир утвердительно кивнул.
Он тоже не все знал. Хотя и сам вложил свою лепту, – задумчиво проговорил Начальник.
Какую именно? – спросил Бич.
Давал ответы, на которые у нас не было вопросов. Да и в Движении тоже было не все просто. Возникли проблемы, которые грозили разрушить Движение, – продолжал Начальник.
Какие, например? – заинтересовался Дед.
Например, обнаружилось, что многие относились к Контакту, как к наркотику, уходили в него и больше ничего не хотели. А на сущность Движения им было наплевать. Но и это было не самой большой проблемой.
А что было? – вступил в разговор Ученый.
Когда решился вопрос о Власти, стало ясно, что это более сильный стимул, чем Гармония Души. И из Движения стали уходить чистота и честность. В борьбе за Власть полезнее оказались лицемерие и подлость, – в голосе Начальника было сожаление.
И эти подлость и лицемерие обрушились на тебя, – злорадный сарказм зазвучал в голосе Ученого, – как я тебя понимаю. Да и ты меня теперь – тоже. Но почему ты ушел? Ведь Власть – это твой конек? Почему ты отказался от борьбы и Власти?
Конек, говоришь, – задумчиво начал Начальник. – Видимо, эта лошадка захромала. Общение с Жар-Птицей не пошло ей на пользу. Оказалось трудно совместить власть и Жар-Птицу.
И ты решил уйти? – продолжал расспрашивать Ученый.
Не уйти, а отойти, подумать, и разобраться. Посмотреть, как это все устроено за Морем. Как они там совмещают власть, религию и Жар-Птицу, – продолжал отвечать Начальник.
А ты все еще Преемник? – поинтересовался Дед.
Пока, вроде, да. Я не отказывался, да мне и не предлагали. Да и здесь я вроде по делам государственным. Неофициальный государственный визит к заморским Гостям, – не стал отрицать Начальник.
А они знают? – спросил Бригадир.
Потому и берут с собой за море, – ответил Начальник.
У тебя, как у Преемника, гораздо больше шансов получить власть, чем у кого бы то ни было. Но ты, кажется, хочешь получить власть на другом уровне. Подкрепить административную власть духовной. И за этим ты едешь за море. У Главнюков такое бывает, – высказал предположение Дед и добавил, с издевательским одобрением. – Молодец, растешь.
Может быть и так, – не стал возражать Начальник. – И если это так, то мне еще нужнее знать, что такое Жар-Птица. Или хотя бы понять, что было здесь вчера. Мне тоже нужна позиция. Но мой выбор касается не только моей Души. Он будет иметь отношение к множеству других Душ, – с пафосом закончил Начальник и повторил. – Если это так.
Какая грязь, – в голосе Жены тоже звучал пафос, но он был смешан с отвращением и презрением.
Не грязь, а политика, – уточнил Ученый и добавил. – Власть.
Старший Гость тронул Бригадира за плечо, о чем-то спросил и, после короткого ответа, произнес:
Правильно. Надо знать, но говорить об этом нельзя, – и, похлопав Начальника по плечу, Гость добавил, – Придет. Давай. Давай.
Костер уже догорал и в свете тлеющих углей видны были бесформенные остатки корпусов приборов и горстки остывающих плат.
Грустно смотреть на это пепелище. Будто обгоревшая могила мечты, – с грустью заметила Жена, а Ученый добавил:
Могила мечты с наружным скелетам.
Темно. Надо подбросить дров, – предложил Начальник.
Здесь дров больше нет, а искать в темноте сложно, – возразил Бич, – можно зажечь свет.
Зажги, – попросил Начальник.
Бич поднялся к конторе и вскоре на горе вспыхнул прожектор. В его лучах видны были тонкие струйки тумана, наползавшие с моря. Было похоже на вчерашнее, только свет шел не снизу, а сверху.
И все-таки, что же такое Туман? – спросил Бригадир.
Пары воды, находящиеся..., – начал было Ученый, но Дед его остановил:
Он не об этом.
И, взглянув на утвердительно кивнувшего Бригадира, Ученый продолжил:
И я не об этом. Охлажденные ниже точки росы водяные пары, не имеют никакого отношения ко вчерашнему. А вчера мы называли Туманом образ, стоящий одной ногой в мире, а другой – в сознании. И, судя по тому, что не было звука и не осталось материальных следов, гораздо больше в Душе, в идеальной реальности, чем в материальной.
А что в реальности? – спросил Начальник.
В какой? – спросил Ученый. – Если в идеальной, в Душе, то Образ, который, оперевшись на динамику материальной реальности, отобразил в идеальной сущность явления в той мере, в которой сознание способно эту сущность отобразить.
А в материальной? В том, что вначале было Туманом, – спросил Бригадир.
В материальной – точка опоры для Души, которую мы создали, накачав туман энергией лазера и создав в нем автономную динамику через систему обратной связи. Поскольку система обратной связи опиралась на человеческое, в данном случае, на Его, – указал Ученый на Бригадира, – сознание, эта динамика оказалась информационно согласованной с процессами в нашем, стала возможной для восприятия.
А почему динамика автономная? – спросила Жена.
Потому, что может сохранять себя независимо от внешней среды, хочет и пытается сохранить себя.
Но это же Жизнь? – продолжала Жена.
Жизнь – это – прежде всего гармония с миром, и только потом противостояние, только, чтобы сохранить себя. А вчера – противостояние, агрессия и никакой гармонии, – рассуждал Ученый.
Но это же все в ваших ощущениях, – возразила Жена.
И в ваших тоже, – дополнил Ученый, задумался, но за него, фразой кого-то из Великих, ответил Дед:
“Человек – есть мера всех вещей”.
И чем же измерить жизнь? – заинтересовался Бригадир.
Если верить Деду, то жизнь можно измерить только жизнью, ощущениями того, кто является живым, – ответил Ученый.
Как это? – не поняла Жена.
Живым можно признать только то, что принимается живыми в свою компанию, – уточнил Ученый и продолжил: – Для простоты можно сказать, что живым можно считать то, что признает живым человек. Хотя это, видимо, не очень строго.
А Туман живой? – неожиданно спросил Начальник.
А зомби живой? – вопросом на вопрос ответил Ученый, – ведь Жар-Птица все сказала: “Душа без тела – фантом, а тело без Души – зомби”, зомби, какой бы динамикой не обладало тело. – Развил мысль, высказанную Жар-Птицей, Ученый.
А сама Жар-Птица? – продолжал Начальник.
Она же сказала, что фантом, образ, порождение Души, – ответил Ученый.
И ты ей веришь? – усомнился Начальник.
Не меньше чем себе, хотя не знаю, могу ли доверять себе в этой ситуации, – задумался Ученый.
А кому же тогда можно доверять, – спросила Жена, – или чему?
Думаю, что когда как, – начал рассуждать вслух Ученый, – в обычной жизни, видимо, можно доверять себе, а во многих случаях и другим.
Если нет оснований не доверять. – Добавил Начальник.
Ученый кивнул и продолжил.
Видимо, доверять можно тому, к чему привык, с чем много и долго работал, что знаешь с разных сторон. Но и здесь можно ждать неожиданностей. Хотя крайне редко. В том, к чему привык, неожиданности весьма маловероятны, и привычному нужно доверять. Если же будут неожиданности, не нужно их пугаться, и считать, что рухнул привычный мир. Просто жизнь повернулась новой, неожиданной стороной, с которой раньше не сталкивались. Нужно привыкнуть и к этой стороне, и когда она станет привычной, ей тоже можно будет доверять.
Если успеешь, – с сомнением в голосе дополнил Бригадир.
Да, фактор времени имеет значение, – размышляя вслух, продолжил Ученый, – и Эксперимент это показал. Все развивалось очень быстро. Мы не только не успевали привыкнуть, даже подумать спокойно не удавалось.
Да уж, – подтвердил Дед.
Эксперимент – это нечто другое. Не жизнь повернулась другой стороной, а мы сами ее повернули. Нам так хотелось побыстрее увидеть что там, за гранью, что мы поленились медленно и осторожно, не отрываясь от привычной реальности, шаг за шагом, посмотреть, постепенно привыкая к тому, что там. Вместо этого мы грубо и резко развернули мир другой стороной к себе. И получили. – Ученый замолчал, задумался и вновь погрузился в себя.
И что же мы получили? – спросил Бич.
Судя по тому, что сказал Ученый, – принял эстафету Дед, – мы получили другую сторону, непривычную, неожиданную и, в силу этого, чуждую, враждебную. Отсюда и агрессия. Не Туман был агрессивен, а мы делали его агрессивным. И таким воспринимали. Потому, что он чужой, непривычный, неожиданный.
И что же такое тогда Жар-Птица? – спросил Начальник.
Видимо, если верить Ученому, – продолжил Дед, – один из аспектов той реальности, которую мы к себе повернули, причем, судя по тому, что она иногда является без такого грубого приглашения, а иногда и вовсе без приглашения, достаточно близкий к нам аспект. Но все равно из другой реальности.
И что это за реальность? – вступил в разговор Бич.
Как мы уже говорили, стоящая одной ногой в мире, другой – в сознании, сформулировал Дед.
А можно эти ноги разделить? – заинтересовался Бич.
Можно попробовать, – начал отвечать Бичу Дед, задумался, оглядел Бича снизу вверх, словно примеряясь, затем сверху вниз, и продолжил: – Только что получится? Разделяя, мы разорвем явление. И если целое нас удивило, то обрывки могут изумить еще больше. Если при этом мы не убьем явление, – уточнил Дед, помолчал и добавил, – или Душу. Реальность нам не убить, а Душу или явление – можем.
Можем Душу разорвать, – вспомнил свои ощущения Бригадир.
Живодеры! – возмущенно вмешалась в разговор Жена. – Все бы вам убить кого-нибудь, разорвать.
Жар-Птичку заморить, – с иронией в голосе Дед поддержал Жену, указывая рукой на догорающий костер.
Вмешательство Жены оборвало нить обсуждения.
И все-таки, как же быть с Жар-Птицей, с другой реальностью и что делать дальше? – попробовал вернуться к теме Начальник.
А почему обязательно быть и делать. Просто жить дальше, имея в виду, что было, что мы видели и что поняли, – ответил Начальнику Дед.
А что мы, собственно, видели и что поняли, – попытался подвести итоги Начальник.
Видели мы все, и каждый понял что-то свое. Больше всех понял он, – Дед указал на погруженного в свои размышления Ученого. – По крайней мере, он лучше всех умеет излагать это словами.
Так значит, умение говорить – критерий понимания? – усомнилась Жена.
Может быть и не самый совершенный, просто остальные еще хуже, – ответил Дед.
Так что же он молчит? – раздраженно спросила Жена
.
Думает, – с уважением заметил Бич.
А мы? – настаивала Жена.
Пока ждем, – ответил Бригадир.
Спроси его, – попросила Бригадира Жена.
Бригадир вопросительно склонился к Ученому и тронул его за плечо. Ученый, выдернутый из себя, недовольно обвел пустыми глазами окружающих и, постепенно приходя в себя, остановил взгляд на Жене. Та себя ждать не заставила.
Ну что ты молчишь?
Ученый не отвечал.
Мы тут думаем, обсуждаем, решаем, как быть, а ты молчишь, – наседала Жена.
Я тоже обсуждаю, только внутри себя, – начал оправдываться Ученый.
А Мы?
А что Вы. Что вам от меня надо? – В голосе Ученого слышался раздраженный протест.
Не ожидавшая отпора Жена опешила и умолкла, но дело ее продолжил Бригадир.
Участия.
В чем?
В обсуждении.
Обсуждении чего?
Что делать дальше?
Ученый задумался.
Что значит дальше? Дальше нужно просто жить.
А Жар-Птица? А новая реальность? Эксперимент, Туман... Как нам с этим жить, – наседал Бригадир, – Дед сказал, что ты все знаешь.
Благодарю, – Ученый кивнул в сторону Деда, – все вряд ли. Скорее кое-что понимаю. А как жить? А так и жить. Ведь все равно жить как-то придется. Не умирать же. А если не умирать – то жить.
А что было – забыть? – В голосе Бича было недоумение.
Зачем же забывать. Теперь это наш опыт. И каким бы он ни был, он все равно наш. А другая реальность... – Ученый на миг умолк. – К ней надо привыкать. Медленно и постепенно. Сначала к Жар-Птице. А потом и дальше. Привыкать к жизни между зомби и фантомом.
А как привыкать? К чему привыкать? – начала Жена.
Ну, не тебе об этом спрашивать. Ведь ты же больше всех для этого сделала. Ваша с Начальником работа с Жар-Птицей в рамках Движения – это включение новой реальности в общественное сознание, адаптация ее к социальной практике, – начал объяснять Ученый. – Это и есть привыкание.
А сущность того, что мы включали в социальную практику? Ведь ты же все знаешь, – гнул свое Начальник.
Я не мог бы тебе помочь, даже если бы действительно знал все, что только можно знать. То, о чем ты спрашиваешь, лежит за пределами того, что можно понять разумом, и, следовательно, знать. Я об этом уже много раз говорил, – сказал Ученый, глядя на Начальника, словно на нерадивого ученика. – Новая реальность включает в себя Душу, а Душа сложнее разума, в силу чего разум понять эту реальность не может.
Как же я буду нести людям то, сущность чего я не понимаю и, как ты уверяешь, понять не могу, – в голосе Начальника звучало недовольство.
А как вы раньше несли? – спросил Ученый.
Раньше я думал, что либо ты поймешь, либо они тут что-нибудь нароют. За мной стояла надежда понять, и я загодя столбил нишу и утаптывал почву. А теперь ты убиваешь эту надежду, – в голосе Начальника недовольство сменилось грустью.
И теперь ты знаешь, что разумом это понять нельзя. И это самое главное из того, что нужно понять разумом. Или принять. И если это принять, то можно понять или тоже принять, что разум не единственный способ постижения реальности. И просто привыкать к новой реальности. И то, что сущность ее непостижима, не должно мешать тебе двигаться к своей цели. – Ученый умолк.
Начальник тоже задумался.
И в чем цель? – спросила Жена.
Для него. – Дед посмотрел на Начальника, выдержал паузу, и жестко продолжил. – Власть и только Власть. А Жар-Птица – только один из параметров, один из рычагов, одно из средств достижения и удержания власти. Одно среди многих, и ее непостижимость не только ничему не мешает, но даже может помочь.
А как же “Возвышенность Души и Чистота помыслов”, – напомнила Жена.
Существует постольку, постольку укладывается в категорию Власти, – отрубил Дед.
А как же те, кто шел за нами? – с жалостью спросила Жена.
Сказал же Гость, что это надо знать, но говорить об этом не стоит, – с грустью напомнил Дед. – Если они шли за вами, то, значит, что-то получали, решали какие-то свои проблемы, пусть на уровне наркотиков, но решали.
Но это же ложь. Ведь мы вели их, сами не зная куда, – виновато сказала Жена.
Не ложь, а иллюзия, искреннее заблуждение. Не вини себя, ведь вы же верили в то, что говорили. А те, кто шел... – Дед на миг задумался, – никто никуда не пойдет, если цель не находит отклика в Душе. Ведь не пошел же Ученый.
А почему не пошел? – Спросила Жена, возвращаясь к чему-то давнему, личному.
У него была своя цель, свои иллюзии и ваши ему были не нужны. Тому, кто идет своим путем, чужие иллюзии не нужны, – сказал Дед и добавил, видимо уловив интонацию Жены. – И может быть что-нибудь еще.
Что именно? – насторожилась Жена.
Вам видней, – намекнул на что-то, известное им обоим Дед.
Тут в разговор вступил Начальник.
Ты прав, – сказал он, обращаясь к Ученому, – то, что произошло вчера, никак и ничем не может мне помешать. Не поможет, как я надеялся, но и помешать не сможет. Я тоже вложил свою лепту в постижение Жар-Птицы, включая ее в социальный ритуал, а если где-то и обопрусь на нее, то она, я думаю, простит.
Но Рыцарем ее ты не станешь, – заметил Дед.
Конечно, нет. Это не его стиль и не его доля, – подтвердил Ученый и продолжил, уже обращаясь к Начальнику: – Поедешь за Море, посмотришь, как они там опирают на Жар-Птицу свои властные структуры, вернешься и обопрешь на нее свои властные амбиции.
Услышав последние слова, Старший Гость протестующе насторожился.
Не надо. Нельзя об этом, – и добавил что-то по-своему.
Ученый вопросительно поглядел на Бригадира, но вместо него откликнулся Бич.
Об этом можно только в узком кругу посвященных. Но и там нельзя обо всем и прямо. Власть Жар-Птицы глубоко в себе, – Бич запнулся. – Как это по-нашему? Трудно. Мы ведь до сих пор все больше о коммерции. У них Душа и Жар-Птица – одно и то же, – и Бич взглядом попросил Бригадира о помощи.
Магия Власти и магия Жар-Птицы – в одном слове. И все это сплавлено в Душе. Или это есть, и ты это чувствуешь, тогда, в узком кругу посвященных в Единство Магии Власти и Жар-Птицы, слова не нужны. А если нет, то и слова не помогут, – Бригадир умолк.
Очень интересная система власти, – начал Ученый, – очень тесно переплетена с религией. Духовная опора власти. И при этом опирается на вполне...
Старший Гость вскочил, протестующе замахав руками.
Они – не Власть, – и, указав на Начальника, воскликнул. – Ты – Власть! – И еще что-то, по-своему, обращаясь непосредственно к Бригадиру.
Бригадир выслушал, помолчал, переспросил Гостя, тот, глубоко поклонившись в сторону Ученого, выпрямился и повторил сказанное. Бригадир утер рукавом взмокший лоб, глубоко вздохнул и нехотя перевел:
Того, кто не посвящен, но знает, надо лишить ума, свободы или жизни. Начальник посвящен, он – Власть. Что делать с Ученым он, не знает. Или... – Бригадир замялся. – По-нашему получается – “Дикий” жрец. Что-то очень редкое, большое и важное. Или к ногтю.
А мы? – воскликнула Жена.
А мы непосвященные и кое-что знаем, – с иронией заметил Дед, – нас, видимо, тоже – к ногтю. Без вариантов. Лишить ума, свободы или жизни.
Да, – продолжил Бригадир, – причем лишаемый принимает лишение с гордостью и радостью, как священный долг. Во имя торжества высших принципов гармонии и справедливости.
Бригадир снова утер лоб и умолк, словно пытаясь понять, что же он сказал.
Старший Гость удовлетворенно кивнул.
Ну и дела, – сердито вступил Бич, – я тебя на фонарь, а веревку ты сам с собой принесешь, сам привяжешь и намылишь. То-то он детонатор жевал и команду в жертву предлагал. У них, кажется дикие не только жрецы. Вон как Жар-Птица то повернулась. Мало нам было Тумана.
Как повернулась, так и повернулась, на то она и Жар-Птица. А “Дикий” жрец – это, видимо, что-то вроде отшельника или юродивого. По крайней мере, психологически, или по социальной роли, – осадил Бича Ученый. – А насчет лишения, будем надеяться, что, как у нас принято, излишняя строгость законов смягчится их нестрогим исполнением.
Тем более что у нас при власти Начальник. В крайнем случае устроит. Где-нибудь на кухне. К тому же пока неясно, как у нас эта власть развернется. Видимо мы все-таки пойдем своим путем, хотя, конечно, учтем чужой опыт, – дополнил Ученого Дед.
Надо сказать, весьма своеобразный…, – продолжил Ученый. – Быть может это неизбежное следствие опоры светской власти на духовную. Похоже на нашу средневековую инквизицию. Хотя опора у них не на идеального Бога, а на вполне материальный “живой” камень и, как мы теперь знаем, весьма сложное взаимодействие нашего сознания с этим камнем, – гнал Ученый мысль в прежнем направлении.
Уловив это, Старший Гость раздраженно забеспокоился, начал вставать, но Начальник, видимо уже проникшийся своей включенностью в структуру духовной власти, его опередил.
Замолчи! – звенящим шепотом напустился он на Ученого. – Ну что вы, как дети? Куда вы лезете? Если сказано, что нельзя, значит нельзя.
А ты откуда знаешь, что нельзя? – спросил Ученый.
Не знаю, но чувствую. Твердо уверен. Ты же сам говорил, что не все можно знать, многое нужно принять и привыкнуть, – ответил Начальник.
Успокоившийся Гость утвердительно кивал головой.
Быстро же ты привык, – саркастически заметил Ученый Начальнику.
К Власти привыкают быстро, – подтвердил Дед.
Не только к Власти, – отреагировал Начальник.
Давайте успокоимся и поговорим о чем-нибудь другом, – примиряюще вступила в разговор Жена.
О чем именно? – спросил Ученый, явно не желающий менять тему.
Про Начальника мы уже выяснили, с ним все ясно, теперь давай о тебе. Какие у тебя планы, намерения? – предложила тему Жена.
Я до конца еще не знаю, буду искать Жар-Птицу.
Как искать? – продолжала расспрашивать Жена.
Без приборов, – коротко ответил Ученый.
А как же вихревая составляющая? – напомнил Дед.
Пока она сама по себе, Жар-Птица – сама по себе, а я сам по себе, – ответил Ученый. – Нет цельного впечатления. Попробую начать с себя, с ощущения Жар-Птицы, а потом и с вихревой составляющей можно будет работать. Тогда мы с ней будем на равных.
С кем с ней? – не поняла Жена.
Жар-Птица будет на равных с вихревой составляющей у меня в Душе, – уточнил Ученый.
Можно идти путем Жены, осваивать Контакт с камнем, укреплять Жар-Птицу в Душе и пытаться понять, – предложил Дед.
Можно, – согласился Ученый. – Только я слишком далеко ушел по пути понимания. Она, – Ученый кивнул в сторону Жены, – шла на Контакт с чистой Душой, ничего не зная, а на мне висит груз рациональных схем, и они не пускают Жар-Птицу. Если идти этим путем, нужно раскрыть Душу, а у меня пока ничего нет, кроме рационального понимания того, что от рациональных схем нужно освободиться.
Пожалуй ты прав, но из этого ничего не вытекает. Что ты собираешься делать? – спросил Дед.
Собираться что-то делать, это все равно строить какие-то рациональные схемы, а именно от них мне надо уйти, – с сожалением заметил Ученый.
Тебе надо попробовать жить, ни о чем не думая, – предложил Дед.
Ты думаешь, я смогу, – с саркастической усмешкой бросил Ученый, – разве это достойно ученого?
Но ведь другого варианта нет, – настаивал Дед.
Спасибо за совет, не знаю, смогу ли им воспользоваться. Я буду думать. Хотя думать я умею только в рамках рациональных схем. Подумать о том, чтобы не думать? – усмехнулся Ученый. – Об этом стоит подумать.
Не думать о том, чтобы не думать, а чувствовать. И не руками, а Душой, – эмоционально вступила Жена.
А о чем чувствовать? – спросил Ученый, – и чем?
Душой, конечно, Сердцем. А о чем? – начала отвечать Жена – о Жизни, о себе, обо мне, наконец.
А..., – выразительно протянул Ученый, – я попробую, – и в очередной раз погрузился в свои размышления или может быть ощущения.
Светало. Начальник и Старший Гость о чем-то тихо беседовали и Бич ехидно заметил Бригадиру:
Снюхались, Главнюки.
Бригадир ответил утвердительным кивком.
С моря наплывал утренний туман, но его очертания уже не будили прежних воспоминаний.
Выключи, – попросил Дед Бича.
Тот кивнул и направился в гору. Прожектор погас, словно подводя итоги обсуждению.
Я домой, а вы как хотите, – сообщил с горы Бич.
Дед с Бригадиром поднялись из-за стола и последовали за Бичом. Жена тронула Ученого за плечо, и, видимо, уловив что-то в его ответном взгляде, взяла под руку и потянула вверх по тропинке. Ученый, погруженный в свои мысли, молча проследовал в заданном направлении.
За столом продолжали беседовать Начальник и Старший Гость. Но о чем они говорили, нам, непосвященным, знать не положено, не стоит, да и опасно.
Начальник и Старший Гость отбыли за Море. Бич с Бригадиром контролировали добычу “живого” камня и получение товаров из-за моря. Ученый окончательно перебрался к Деду и, судя по всему, они пытались что-то постичь. На публику никакой информации от них не поступало. Постигали они что-то внутри себя. Время от времени их посещала Жена, пытаясь
внести порядок в их жизнь, но, кажется, удавалось ей это плохо. Гораздо лучше общение удавалось Бичу, визиты которого сопровождались употреблением значительных количеств заморского напитка. Иногда вместе с Бичом приходил Бригадир, но ничего принципиально нового его присутствие в сущность визита не вносило. Пустой нетрезвый разговор обо всем и ни о чем, с очень возвышенным началом, постепенно скатывающийся, к ничего не значимому обмену все еще высокими словами. Вопросы ставились очень серьезные, но ответы окончательно сформулировать не удавалось.
Судя по количеству напитка, приносимого Бичом, такие разговоры продолжались и в отсутствие Бича с Бригадиром. Видимо, Ученый с Дедом пытались постичь сущность Бытия традиционным национальным методом. Терпение Жены подходило к концу и однажды вечером она появилась у Деда с твердой решимостью все это прекратить. Она не очень отчетливо представляла себе, что именно она собирается прекращать, но желание прекратить было непреклонным.
Сколько можно столько пить? Вы же себя губите. Вы теряете человеческий облик. На вас смотреть страшно. Зачем вы это делаете? – нельзя сказать, что аргументы Жены были оригинальны, но возмущение сильно повышало их доходчивость.
Ученый, сидевший у стола, с некоторым напряжением сконцентрировал внимание на Жене и не очень твердым голосом попытался ответить.
Мы не только пьем. Мы беседуем, обсуждаем проблему.
Но вы же не одного вопроса не решили. Ни я, ни Бич, ни Бригадир ни одного ответа не слышали, – пыталась урезонить собутыльников Жена.
А получение ответов пока не входит в задачу. Пока мы только утаптываем понятийное поле. Как утопчем, оттолкнемся от него, и будем постигать, – голос Ученого не был твердым, но мысль была четкой.
Дед, внимательно прислушивающийся к разговору, ничего не сказал, только восхищенно поднял большой палец.
И как вы его утаптываете? – поинтересовалась Жена.
Мы входим в состояние миро... миросозер..., – Дед с трудом прорвался через сложное слово, – миросозерцания, и начинаем его постигать.
И чем же вы его постигаете в таком состоянии, – необходимость нетрезвого разговора очень утомляла Жену
Незамутненной Душой, лишенной любых рациональных наслоений, – Ученый имел свою позицию и стоял на ней твердо.
И для этого обязательно пить? – продолжала свою линию Жена.
Не знаем, может быть, и нет. Но попробовать стоит. Видимо есть много путей, нужно попробовать и этот, – не стал скрывать сомнений Ученый.
И вы решили начать с пьянства. А себя вам не жалко? При таком начале на другие пути здоровья может не хватить, – довод Жены был сильным, но и у другой стороны были свои аргументы.
А нам для постижения сущности ничего не жалко. И потом, что ты стоишь здесь насухую, как скажет Бич, и ругаешься. Садись к нам и прими участие, – Ученый протягивал Жене наполненную рюмку. – Примкни к нам своим незамутненным сознанием. Рискни во имя Истины.
Почувствовав серьезность аргументов и твердость позиции, Жена устало присела к столу, но от рюмки отказалась. Ученый возражать не стал, протянул рюмку к Деду, тот поднял свою, кивнул Ученому, и они молча осушили рюмки. Жена тоже не произнесла ни слова, но, чтобы ощутить ее возмущение, слова и не требовались.
Вот так сидите и напиваетесь? – устало спросила Жена.
Не всегда. Иногда еще и беседуем. Но тоже не всегда. Созерцание самоценно. И самое главное здесь – незамутненное сознание. Никаких вопросов и ответов. Просто плыть по течению мыслей и ждать, – размеренным, подчеркнуто твердым голосом, ответил Дед.
И пить, – дополнил Ученый.
Ну, а пить-то зачем? – продолжала сердиться Жена.
Ученый наполнил рюмки, предложил Жене и, когда та отказалась, кивнул Деду.
За удачу, – Дед был краток.
За успех, – Ученый тоже был немногословен.
Когда рюмки были уже пусты, Дед внимательно посмотрел на Жену, на Ученого, обвел глазами стол и неожиданно предложил.
Расскажем?
О чем? – встрепенулась Жена.
О сверхзадаче, – с трудом выговорил Дед и вопросительно посмотрел на Ученого.
Давай. Только сначала выпьем, – согласился Ученый.
Рюмки были наполнены, подняты, осушены, опущены, и Жена принялась нетерпеливо переводить вопрошающий взгляд с одного на другого.
Все дело в том..., – начал Дед и остановился.
В том, что мы решили пойти по пути Деда, – продолжил Ученый.
Немой вопрос застыл в глазах Жены.
Ведь я-то видел Жар-Птицу, – заплетающимся голосом выговорил Дед.
В состоянии сильного алкогольного стресса, – дополнил Ученый.
Так вот вы что затеяли, пьяницы, – зло бросила Жена и добавила, – Алкоголики.
Наверное, все-таки пьяницы. Алкоголизм – это немножко другое. Это бывает позже и не у всех. Будь аккуратней в терминах, – в голосе Ученого звучала обида, которая даже добавила ему трезвости.
Уловив обиду, Жена решила зайти с другой стороны.
Но ведь помимо алкогольного стресса Дед незадолго до этого похоронил жену, то есть Бабку, что и послужило причиной стресса.
Ученый с оценивающим любопытством оглядел Жену. Деда же фраза Жены вывела из равновесия, которое и без того давалось ему нелегко. Он повернулся к Ученому и, уронив рюмку, протянул руку к Жене.
А ведь... ведь у т...тебя была умная Ж…Жена, – голос подчинялся Деду плохо, но основная мысль прослеживалась. И эта мысль заставила Ученого настороженно сосредоточиться. Жене же реплика Деда только добавила раздражения, и ярость ее возросла.
А почему собственно была? Ведь мы же это даже не обсуждали. – Не обратил внимания на Жену Ученый.
Так давай обсудим. За чем дело стало. Вот она сидит, – видно было, что проблема задела Деда всерьез, и он даже обрел власть над своим голосом.
И вы это серьезно? – Жена переводила взгляд с одного собеседника на другого.
Эксперимент должен быть как можно ближе к теоретической схеме. Если мы хотим повторить эффект, желательно точно воспроизвести граничные условия, – начал обсуждать Ученый.
И вы хотите похоронить меня? Для сохранения граничных условий? – ярость Жены была окрашена удивлением.
В какой-то мере. Для приближения психологического фона к исходным значениям, – подключился к обсуждению Дед.
И как же вы собираетесь меня хоронить? – поинтересовалась Жена.
С достижением максимального психологического эффекта, – продолжал развивать идею Ученый.
Но я уже не твоя Жена. Ведь мы уже расстались, – всерьез насторожилась Жена.
Придется учесть и это, – стоял на своем Ученый.
Надо заметить, что другой кандидатуры у нас нет, да и идея эта, в сущности Ваша, – добавил аргументов Дед.
Но я не могу в этом участвовать, – пыталась уклониться Жена.
И это можно учесть, – держал ситуацию Ученый.
Жена ощутила себя в логическом коридоре, стены которого неотвратимо сжимались, и впереди ее ждал неизбежный логический тупик. Роль, которую отводила ей ситуация, представлялась весьма неуютной. Выход из нее в компании нетрезвых партнеров, стремящихся к логически обоснованному алкогольному стрессу, казался неопределенным, весьма чреватым неожиданностями. Каплей, переполнившей чашу терпения, оказалась рюмка, которую в очередной раз протянул ей Ученый. Резким движением выхватив ее, Жена швырнула рюмку в стену. Осколки и капли напитка брызнули в стороны.
Пьяницы! Недоумки! Придурки! – с этими словами Жена схватила бутылку и швырнула ее в Ученого. Тот пригнулся. Пролетев мимо, бутылка врезалась в стену.
На вас плохо сидит ваш гроб! Надо же такое придумать! И я еще должна им в этом помогать! – если слова Жены не несли в себе ни смысла, ни содержания, ничего, кроме эмоций, то действия ее были вполне осмысленны и целесообразны.
Трезвеющим взглядом Дед виновато наблюдал за Женой, в глазах же Ученого было только холодное любопытство. И на эти глаза наткнулся взгляд Жены, когда, сбросив на пол посуду, она взметнула над опустевшим столом табурет. То ли ее остановили глаза, то ли ярость ее иссякла, выплеснувшись в разбитой посуде и растекающихся на полу лужах, но табурет не опустился на голову Ученого. Руки Жены ослабли, и табурет упал на пол. Дед подхватил его и успел подставить под оседающую Жену. Она обмякла, склонившись на стол и плечи ее задрожали. Истерика ярости сменилась истерическими рыданиями. Дед присел рядом, обнял Жену за плечи и, ласково гладя по голове, принялся успокаивать ее:
Ты не грусти. Все обойдется. Посуды у нас много. Бич завтра принесет. Гости много привезли и еще привезут. Да и напиток еще есть. В шкафу еще осталось, – Дед выразительно кивнул Ученому в сторону шкафа. – Вот пить только не из чего. Рюмки-то ты все побила. Придется из горлышка. Будешь из горлышка? Тебе после этих подвигов надо выпить. Да и нам тоже не вредно.
То ли ласковый голос Деда сыграл свою роль, то ли естественным образом завершился эмоциональный процесс, но рыдания прекратились, и Жена подняла голову. По лицу ее текли слезы, и стыдливо блуждала жалобная улыбка:
Насорила я тут у вас. – Жена оглядела стол, перевела глаза на пол, и виновато добавила, – нахулиганила.
Не огорчайся. Не обращай внимания. Главное, чтобы проявление Души было глубоким и искренним. Все это у тебя было. Это и есть постижение. А остальное по сравнению с ним, – мусор, – с этими словами Ученый откупорил бутылку, отхлебнул из горлышка и протянул Жене. – Извини, с посудой проблемы, – поглядел на пол, поднял глаза и виновато продолжил извиняюшимся тоном, – Бич завтра принесет. А уж сейчас..., – и выразительно качнул бутылкой в сторону Жены.
Та растерянно поглядела на Ученого, на бутылку, затем перевела глаза на Деда.
Умыться бы, – попыталась потянуть время Жена, но Дед не дал ей передышки.
Давай. Надо расслабиться. А потом я. Отбрось сомненья.
Давай. Ведь ты же с нами. А если с нами, то давай, – Ученый настойчиво протягивал бутылку Жене.
Жена задумалась, даже закрыла глаза, пытаясь понять себя, потом открыла их, резко протянула руку, взяла бутылку и поднесла к губам:
За незамутненное восприятие, – и большая часть содержимого покинула бутылку.
Хорошо. По нашему, – Дед взял бутылку и привычным движением осушил ее. – Доставай, – и кивнул Ученому в направлении шкафа.
Дальше перо мое начинает спотыкаться об их мысли, слова и действия, которые текут своим чередом.
Процесс постижения сущности с целью достижения алкогольного стресса, адекватного или близкого к теоретическим представлениям наших экспериментаторов, продолжался. Видимо Жену удалось вписать в структуру эксперимента, ибо ее дальнейшее участие в подготовке эксперимента стало весьма значимым. То ли участие Жены оказало благотворное влияние, то ли запас здоровья собутыльников истощился, или действительно состояние приблизилось к желаемому, но было решено, что этап подготовки закончен и можно нести полученное состояние к требуемому месту. Ученый и Дед отправились в горы, прихватив с собой значительное количество напитка, видимо, чтобы поддерживать нужное состояние. Жена осталась дома у Деда. Верятно, это сочли достаточно хорошим приближением к теоретическим условиям. Хоронить ее не стали. То ли не
решились, то ли не удалось договориться. Жена осталась ждать и хранить очаг. Время от времени к ней заходили Бригадир с Бичом и помогали ей по хозяйству. Возлияния прекратились, видимо, в связи с окончанием подготовки к эксперименту. Без необходимой научной поддержки Жена не считала возможным и необходимым изводить организм алкоголем. Шло время, но никаких вестей от Деда с Ученым не было.
Пойдем, – позвал Жену Бригадир, появляясь на крыльце.
Куда? – отозвалась она из глубины избы.
На берег. Заморские корабли встречать. Уже показались. Бич уже ушел. Давай быстрей, – торопил Жену Бригадир.
Быстро хорошо не бывает, – не спешила торопиться Жена, – или без нас там не обойдутся?
Наверно обойдутся, только мы всегда ходим, – нажимал Бригадир.
Ты иди, а я тоже подойду. Как соберусь, – Жена зашелестела чем-то в избе.
Я лучше подожду, – закуривая, Бригадир уселся на ступеньки.
Он уже порывался закуривать следующую сигарету, когда по ступенькам сбежала Жена.
Идем.
Они направились в сторону моря.
Корабли уже стояли у берега и спускали шлюпки. Это были привычные грузовые пароходы, а несколько в стороне стоял корабль, на них не похожий. Легкий корпус, высокие мачты и паруса на них показывали, что он не предназначен ломить пространство грубой силой угля и пара. Изящно балансируя между небом и водой, чутко вписываясь во флуктуации и неоднородности на их границах, он использует их для реализации своего предназначения – нести своих седоков по уготованному им пути, находясь в Гармонии с миром и с самим собой. Не скорость и грузоподъемность, а Гармония и целесообразность Духа, были целью и предназначением этого корабля.
Парусник, – сообщил самому себе Бригадир.
Капитан? – спросила у него Жена.
Подождем – узнаем, – ответил Бригадир и добавил: – Жалко Деда нет.
Жалко, – согласилась Жена.
На Паруснике уже закончили спускать паруса, и, вслед за шлюпками с пароходов, груженными заморскими товарами, к берегу устремилась лодка с парусника. Когда она приблизилась, встречающие увидели на борту Начальника, Младшего и Старшего Гостей и еще нескольких человек, выглядевших неожиданно и непривычно. Их внешность сильно отличалась от внешности Гостей и моряков и показывала, что перед Вами скорее служители Духа, нежели Дела. На груди самого старого из них
висело золотое изображение профиля Жар-Птицы с закрепленным в середине “живым” камнем. В Начальнике тоже чувствовался оттенок Духа, но доля его была невелика и не мешала узнать в нем прежнего, привычного, хорошо знакомого Начальника.
Шлюпки с пароходов пошли к грузовому причалу, лодка направились к Гостевому пляжу. Туда же пошли Бригадир, Жена и несколько человек из Деревни и Экспедиции, не занятые на разгрузке заморских товаров. Бригадир принял брошенный Начальником конец, закрепил его, и спрыгнувший на песок Начальник принялся помогать пассажирам лодки сходить на берег. Затем подошел к стоявшим невдалеке Жене и Бригадиру.
С прибытием, – приветствовал Начальника Бригадир.
Спасибо. Рад снова всех вас видеть, – ответил Начальник.
Кто это? – поведя глазами в сторону пассажиров, прошептала Жена.
Жрецы, – коротко ответил Начальник.
А этот, с амулетом? Капитан? – снова шепотом спросила Жена.
Нет. “Дикий” жрец, – резко бросил Начальник, и, уловив желание Бригадира развить тему, ответил вопросом на его незаданный вопрос.
Об этом потом. Я зайду вечером. А где Ученый?
В горах. С Дедом. Жар-Птицу ищут, – столь же резко ответил Начальнику Бригадир.
На лице Начальника отразилось недовольство, он резко бросил. – Отведу в гостиницу и зайду к вам, – и направился к Жрецам.
Недоуменный вопрос застыл в глазах Жены и Бригадира. Начальник повел свою группу, Жена с Бригадиром, недолго понаблюдав за разгрузкой заморских товаров, направились в Контору Экспедиции.
Где Ученый? – прямо с порога возбужденно заявил Начальник.
В горах, – ответил Бригадир.
С Дедом, – добавила Жена.
Где именно? Когда будет? Он нужен здесь, – напирал Начальник.
Жар-Птицу ищет. Наверно, скоро будет. А зачем он тебе? – подчеркнуто невозмутимо ответил Бригадир.
Без него никак нельзя. Все рушится, – в голосе Начальника чувствовались озабоченность и тревога.
Что рушится? – спросил Бригадир.
Да успокойся ты. Сядь. Утро вечера мудренее. Уже поздно. Все равно до утра ничего не сделаешь, – попыталась урезонить Начальника Жена.
Нужно, чтобы был. Можно кого-нибудь послать? – Начальник присел к столу, но возбуждение его не спадало.
Кого тут пошлешь, на ночь глядя? Да и куда послать? Мы же не знаем, где они там Жар-Птицу ищут, – стал объяснять Начальнику Бригадир.
Кого послать тебе видней. А куда послать сам решай, – Начальник был непреклонен.
Можно, конечно, и тебя послать. Но в горы ты не пойдешь, ты их не знаешь. А послать просто так, куда подальше, так ведь ты и обидеться можешь, – попыталась свести разговор к шутке Жена, но Начальник шутки не принял.
Да ты!..., Да я!..., Да вы!... Мы там за Морем...! Там такие дела, а вы тут шутки шутите! – Возбуждение Начальника грозило выплеснуться взрывом.
Видимо он приплыл с какой-то программой действий, важную роль в которой играл Ученый, а теперь его отсутствие не позволяло реализовать эту программу. Дела были важные, срочные, нужно было что-то делать в отсутствие Ученого, а Начальник либо не смог, либо не успевал подстроиться к изменившейся ситуации.
Ну, я же сказала, что обидится, – обратилась Жена к Бригадиру.
Увидев безнадежность и взрывоопасность ситуации, Бригадир пошел на попятную.
Ну, хорошо, завтра с утра пошлю Бича, пусть возьмет с собой кого-нибудь из местных. Кто горы знает. Может быть, найдут. Если хочешь, иди с ними. – Бригадир посмотрел на Жену и усмехнулся чему-то своему. – Я тебя никуда не посылаю. Хочешь иди, не хочешь – не ходи. Хотя, если будешь кипятиться, могу и послать. Куда подальше.
Никуда я с ними не пойду. Здесь дел по горло, – судя по интонации Начальника, опасность взрыва еще не исчезла, но уже несколько уменьшилась.
Да какие дела-то. Бегаешь тут, суетишься, требуешь чего-то, а толком ничего не говоришь. Давай спокойно разберемся, – начал Бригадир.
Не чего-то, а кого-то, – вступила Жена и, поймав удивленный взгляд Бригадира, пояснила. – Кого-то требует. Ученого, – и продолжила издалека. – Как там за Морем? Как твои дела, что узнал, что выяснил? Кто такие Жрецы и зачем они здесь? И что за катастрофа ждет нас в связи с отсутствием Ученого? И почему мы не должны про нее знать? Зачем эти секреты? Что ты хочешь от Ученого? – вернулась Жена к тому, с чего начала.
А этот. С амулетом. Почему не Капитан? – внес свою лепту в поток вопросов Бригадир.
Почему не Капитан, – задумчиво произнес начавший успокаиваться Начальник, – Капитан, да не тот. Тоже Жрец, только “Дикий”... – А Ученый, потому что сюрприз. Не секрет, сюрприз.
Кому сюрприз? – спросила Жена.
Всем, – ответил Начальник.
Ну, если не секрет, то, может быть, обсудим, – поинтересовался Бригадир.
А может быть, обсудим то, где нет сюрпризов, – предложила Жена.
Можно попробовать, – не стал возражать Начальник.
Давай начнем с тебя. Что ты там видел? Что нашел? Что понял? – начала Жена.
Что понял? – повторил вопрос Начальник. – Понял, что государство, опирающееся на Жар-Птицу – возможно. И понял, что для нас это нереально. Возможность такого государства, политики, опирающейся на идеологию Жар-Птицы, как на параметр Души – это одно, а насаждение такой идеологии в другом государстве – это совсем другое, – Начальник успокоился, и голос его стал ровным и доже немного грустным.
Почему? – спросила Жена, – ведь мы же овладевали массами на базе идеологии Жар-Птицы.
То, что делали мы и то, что за Морем – совершенно разные вещи, – Начальник немного помолчал и добавил, – но, чтобы это понять, мне нужно было съездить за Море. В Столице все выглядело совсем не так. Казалось, что Истина рядом, за нами шли люди, нам верили, и даже Сам Самый поверил, а уж он-то знает толк во Власти, но и он, и все мы ошибались.
Что это значит? – спросил Бригадир.
Тебе не понять, ты не играл в Большую Власть. У тебя Экспедиция, структура Академии, а что там наверху – ты не знаешь, – усомнился Начальник.
Так уж и не понять? – обиделся Бригадир. – Совсем тупой, что ли?
А я? – поддержала Бригадира Жена, – ведь мы же вместе пытались построить Религию будущего. И я помню, какие ветры дуют наверху.
Да. Религию, но в светском государстве. А оно построено на разумных, рациональных принципах, и религия, как средство гармонизации Души, может быть только сугубо личным, глубоко интимным делом, – голос Начальника был печален.
Он выглядел, как человек, расстающийся с чем-то очень близким, родным, человек, перед которым лежала рухнувшая мечта. И его дальнейшие слова подтвердили это.
Нельзя совместить духовное и светское знание на уровне государственного устройства. Можно устроить государство на духовных принципах, и за Морем дело обстоит именно так. А у нас государство светское и духовность нам ни к чему. У нас духовность может быть только предметом индивидуального потребления. Включение духовных принципов в структуру светского государства может только разрушить его.
А как за Морем? – спросил Бригадир.
А что же делали мы? И что с этим делать дальше? – не удержалась Жена.
Начальник был грустен и печален. Крушение мечты, в котором он, возможно, впервые признавался себе, накладывалось на отсутствие Ученого, на нереализованные ожидания, и слушатели застали один из тех немногих моментов, когда Начальник был Человеком.
За Морем государство устроено на духовных принципах. Но у меня такое впечатление, что они с этими принципами рождаются. Или, что проще и вероятней, давление общественного менталитета столь велико, что, не имея другой реальности, ребенок с молокам матери впитывает эту, и никакой другой реальности для него нет. У них совсем другой менталитет, другая психология, я это видел, немного понимал, но почувствовать, проникнуться не мог.
А что ты чувствовал? – заинтересовался Бригадир.
Щекотку в душе. А чаще всего себя – идиотом, не понимающим и не чувствующим вещей, очевидных для окружающих, – ответил Начальник.
Как это щекотку? И почему идиотом? – спросила Жена.
Ну, про щекотку не тебе спрашивать: видимо, один из аспектов Контакта. Возникает при попытке расслабиться и внутренним взором посмотреть на то, что снаружи, – Начальник задумчиво посмотрел на Жену и замолчал, видимо, вспоминая.
А идиотом? – прервала молчание Жена.
Когда наружным взором, разумом пытаюсь понять то, что вижу и обнаруживаю, что не понимаю, почему они делают то, что они делают. Не понимаю, – повторил самому себе Начальник и добавил, – не тот менталитет. У них Жар-Птица – это Все, а я так не могу.
Об этом говорил Дед, когда описывал психологию жителей Деревни: “ У них Жар-Птица и начало, и конец, и причина, и следствие”, – процитировал Бригадир.
Очень похоже, – прокомментировал цитату Начальник.
Ученый объяснял это особым психоэнергоинформационным полем, опирающимся на залежи “живого” камня, – вспомнил Бригадир и вопросительно поглядел на Начальника.
“Живого” камня там нет, его возят издалека. Может быть, был раньше, когда формировался менталитет, и закладывались устои государства. Но это было давно. Очень давно, – ответил Бригадиру Начальник.
А то, что делали мы? – напомнила Жена.
А что мы собственно делали? – вопросом ответил Начальник и продолжил: – Пользовались Контактом, как психотропным средством и ублажали доброжелательных слушателей рассуждениями о Жар-Птице, как источнике Добра и Справедливости.
Но, не встречая поддержки на уровне менталитета и культуры, психотропное средство оставалось только психотропным средством, а разговоры о Жар-Птице становились оправданием этого средства, – развила мысль Начальника Жена.
Очень похоже, – одобрил Жену Начальник.
И для многих это становилось наркотиком, – дополнила Жена.
Причем, очень удобным, – уточнил Начальник, – безвредным и имеющим социальное оправдание.
Как у Бича. Сидит, кайфует и счастлив, – вступил в разговор Бригадир.
Счастлив ли? – усомнилась Жена.
Конечно, – ответил Бригадир, – кайфа полные штаны и способ всегда под рукой. Бери камень, садись, и ты – в гостях у Бога.
У Жар-Птицы, – поправил Начальник.
Неважно, лишь бы в кайф, – стоял на своем Бригадир.
Мне кажется, – задумчиво произнесла Жена, – что получение положительных эмоций, по-вашему – кайфа, не может сделать человека счастливым в полной мере.
А что может? – заинтересовался Бригадир.
Для полного счастья, кроме положительных эмоций, необходимо подтверждение их на социальном уровне, общественное одобрение правомерности и добропорядочности способа их получения, – продолжала рассуждать Жена.
Ну, это не для всех, – усомнился Бригадир.
И Бич – яркий тому пример, – согласилась с Бригадиром Жена, – он никогда не был особенно социально-активным и социальное подтверждение положительных эмоций для него не значимо. Скорее наоборот, значима возможность уйти в свой внутренний мир, ловить свой собственный кайф, ограждаясь им от социальной активности. И для таких людей Контакт становится социальным наркотиком, ограждая, в случае Бича, а в более серьезных случаях, выбрасывая из общества. Таких людей Контакт может сделать счастливым, но только ценой их асоциальности.
А как насчет стремления сделать счастливыми других людей? – Заговорил о своем Начальник.
Ну, это мы уже проходили, – возразил Бригадир. – Это уже из области технологии Власти и психологии Главнюков. Здесь гораздо интересней другое. Какое государство, светское или духовное делает гражданина счастливыми?
И должно ли государство это делать? – добавила Жена.
Поскольку вопросы задали и Жена и Бригадир, отвечать пришлось Начальнику:
Государство не должно, но может. Это во первых. А во вторых мы не можем обсуждать любые формы духовных и светских государств. Мы можем сравнивать только те, которые у нас есть, наше, и заморское. И наши выводы будут иметь смысл только по отношению к ним. Про другие ни я, ни вы ничего не знаем и сказать не можем. И вот с учетом этой оговорки и можно обсуждать проблему счастья. Это вопрос о творцах, заказчиках и потребителях Государства, как формы реализации Власти. И, поскольку оно может, этот вопрос стоит обсудить. В соответствии с высказанной точкой зрения, – Начальник поклонился в сторону Жены, – у духовного государства гораздо больше возможностей сделать человека счастливым, чем у светского. Контакт дает положительные эмоции, а включенность Жар-Птицы, и, следовательно, Контакта, в культуру и менталитет на уровне государственного устройства обеспечивает социальную поддержку. Духовное государство может сделать человека счастливым, но видимо не каждого.
А светское? – вернулся к своему вопросу Бригадир.
По моему мнению, в рамках предложенных критериев, – Начальник снова поклонился в сторону Жены, – светское государство вообще не занимается положительными эмоциями на уровне внутреннего мира. Оно обеспечивает порядок и гармонию на внешнем, рациональном уровне, а внутренним миром и психотехнологиями, его затрагивающими, не занимается вовсе. Оно может дать положительные эмоции и ощущения в рациональном, материальном плане, а углубление во внутренний мир становится личным делом каждого и, как мы убедились на примере Бича, делает его асоциальным, – Начальник задумался, и паузу прервала Жена.
Отсюда следует, что светское государство не может сделать человека счастливым, а только может оградить от несчастий и то лишь в материальном смысле, – и Жена сменила тему. – А что же тогда делали мы в рамках движения “За возвышенность Души и Чистоту помыслов”?
Нависла тяжелая пауза, взоры всех обратились к Начальнику.
Видимо в свете того, что удалось узнать и понять к настоящему времени, следует признать, что это была вульгарная борьба за Власть, оправдываемая рассуждениями о чистом и светлом. Видно было, что признание далось Начальнику нелегко, но он все еще был Человеком, и мог позволить себе быть честным перед самим собой.
И что же дальше? – продолжала Жена.
Пока не знаю. После того, что я увидел и здесь, и за Морем, надо было бы пересмотреть позицию, но, кажется, все зашло слишком далеко. К сожалению, – Начальник усмехнулся чему-то своему, – борьба за власть оказалась успешной. Я назначен Преемником. А пройденный путь нельзя вернуть, даже если это был путь не туда. С пройденного пути нельзя вернуться назад к развилке, как и “нельзя дважды ступить в одну и ту же воду”. Можно только попытаться с того места, где находишься, свернуть в направлении, которое кажется верным.
И идти до тех пор, пока оно кажется верным, – добавил Бригадир.
Начальник устало кивнул.
И потом все сначала, – подвела итоги Жена.
Жизнь есть жизнь, – согласился Начальник.
А власть есть Власть, – уточнил Бригадир.
А Сам Самый? – вспомнила Жена.
А что Сам Самый. Он вышел из игры. Мы его переиграли или он сам, работая с Контактом, пытаясь пощупать Душу, понял всю тщету Власти, ее беспощадность и бессмысленность, как для других, так и для себя. Говорят, такое иногда приходит с возрастом, – Начальник снова усмехнулся чему-то своему.
А ты? – спросила Жена.
А я Преемник. Мой возраст еще не ушел. Мне Власть в кайф. И чем больше Власти, тем больше кайфа, – улыбка сползла с лица Начальника.
Видимо, он включался в тему Власти, и перспектива быть Преемником, выводила его из несвойственной ему роли Человека и возвращала к привычной роли Начальника, жесткого и прагматичного Главнюка.
А что ты теперь собираешься делать? – поинтересовался Бригадир.
Пока ждать. Сам Самый хоть и вышел из игры, но уходить в отставку не торопится. То ли ждет чего-то, то ли не решается менять привычную жизнь. Буду ждать. – Начальник замолчал.
А что теперь будет с Движением, – прервала недолгую паузу Жена.
Мне оно больше не нужно. Оно свою роль сыграло. Служить опорой государства и Власти оно не может. Будучи включенным в систему государственной власти оно, как мы выяснили, неизбежно будет ее разрушать. Так что... – и, помолчав, Начальник закончил тем, с чего начал: – Мне оно больше не нужно.
А люди? – продолжала наседать Жена.
Люди... – повторил вопрос Начальник, – лично мне они будут мешать. В память о тех временах, когда мы были вместе, они будут без стука врываться в кабинет, открывать двери ногами, навязывать свое мнение, просто задергают, будут мешать работать. От старых надо избавляться, стараясь быть справедливым..., – Начальник замялся, – по возможности. Набирать новых, зависимых от тебя, и, опираясь на них, строить Власть.
Но это же предательство, – возмутилась Жена.
Это для нас предательство. А у них, Главнюков, это норма Власти. Так поступают все Самые, а некоторые... – Бригадир посмотрел на Начальника, – даже не стесняются об этом говорить.
В кругу своих, – кивнул Начальник.
Так у нас есть надежда? – оживилась Жена.
Надежда есть всегда. Жизнь есть жизнь, и в ней нет правил без исключений. По крайней мере, правила вы теперь знаете. А дальше посмотрим. Как будете себя вести, – ответил Начальник.
Жестковато, – заметила Жена.
Зато честно, – ответил Начальник.
За что “За То”? – попробовал пошутить Бригадир, но Начальник шутки не принял и резко отрубил.
За Надежду.
Так значит Ученый был прав, отказываясь участвовать в Движении? Я, после услышанного, чувствую себя просто “использованной промокашкой”, которую пообещали выстирать, – с обидой в голосе среагировала Жена.
Не могу не согласиться, – поддержал Жену Бригадир, – и я где-то тоже.
Интересно, где? – тоном, который не требовал ответа, среагировал Начальник и продолжил. – По поводу Ученого могу сказать только, что он, как и большинство людей, рассуждающих о странном, хочет занять позицию, в которой нельзя быть ни правым, ни неправым. Такая позиция определяется спецификой науки. Доказал утверждение, и ты прав. Опроверг – тоже прав. Это во Власти можно быть или не быть правым. Победил – прав, проиграл – не прав. Уход от возможности быть неправым исключает возможность быть правым.
Весьма резкое утверждение, – заметил Бригадир. – Вряд ли Ученый с ним бы согласился.
Ученый, стремясь выйти за пределы возможности быть неправым, вообще не играл в игры, связанные с Властью, Обществом и т.п. Это выводит его из под применимости категории правоты. В погоне за Истиной, он идет своим путем. Это путь одиночки, ему ни с кем не по пути. Он получил и получит то, что он заслужил на этом пути, но путь этот лежит за пределами правоты и неправоты. Вот и Жрецы тоже... – но закончить Начальнику не удалось.
На крыльце загремели шаги, двери распахнулись и, словно почувствовав, что речь идет о нем, на пороге появился Ученый. За ним стояли Дед и Бич.
вопрос о количестве потребленного им напитка. Голосом, не оставляющим ни малейшего сомнения в том, что количество было достаточно велико, он принялся объяснять причину своего состояния и появления здесь в обществе Ученого и Деда.
Мы тут с народом себе позволили. По причине и по поводу прибытия Гостей. Тем более что они напиток свежий привезли. Грех было не попробовать. Начали в гостинице, но Жрецы стали ворчать, ну я и пригласил мужиков к Деду, благо дорога привычная. А тут эти, – Бич махнул рукой в сторону Ученого с Дедом. – А Ученого искал Начальник. Вот я и привел их сюда.
А мужики где? – поинтересовалась Жена.
Там где-то, – махнул рукой в сторону двери Бич. – Рассосались по дороге.
И Бич, нетвердо ступая, подошел к столу, устало опустился на лавку и, видимо, сочтя свою миссию законченной, задремал. Внимание присутствующих обратилось к Ученому с Дедом.
Здорово, – начал Бригадир, пожимая руки Ученому и Деду. – Как дела? Как сходили?
Хорошо, – ответил Ученый.
С удовольствием, – добавил Дед.
Нашли Жар-Птицу? – спросила Жена.
Поиски Жар-Птицы процесс, не имеющий рационального окончания, – ответил Дед, а Ученый добавил:
Просто приближающий человека к пониманию Себя в себе, и в этом направлении мы несколько продвинулись.
Что это значит?
Как это? – Спросили одновременно Бригадир и Жена, но тут в разговор вмешался Начальник, не давая ответить:
Об этом можно потом, а сейчас есть дела более важные.
Какие? – полюбопытствовал Ученый, а Дед добавил:
Что может быть важнее, чем понимание роли и места Себя в себе?
Она уже недавно спрашивала, – кивнул Начальник в сторону Жены и продолжил. – Тогда еще было рано, а теперь время пришло. Это и есть тот сюрприз, о котором ты хотела узнать.
С этими словами Начальник подошел к Ученому, низко поклонился, выпрямился и, пожимая руку, торжественно произнес.
Поздравляю, – и после паузы, – “Дикий” Рыцарь, – и вновь замолчал.
Повисло недоуменное молчание.
Как “Дикий” Рыцарь? – прервала молчание Жена.
Почему “Дикий”? – присоединился к Жене Бригадир, и даже очнувшийся Бич внес свою лепту.
Где “Дикий” Рыцарь?
Ученый с Дедом молчали. Начальник тоже молчал, наслаждаясь торжественностью момента. Торжественность сломал Бич. Осознав ситуацию, он привстал с лавки, потянулся к Ученому, попытался сделать несколько неуверенных шагов и рухнул на пол, протягивая руки к Ученому. Ситуация, не теряя торжественности, стала приобретать налет фарса. Ученый протянул руку, пытаясь помочь Бичу встать. Бич же, не вставая с колен, обеими руками схватил руку Ученого, невнятно бормоча при этом слова, которые можно было расценить как поздравления.
Какой кайф сломал, – с этими словами Бригадир, с плохо скрытым раздражением, взял Бича за плечи, резким движением поднял его на ноги, оторвал его от Ученого, развернул к лавке и легонько подтолкнул. Сделав несколько, подчеркнуто твердых шагов, Бич рухнул на лавку, где и затих под грозное цыканье Жены. По лицу Ученого пробежала легкая тень недовольства.
А может быть, оно и к лучшему? – Обратился Ученый к присутствующим. – К чему лишняя торжественность? Мы здесь все свои люди и легко сможем разобраться в рабочем порядке.
Соглашаясь с Ученым, Начальник кивнул, однако лицо его выразило недовольное недоумение, которое он не стал озвучивать. Видимо развитие событий выходило за рамки его сценария.
Ну, в рабочем, так в рабочем, – согласился Бригадир.
Все взоры обратились к Ученому, но разговор начал Дед.
Если я правильно помню тот ночной разговор с Гостем у костра, речь идет об исключении из правила о “Лишении разума и жизни”. Не помню точно.
В ответ Начальник четко произнес: – “Лишить ума, свободы или жизни”, – и продолжил, – да, именно об этом. Известие об Эксперименте произвело за Морем сильное впечатление. И вместо изучения устройства заморского государства мне пришлось разбираться с Экспериментом и его участниками.
Зачем? – спросил Ученый.
Ты очень далеко продвинулся в понимании Жар-Птицы, причем в неожиданном и неприемлемом для них направлении, – ответил Начальник.
Кто “Они”, и какое им дело до Ученого? – возмутился Дед.
Они – Жрецы. Правопреемники и держатели культа Жар-Птицы, Духа и сущности государства.
И где же он, – указывая на Ученого, присоединился к Деду Бригадир, – им соли на хвост насыпал?
Я попросил бы быть аккуратнее в выражениях, – резко среагировал на слова Бригадира Начальник. – Первой реакцией Жрецов было устранение всего, связанного с Экспедицией, Экспериментом, Ученым всеми доступными средствами, от прямого вторжения до использования магических механизмов, основанных на Контакте.
Ну и дела, – возмутился Бригадир, но восторга и восхищения в его словах было больше, чем возмущения. Круто, – и с уважением посмотрел на Ученого. – Ну, ты даешь.
Ученый молча слушал.
И Жрецы это команда вторжения? Что-то их маловато? Или на Паруснике секретное магическое оружие? – вопросы Жены выдавали ее смятение, и Начальник это почувствовал.
Ты даже не представляешь себе, насколько ты права, – обратился он к Жене.
А сам-то ты откуда все это знаешь? – вопросы Жены не прекращались. – Зачем ты их в гостиницу повел? Сам-то ты чей? Пятая колонна при команде вторжения?
Свой я, свой, – начал отвечать Начальник. – А знаю потому, что устранение решили начать с меня. У них очень строго с признанием устраняемым своей вины. Они ничего не скрывали, хоть я и не все понимал.
А ты что молчишь, – обратилась Жена к Ученому. – Ведь о тебе же речь. Ты же нас всех в это втянул. Ты, со своим Экспериментом.
Во-первых, я еще не все понял, он только начал, а во-вторых, если уж я признал Жар-Птицу, то вместе с ней нужно признать высшие закономерности, которые она олицетворяет, и которые реально определяют Бытие. Эти закономерности нельзя понять разумом, их нужно принять Душой. И, приняв Жар-Птицу, нужно Ей довериться, признать Ее ответственность за себя, доверить Ей свою судьбу. И, отдав Ей ответственность за свою судьбу, сам я не должен в нее вмешиваться
. И если речь идет о суде именем Жар-Птицы, я приму решение этого суда без возражений и раздражения. Жар-Птица не допустит, чтобы мне было плохо. – Ученый задумался. – Если сможет. А если не сможет, и мне будет плохо, значит, за этим стоят высшие закономерности, которые я принял. Высшая справедливость. – Ученый вновь ушел в паузу. – Не понял, а принял. Ну, вот, пожалуй... и все. Пусть он продолжает, – Ученый показал глазами на Начальника.
Она во многом права, – повторил Начальник. – Жрецы могут стать командой вторжения, и Парусник может стать магическим оружием, но могут, и не стать. Это зависит от многого и я мало чего могу изменить
А кто может? – вступил в разговор Дед. – Я могу?
Все могут. И каждый, по-своему. Но больше всех он, – и Начальник указал на Ученого.
Не надо загадок. Давай по порядку. А мы не будем мешать и помолчим, –предложил Ученый.
На лице Начальника засветилась улыбка. Или ситуация приближалась к его сценарию или он обретал над нею контроль и это его устраивало.
Анализ устранения показал, что цена слишком велика, так как можно разрушить схему поставки “живого” камня. На нас им наплевать, но без нашего “живого” камня у них возникли бы серьезные проблемы. Нужно было искать другой вариант. Чтобы их понять, нужно иметь ввиду, что даже то, что мы делаем в Экспедиции, для них кощунственно. Помнишь, как вы собирались рвануть, и как Гость “жевал детонатор”? – напомнил Начальник.
Наябедничали, – зло проговорил Бригадир.
Там же были Гости, а о жизни в Экспедиции, месте, где добывают их сакральный символ, за Морем знают гораздо больше, чем мы о них. Для них поведение Старшего Гостя в той ситуации – эталон служения и из-за этого он там весьма уважаемый и почитаемый человек. А мы не то, чтобы дикие, скорее недалекие люди, поступки которых не очень понятны и даже глупы. И знать, что твой высший духовный символ находится в руках людей, которые относятся к нему..., – тут Начальник замялся, подбирая слово, и, не найдя подходящего, продолжил: – Очень тяжело и неприятно. Здесь надо принять во внимание, что изучение Души, Жар-Птицы, Контакта научно-техническими средствами даже не ересь, не богохульство, а тягчайшее преступление перед Духом и сущностью государства и общества.
Да что им за дело до того, что творится в чужой стране? – вновь возмутился Дед.
В другой, но не чужой, – поправил Деда Начальник. – В стране, откуда поступает их духовный символ, причем схема поступления опирается на очень сложную Этику. Помните “Все на Все”? И, надо сказать, что ваше тогдашнее решение сыграло свою роль в пересмотре оценки ситуации.
А ты имеешь право все это нам рассказывать? – вдруг понял Ученый.
Не только имею, но и должен, – ответил Начальник. – У Жар-Птицы с честностью очень строго.
Тогда получается, что Жрецы вынуждены были делать хорошую мину при плохой игре. Надо бы убить, да нельзя, а если нельзя, то что? – попробовала забежать впереди паровоза Жена.
И опять ты права, – отдал должное женской интуиции Начальник. – В сложившейся ситуации Жрецы не могли не отреагировать на действия Ученого и деятельность Экспедиции. Слишком все выходило за привычные им нормы и методы. Святотатство требовало ответных действий. Применение привычных репрессивных мер было невозможно, и нужно было другое. И если нельзя убить, – Начальник кивнул в сторону Жены, – то нужно купить. Или включить в свою систему. И тогда было предложено рассмотреть вариант с “Диким” Жрецом. Согласно статусу “Диким” Жрецом можно признать того, кто приблизится к пониманию Жар-Птицы, но в силу различных причин не может быть включен в традиционную схему служения на уровне жреческих структур. Это не обязательно еретик, для которого звание “Дикого” Жреца является альтернативой устранения. Все много сложнее.
А чем отличается “Дикий” Жрец от обычного? – заинтересовался Ученый.
Формой служения. – Ответил Начальник. – В обязанности “Дикого” Жреца не входит обеспечение духовной гармонии и социальной стабильности в стране.
А что входит? – спросил Дед.
Постижение Жар-Птицы и развитие альтернативных форм общения с нею, – выразительно поглядел на Ученого Начальник, и добавил, – внешним отличием “Дикого” Жреца является носимый на груди золотой силуэт Жар-Птицы с “живым” камнем внутри.
Так Капитан был “Диким” Жрецом? – вспомнил Дед.
Конечно, – ответил Начальник. – Считается, что “Дикий” Жрец достаточно далеко прошел по пути постижения Жар-птицы и с этого пути уже не сойдет.
Пути постижения сущности Жар-Птицы? – попробовал уточнить Ученый.
Нет, – отрубил Начальник. – Не надо сущности. Такая формулировка у них считается еретической. Не вздумай сказать так Жрецам. Это им не понравится. Просто постижения Жар-Птицы.
Ученый молча почесал в затылке.
Чтобы облегчить ему этот путь, и в надежде ограничить вмешательство в свои дела, Государство предоставляет ему Парусник с командой и обеспечивает всем необходимым на протяжении всей его жизни. После его смерти Парусник ремонтируется и передается новому владельцу. – Начальник замолчал и окинул взором присутствующих.
И много у них таких... – Бригадир замялся, – Капитанов?
Насколько известно из исторических хроник, одновременно самое малое три, а самое большое ..., – Начальник задумался, вспоминая, – семь. В настоящее время – четыре, Ученый – пятый. Но мы уходим от темы. Давайте я закончу. Обсудим потом.
Присутствующие продемонстрировали подчеркнутое внимание, и Начальник продолжил.
На корабле находится много различных устройств и приспособлений, – Начальник помолчал, – не технических, а духовных, – он внимательно посмотрел на Жену, – которые при необходимости могут стать магическим оружием. При обсуждении возникла терминологическая проблема. Ученый никак не тянул на Жреца. Ни по образу жизни, ни по менталитету. Да и Жрецам вовсе не улыбалось иметь в своей структуре такого “ежа без упаковки”. Ведь “Дикий” Жрец является признанным экспертом и пользуется определенным авторитетом в неопределенных кругах. Я предложил звание “Дикого” Рыцаря Жар-Птицы, сокращенно “Дикого” Рыцаря. Это позволяло соблюсти ритуал и не включать Ученого в жреческие структуры. Гость вспомнил ночной разговор и поддержал меня. Так появилось решение присвоить тебе, – Начальник кивнул в сторону Ученого, – звание “Дикого” Рыцаря. Но это решение предварительное, а окончательное Жрецы должны принять на месте. Вот, собственно, и все, что я хотел и должен был сказать. Теперь слушаю вас.
Напряженное молчание повисло в воздухе. Его прервал Ученый.
Так если решение не окончательное, что же ты меня поздравлял?
Во-первых, для торжественности, а во-вторых, я твердо уверен, что все будет хорошо. Жар-Птица надежный партнер и ей можно доверять. Ты правильно сказал, что доверяешь Жар-Птице свою судьбу. Держись этого. Жрецам это понравится. И еще. Разговаривать будут не только с Ученым. Старайтесь быть искренними. Говорите правду. Жар-Птицу обмануть трудно, – Начальник задумался. – Практически невозможно.
А ты пробовал? – поинтересовалась Жена.
Не стану скрывать ..., – Начальник немного помедлил. – Нельзя сказать, что я осознанно и целенаправленно пытался лгать, но на уровне недоговоренностей, умолчаний пытался сказать не все.
Ну и как? – понимающе спросил Ученый.
Да никак, – с легким сомнением вспомнил Начальник. – Ответы уточнялись с пугавшей меня конкретностью. Причем иногда казалось, что она знает ответ лучше, чем я, а от меня требовалось только выразить это знание словами.
Трудно было? – с сочувствием спросила Жена.
Очень, – признался Начальник. – Главное, неожиданно. Ведь я готовился совсем к другому.
А Гость знал об этом, когда приглашал тебя за Море? – спросил Дед.
Не знаю. Все произошло как-то само собой. Ведь они только от нас узнали об Эксперименте. Кстати, хочу добавить, что у меня были очень неплохие помощники в вашем лице.
В нашем? – Неподдельное изумление читалось во взоре и в интонации Бригадира.
Конечно, в вашем. Ведь помимо того, что в ваших действиях кажется Жрецам странным и непонятным, есть много того, что им нравится, и что они одобряют. И то, что Он, – Начальник показал на Ученого, – разочаровался в святотатственном Эксперименте и уничтожил приборы, и ваше поведение в Эксперименте, и то, как кайфует Бич, и многолетние поиски Деда, и многое, многое другое. Пожалуй, самым весомым аргументом в нашу пользу было ваше поведение в ситуации “Все на Все”. Гость мне признался, что для них это был этический тупик и они не видели выхода. Ваше решение показало, что вы можете не только копать, но и думать, способны понять и принять чужую Этику.
Не такие дикие, какими кажемся, – вспомнил Бригадир.
Именно так, – кивнул Начальник.
На лицо ужасные, добрые внутри. – Вспомнил фразу из песенки постепенно приходящий в себя Бич.
Очень похоже, – согласился Начальник. – Но не следует забывать, что многое в нас им непонятно и не нравится.
Например? – жестко произнес Дед.
Например, наше отношение к “живым” камням. Для них это священный символ, а для нас просто порода, – ответил Начальник.
А для тебя? – спросил Начальника Бригадир.
И для меня в первую очередь порода. В крайнем случае, техническое средство, обеспечивающее Контакт. Разумом понимаю, а принять Душой святость камня не могу. Хочу ... и не могу, – с грустью ответил Начальник.
И у меня тоже, – с такой же грустью произнес Бригадир. – Вот может быть у них, – он указал на Ученого с Дедом, – или у него, – Бригадир показал на Бича, – как-то по-другому.
Бич ответил резко:
Не надо меня впутывать. Нет у меня святости. Ни во мне, ни в Контакте, ни в Жар-Птице. Кайф ради кайфа и больше ничего. А у вас как? – указал Бич на Ученого с Дедом, – что вы там, в горах, нашли? Где оно, “место Себя в себе”?
Ученый с Дедом посмотрели друг на друга. Ученый кивнул, и Дед стал отвечать.
Наверное, святости и у меня нет. Нет у меня ни в Душе, ни в разуме места для святости. Я ведь все-таки из академиков-Основоположников, а это даром не проходит. Или понять, или принять. Я принимаю “живой” камень как окно, которое позволяет заглянуть в мир высших закономерностей, ключ, который открывает дверь в этот мир. Но разум плохой помощник в этом мире. Туда можно идти только открытой Душой. Тогда появляется ощущение святости. Душой я ощущаю, а разумом принять не могу. – Дед замолчал, оглядел присутствующих и остановил внимательный взгляд на Ученом.
Тот кивнул, соглашаясь с Дедом, и продолжил его реплику.
Хочу немного уточнить. Святость требует социального выражения. Либо это впитано с молоком матери и является привычным ритуалом, либо ощущения и понимание ломают старый стереотип и создают новый. Ощутить и принять мне удалось, а вот сломать и построить на уровне поведения пока не получилось.
Вот, – обрадовано воскликнул Начальник. – И потому ты “Дикий” Рыцарь, а не “Дикий” Жрец. Стой на этом, и Парусник – твой.
И что же, если все будет хорошо, я должен буду всю оставшуюся жизнь провести на этом Паруснике? – неожиданно озадачился Ученый.
Наверное нет, – ответил Начальник. – Ни статус, ни закон этого не требуют. Хотя обычно “Дикие” Жрецы живут на Паруснике, или плавают, а Государство их всем обеспечивает. Государство только предоставляет и обеспечивает Парусник, а использование его никак не регламентирует.
А что значит, всем обеспечивает? – загорелись глаза у Жены.
В рабочем порядке, – осадил Жену Ученый.
Ну вот, пожалуй, основное обсудили. Остались мелочи, которые можно решать по месту. Пора по домам. Впереди непростые дни, – подвел итоги Начальник.
По домам, так по домам. Спорить никто не стал, и народ потихоньку разошелся кто куда. Начальник оказался прав. Дни действительно наступали непростые. Были разговоры с Жрецами, с Гостями, с Капитаном. Эти разговоры не были экзаменами, но давались нелегко. Больше всех досталось Ученому. Но и это прошло и все закончилось, как и предполагал Начальник, весьма неплохо. Ученому присвоили звание “Дикого” Рыцаря Жар-Птицы, вручили
Амулет и передали Парусник. Святотатственный конфликт себя исчерпал, “торговые” контакты укрепились, и жизнь потекла дальше. Начальник уехал в Столицу и вскоре оттуда дошли вести, что Сам Самый ушел в отставку, передав свой пост Начальнику. Бригадир занимался делами Экспедиции, Бич – Гостями. Ученый проводил много времени на Паруснике, неторопливо осваиваясь с новым званием и положением. Жена жила у Деда, вела его хозяйство и все еще на что-то надеялась, не всегда отчетливо понимая, на что именно. Жизнь постепенно входила в свои “берега”, успокаивалась, обретала устойчивость. И упоительная пора поисков и находок, обретений и утрат, недоумения, понимания и опять недоумения, сакральности и святотатства уходила в прошлое, в память, не теряя отчетливости, только неотвратимо утрачивая остроту. Река жизни неторопливо несла наших Героев пловцов в таинственное неизбежное, давая на этом спокойном отрезке отдохнуть и накопить силы для будущих потрясений. Ну вот, кажется, и все.
13. ЭПИЛОГ С ГЕРОЯМИ
Это как же так все? Кому все, а кому-то сидеть и ждать неизвестно чего, да еще “не всегда отчетливо понимая, чего именно”, – саркастически процитировала возмущенная Жена. – И долго мне так сидеть и ждать? Я еще пожить хочу. У меня еще все впереди.
Да и у меня тоже. Я только недавно пришел к новому пониманию смысла Бытия, начал новую жизнь, и вот на тебе, – поддержал Сам Самый (будем называть его по старому, а как его еще теперь называть?) Жену.
И у меня новый этап, – присоединился к ним Начальник (и его будем называть по старому), – и мне тоже хотелось бы его прожить.
У всех у нас закончился предыдущий этап и начинается новый, – Ученый (уж его-то можно было бы называть “Дикий” Рыцарь, но для простоты будем и его звать по-прежнему) по хозяйски оглядел палубу Парусника, с собравшимися на ней и продолжил. – Этот этап мы как-то прожили и теперь надо жить дальше.
А кто это собственно сидит там, в углу? – указал Бригадир на немолодого бородатого очкарика. – Я его вроде бы не знаю. Что он здесь делает?
Я думаю, что это Автор. Это мы его не знаем, а уж он-то нас знает. Это с его подачи мы прожили предыдущий этап жизни, и теперь от него зависит, как нам быть дальше. Давайте дадим слово ему, а потом и сами поговорим и подумаем, – широким жестом Ученый пригласил Автора к разговору.
Автор задумчиво оглядел присутствующих, почесал бороду, достал сигарету, размял ее, но закуривать не торопился. Присутствующие ждали. Дед достал кисет и принялся набивать трубку, с любопытством поглядывая на Автора. Наконец Автор закурил, сделал глубокую затяжку и растерянно поглядел на Деда.
Неожиданно. Как то неожиданно для меня. Я сам все это затеял и вот теперь не знаю с чего начать. – Автор умолк в недоумении.
Давай начнем с вопроса. Попробуем понять, на какой вопрос мы хотим ответить, – попытался помочь Автору Дед.
Если я правильно понял, вопрос состоит в том, как всем вам жить дальше и чем я могу помочь? За этим стоит вопрос, как вы жили до сих пор, а за ним вопрос вопросов: – “Что такое жизнь Героя литературного произведения”? Когда я начинал писать, мне казалось, что Герои и их судьбы мое, и только мое дело. Но потом сюжет стал вести себя более самостоятельно, и я уже не всегда, начиная очередной сюжетный ход, знал к чему он приведет. Герои стали себя вести... Нельзя сказать, что я их не контролировал, конечно, я мог навязать им свою волю. Когда хотел. А когда я давал волю Вам, или хотя бы не стремился навязывать свою, сюжет не всегда приходил туда, куда я его вел.
О чем это он? Это же совсем не то, о чем мы говорили, – обратился Бригадир к Начальнику, но ему ответил Ученый.
Он о себе. И его надо принять и понять. Не стоит забывать, что все мы продукт его воображения. Но, судя по тому, что он говорит, не на все сто процентов. Есть часть или доля, которая от него не зависит. Эту часть он и считает жизнью литературного Героя и пытается ее выделить. Я правильно понял? – обратился Ученый к Автору.
Автор кивнул, соглашаясь, и продолжил:
Поскольку мы обнаружили некоторую независимость поведения Героев или проявление этой независимости, попробуем ее понять или хотя бы обсудить. И тогда, поняв эту независимость, можно сформулировать понятие жизни Героев литературного произведения, как независимость их поведения от Автора. Конечно, абсолютной независимости от Автора быть не может, он во многом определяет Бытие Героев, но если есть что-то от Автора независимое, то видимо это и есть жизнь. Если этой независимости нет, то вся ответственность за Бытие Героев ложится на плечи или Душу Автора, если есть, то вы и сами что-то можете, и сможете обойтись без меня. Не стану скрывать, что мне бы этого очень хотелось. Когда я начинал, то не ожидал такой ответственности и не могу сказать, что она мне в радость.
Ну, это же какие-то научно-методологические, философские рассуждения, интересные только Ученому, да может быть Деду. Мне чего-нибудь попроще, попонятней для женского ума, – с легким налетом кокетства возразила Жена.
Или женской логики, – пробурчал Дед и продолжил. – И почему, собственно, “да может быть Деду”? Деду совсем “не может быть” а очень даже интересно, – в голосе Деда чувствовалась обида. – Да и другим, если и не интересно, то весьма полезно. Ибо только решив для себя этот вопрос, Автор сможет найти ответ и на наши, и к тому же снять груз со своей Души.
Спасибо, – поблагодарил Деда Автор и, уже обращаясь к Жене, ответил: – И Ученый, и Дед во многом несут отпечаток моей личности, и, хочется верить, не самую худшую ее сторону, что интересно им, то интересно и мне, это разговор с самим собой, весьма, как мне кажется, приятным собеседником.
А Мы, отпечаток чего несут другие Герои? – заинтересовалась Жена.
Некоторые Герои могут нести то, что у автора отсутствует и недостаток чего в себе он ощущает, – начал рассуждать Автор, но Жена вновь его перебила.
А как с психологией того, что у Автора отсутствует, например, с женской?
С чужой психологией сложнее, приходится строить ее по собственному разумению, хотя есть и определенные плюсы, со стороны виднее, можно быть объективнее, ведь при описании себя неизбежно стремишься быть и выглядеть лучше. Чужая психология видимо получается объективнее, но суше, своя ярче, сочнее, но субъективнее. И вообще, если чужая душа – потемки в чистом поле, то своя – серия вспышек на пересеченной местности, – продолжал рассуждать Автор.
А женская психология? Например, моя? – голос Жены переполняло кокетство, глаза светились если не лаской, то приязнью.
С женской психологией большие проблемы. Я вынужден кроить ее по собственному разумению, которое, к сожалению, невелико, и результат, не стану скрывать, может не совпадать с действительностью.
Так мой портрет может не соответствовать реальности? – наседала Жена.
Пока мне не очень понятно, что в этой ситуации следует считать реальностью, и чему Вы хотели бы соответствовать. Кроме того, мы, кажется, уходим от темы, – в голосе Автора чувствовалось стремление продолжить тему жизни Героев, а в глазах читалось желание развить тему женской психологии. И это противоречие не осталось незамеченным для присутствующих.
Прежде всего, я хотела бы соответствовать самой себе и потом, конечно, Вашему представлению обо мне. Мне кажется, оно нуждается в коррекции. Как это можно сделать? Будет ли Вам интересно обсудить психологию Героя с ним самим? Заглянуть в его внутренний мир и понять, чем он отличается от Вашего представления, – обрушила Жена град реплик на Автора.
А так же выслушать мнение других Героев по этому вопросу, – проворчал Дед.
На реплику Деда Жена ничего не сказала, но в ее позе и глазах, устремленных навстречу Автору, читалось многое.
“Вопрос конечно интересный”, – неуверенно начал Автор известной цитатой, и вид его выдавал состояние человека, пытавшегося сесть на два стула сразу, к тому же стоящие в разных рядах, но Ученый перебил его.
Может быть, все-таки, мы вернемся к проблеме жизни Героев. В каком пространстве, в каком понятийном поле протекает эта жизнь, и что она там из себя представляет? И тогда, ответив на этот вопрос, можно понять ту реальность, о соответствии которой говорила Жена. И вернуться к женской психологии, но уже потом, в рабочем порядке, – резко и жестко Ученый попробовал переломить ситуацию.
Конечно, на правах бывшего мужа ..., – сердитым тоном начала было Жена, но ее остановили протестующие жесты Начальника и Деда.
Подожди, – укорил Жену Дед.
Уймись, – поддержал Деда Начальник.
Вот всегда вы так…, – надулась Жена.
Автор виновато опустил глаза, а подняв, обнаружил внимательно-вопросительные взоры присутствующих. Даже Жена молчала, ожидая развития событий.
По поводу реальности..., – медленно начал Автор, собираясь с мыслями. – Или понятийного поля. Нет сомнения, что Герои существуют в идеальном пространстве Автора, в его идеальной реальности. Можно сказать, что они существуют и в идеальной реальности читателей или слушателей (если такие есть).
Но это все в идеальной реальности. А что-нибудь более существенное, – потребовал Сам Самый.
А чем тебя не устраивает идеальная реальность? Ведь литературные Герои занимают весьма серьезное место в социальной реальности (которая тоже во многом идеальная), – вступил в дискуссию Дед. – Мнение, или точка зрения литературных Героев для общественной жизни весьма значима. На них очень часто ссылаются и даже используют для решения вопроса “С кого делать жизнь?”.
А некоторым даже ставят памятники, – добавил Бригадир.
Так что в социальной реальности вполне можно жить независимо от автора. Если, конечно, Герои удались и представляют интерес для общества, – подвел итоги Ученый.
Но это все равно идеальное, а хотелось бы что-нибудь материальное, – поддержала Самого Самого Жена.
Материальное... – задумчиво произнес Автор. – Можно попробовать. Для описания эффекта Жар-Птицы, Контакта и тому подобного вы, то есть я, использовали представление о психоэнергоинформационном поле. И, опираясь на это представление, мне, то есть вам, даже удалось создать Туман, то есть квазижизнь. Хотя создать удалось только квазижизнь и только в литературной реальности. Пришлось даже использовать “живой” камень, существование которого в материальной реальности неочевидно. Однако, можно предположить материальное существование психоэнергоинформационного поля. Конечно, это предположение весьма нетривиальное и, даже далеко не очевидное, но вполне возможное, и на правах Автора я вполне могу такое предположить.
Тем более, что известная нам физика такого предположения не запрещает, – поддержал Автора Ученый. – В принципе такое поле может быть, и его можно считать вполне материальным. И можно построить логическую схему, модель, в рамках которой попробовать опереть ту социальную реальность, в которой мы живем, на материальную реальность психоэнергоинформационного поля. – Ученый вопросительно посмотрел на Автора.
Ну, ты и завернул, – восхищенно изумился Дед. – Лихо, – и тоже уставился на Автора.
Ну, если все сошлось на мне..., – начал было Автор и замолчал, теребя бороду.
А кто у нас Автор? – риторически спросила Жена, обида которой отступила перед открывшейся возможностью независимой жизни, опирающейся на материальность.
Можно попробовать, – продолжил Автор, – считать социальную реальность продуктом психосоциальной деятельности людей, вполне материальных объектов. И рассматривать этот продукт как вполне материальную часть психоэнергоинформационного поля, тоже вполне материального. Кроме психосоциального продукта в это поле можно включить физические поля и взаимодействия различных материальных объектов, как на Земле, так и в Космосе.
И добавить не только известные физические поля, но и неизвестные, но тоже материальные. И предположить возможность двухстороннего взаимодействия этого поля и психики людей, тоже материальных объектов, – начал развивать мысль Автора Ученый.
И предположить существование точек устойчивости этого поля, соответствующих реальным людям, – подхватил эстафету Дед.
И через механизм воздействия психики читателей на это поле предположить возможность формирования устойчивых состояний, соответствующих литературным Героям, – Автор провел рукой по лбу, и добавил. – Кажется, срослось.
Очень похоже, – согласился Дед.
Вероятность или достоверность эффекта конечно невелика, но принципиальная возможность вроде показана, – подтвердил Ученый.
И что это конкретно дает конкретно нам? – Вступил в разговор Сам Самый. – Ведь мы же все равно продукт его сознания, – Сам Самый указал на Автора.
Прежде всего, дает надежду, – оживилась Жена.
Постараюсь быть честным, – устало заговорил Автор. – Надежды на нормальную, как у людей, жизнь в материальной реальности у Вас нет и быть не может. Да и в социальной, пожалуй, тоже не стоит надеяться на нормальную жизнь нормальных людей. Даже если и Сказка, и ее Герои будут приняты обществом, и займут в нем достойное место. Можно только надеяться, и то с большой натяжкой, на возможность такой жизни, которая отпущена судьбой и не очень очевидным аспектом физики. Хочу заметить, что даже такая физическая непротиворечивость вашей самостоятельной жизни будет для меня очень большой, и очень приятной неожиданностью, – Автор замолчал.
Но это жестоко, – возмутилась Жена.
И несправедливо, – поддержал Жену Бригадир.
Вы правы, – согласился с ними Ученый.
Но и он прав, – указал на Автора Дед. – А по поводу жестокости и несправедливости можно только заметить, что и у реальных людей реальная жизнь тоже очень часто жестока и несправедлива. И в этом смысле мы к ним близки.
Итак, что же получается в итоге? – спросил Начальник.
Для Нас в принципе возможна кое-какая жизнь, опирающаяся на весьма сомнительные и неочевидные физические реальности, – попытался подвести итоги Ученый. Но что самое главное, это самостоятельная жизнь, опирающаяся на материальные реалии. А дальше все зависит от Нас самих, – с неожиданным оптимизмом завершил Ученый.
А мне это совсем не очевидно. Ведь от него наша будущая жизнь зависит гораздо больше, чем от нас. Почему не попросить его о нашей будущей жизни, – заговорил об Авторе в третьем лице Бригадир.
Если он это сможет и захочет, то непременно сделает, – вновь выступил Дед в защиту Автора. – Нам надо быть благодарными и признательными ему уже за то, что он сделал, что он дал нам ту жизнь, которую смог, и которая получилась. И не нужно требовать от него большего. Что сможет, он сделает и без наших уговоров.
Несмотря на сказанное Дедом, взгляды присутствующих невольно остановились на Авторе, и он, преодолевая усталость, попробовал ответить.
Я пока не знаю. Чаще всего продолжение слабее начала, иногда не хуже и очень редко лучше. А если получится слабее, то не стоит и начинать. Так что пока никаких обещаний дать я не могу. Пока. А что будет потом я не знаю. Извините. Я понимаю, принимаю и несу ответственность за вас. Несу, но сделать могу только то, что я могу. И прав Дед, не стоит ждать от меня больше, чем я могу. Это уже проблема не физики, а психологии, индивидуальной и социальной, но это уже отдельный разговор, – невольно подставляясь, закончил Автор, и Жена не упустила шанса.
А, может быть, женской? Ведь мы же собирались обсудить женскую психологию, – и Жена неожиданно принялась укорять окружающих. – Ну что вы от него хотите? Вы что, не видите, как он устал. Ему надо отдохнуть. Я провожу его вниз, в каюту, – с этими словами Жена встала и направилась к Автору.
Если начало ее реплики Автор выслушал с одобрением, то конец заставил его привычно насторожиться, и Ученый это заметил.
На правах бывшего мужа не могу не заметить, что твоя попытка завязать роман представляется мне весьма сомнительной. Вы существа из разных реальностей, и только случайное, весьма неожиданное стечение обстоятельств, свело вас. Твоя затея кажется мне не очень конструктивной.
Но остановить Жену Ученому не удалось.
Ну и пусть сомнительной. Пусть из разных реальностей. Сама знаю, что неконструктивно, зато как пикантно, – Жена подошла к Автору, взяла его под руку и потянула к трапу в нижнюю каюту.
Тема, конечно, интересная, – начал Автор, виновато глядя на Ученого. Тот развел руками, опустил их и одобрительно кивнул головой. Автор с усилием поднялся, извиняющимся взглядом окинул присутствующих, и, увлекаемый Женой, проследовал к трапу.
Ученый и Дед проводили их взглядами и понимающе посмотрели друг на друга.
Как там у тебя внизу? Нормально? – спросил Дед Ученого.
Нормально, – ответил Ученый. – В крайнем случае, если что не так, то пусть он сам что-нибудь сфантазирует. На правах Автора.
Некоторое время на палубе Парусника царило молчание. Прервал его Начальник.
Будем надеяться, что у нее следующий этап уже определился.
По крайней мере, его начало, – уточнил Дед.
И не без участия Автора, правда, в несколько неожиданной для него форме, – добавил Ученый.
Хотелось бы верить, что и нам тоже повезет, – выразил надежду Бригадир.
Если иметь ввиду участие Автора в проблемах Жены, то, принимая во внимание половое отличие, и то, что мы и Автор находимся в разных реальностях, его активность в решении наших проблем выглядит весьма проблематичной и сомнительной, – охладил надежды Бригадира Ученый.
Все равно хочется верить, что он нам поможет, а уж как именно, жизнь покажет, – поддержал Бригадира Дед.
Лишь бы у него хватило сил на всех нас. Или хотя бы на кого-нибудь. Вы же видели, как он устал, пытаясь дать нам надежду на самостоятельную жизнь, – напомнил Ученый.
Или снять с себя ответственность за нашу судьбу, – в свою очередь напомнил Начальник.
Но он этого и не скрывал. Так что на его честность мы можем надеяться. Да и вообще, мужик крепкий, и сил у него должно хватить. По крайней мере, интеллектуальных, – вновь поддержал Автора Ученый.
Если Жена не замучает, – хмыкнул Бригадир.
Не хмыкай всуе, – одернул Дед Бригадира. – Это не наше дело. А я для себя решил: – “на Автора надейся, а сам не плошай”, – перефразировал Дед известную мудрость. – И вообще, давайте заканчивать, все, что могли мы уже выяснили, и дальше будем только гонять мысль по кругу. Остальное покажет жизнь.
Деда поддержал Сам Самый.
Давайте, действительно, заканчивать. Тема, конечно, интересная и очень важная для всех нас, но ведь есть и другие дела. Я, например, хотел бы сходить на кладбище.
К Бабке? – настороженно спросил Дед.
Да, – ответил Сам Самый. – Хочу начать свой новый этап с прикосновения к вечным ощущениям, лежащим в глубине памяти. Ты меня проводишь? – попросил Сам Самый Деда.
Дед напрягся, преодолел себя, и согласился.
Провожу, – и после паузы, – мне и самому будет полезно.
На этом обсуждение темы было закончено. И, видимо, закончена и Сказка, по крайней мере этот ее этап.