Надежда - специальное понятие психологии, обозначающее чувство, эмоциональное переживание, которое всегда сопровождает человеческое ожидание будущего, оценивающее вероятность положительного желательного итога действий и деятельности субъекта. Это чувство может перерасти в уверенность, что нечто желаемое (как искомый для человека феномен, событие, состояние) наступит рано или поздно. Н. – это основное настроение человека, взгляд которого устремлен не столько на фактическое данное в настоящее время (даже плохое для него), сколько на положительно оцениваемое будущее. Выступает в роли внутреннего психического регулятора деятельности человека. Роль Н. ак-туализируется в случае одной неудачи или их серии в ходе целереализации, стимулируя его повторные попытки достичь цели деятельности. На лат. яз. Н. – esperancia, по-франц. – la espoir и le esperance, по-англ. – hope, по-нем. - das Hoffnung.
В рамках блока теорий самоорганизущихся и самоуправляемых живых систем разного рода и уровня (т.н. бихевиоральных систем, от англ. behavior - поведение), феномен Н., может быть обобщен в форме категории «эсперанции». Бихевиоральные сети и системы здесь – это все объекты живой природы, вклю-чая человека, а также смешанные, гибридные системы и сети, вроде экологиче-ских, человекотехнических, аграрных и др. Тогда перед нами общенаучное по-нятие. Здесь сам термин эсперанция, так же как и Н., обозначает нацеленность всего класса таких систем на будущее, определенную рефлексивную инерционность в форме уверенности, как это имеет место и у человека и у высших жи-вотных, что в следующее мгновение их существование не будет последним, ко-нечным мигом бытия. Различение «эсперанции» как общенаучного понятия и Н. как понятия психологии, аксиологии, праксеологии и социологии было предло-жено Разумовским (см. О.С.Разумовский. Понятие и принцип надежды…). В рамках философии, эсперанция (как и Н.) – проявления общей самоактивности материи и духа, а также их рефлексии и взаимодействия. С точки зрения темпо-рологии, Н. – это субъективное, человеческое отражение прошлого, настоящего и будущего, направленное на реализацию его, человеческого, будущего.
Основания эсперанции находятся в самом бытии, существовании и спе-цифических свойствах самих рефлексивных систем, а также в условиях их су-ществования. Среди них - психологические и вообще рефлекторные механизмы предвидения и оценки результатов действия в бихевиоральных – функциональ-но ориентированных системах и сетях. У человека среди них знание объектив-ных причин и механизмов окружающих событий, собственных потенций и ре-сурсов, наличие рационального и эмоционального опыта - как пережитого про-шлого и настоящего при сходных обстоятельствах, а также сответствующих условий. В психологии они обозначаются термином «акцептор результатов действия», который в 1955 г. ввел П.К.Анохин. В информационном смысле этот акцептор суть «информационный эквивалент результата», извлекаемый из па-мяти в процессе принятия решений и «опережающего отражения действительности». В случае отрицательного результата такой субъект деятельности переходит к новому, другому целенаправленному поведению (см.: Анохин П.К. Философские аспекты…). У человека на этой основе развиваются исторически формы воображения и фантазии, в том числе обеспечивающие сохранение каких-либо Н. В итоге - жить – значит надеяться, хотя любое существование со-провождается одновременно опасениями и страхами разного рода, фобиями.
В русском языке синонимы понятия Н. – вера, ожидание, упование, чаяние. Непосредственным антиподом понятия Н. должно быть по смыслу понятие «безнадежности». Но, если учесть, что непосредственно к понятию Н. семантически примыкают понятия «веры», «убежденности», «мечты», то к ее, Н., антиподам будут относиться «безверие», «отчаяние» и т.п. Между тем, англий-ское “safe” - “надежный” еще означает также и “прочный”, “безопасный”, “невредимый”. Французское “espoir” (надежда) имеет антиподом “desespоir” – “по-теря надежды”, “отчаяние”. Аналогично ему по смыслу английское “despair”. В рамках понятийного гнезда Н. находятся “на-себя-надежда”, понятия “самонадеянности” и “самоуверенности”. Они все, как представляется, породили самантику такого важного для философии бытия понятия как “самость”. Ограничимся этими сведениями, обращая с их помощью внимание на наличие иногда скрытых и дополнительных смыслов тех или иных терминов.
Понятие Н. часто означает некритическую оценку человеком как воз-можности, так и действительности, желаемого, будущего вообще. Иногда такая оценка опирается главным образом на безоговорочную веру, которая стоит на пути не только мышления, соответствующего реальному положению вещей, но и его, человека, деятельности. Фактически, Н. является основой всех человеческих утопий. Если Н. в ментальности человека опирается на непознанное, непо-знаваемое и абсолютное, то она становится незыблемой основой упований. Они отражаются, например, в религиозной вере, как вере в провидение, судьбу (кис-мет), в фатализме, вере в благость и волю Бога и т.п. Согласно французскому философу-экзистенциалисту Г.Марселю, Н. есть акт духовного переживания человека, которое позволяет познавать глубину его собственной души (см.: Марсель Г. Гомо виатор). Как уже сказано, феномен Н. тесно связан с опасениями всякого рода, переживанием страха, алармизмом вообще (от фр. аlarme - тревога, тревожное состояние и мироощущение человека). Но они вместе всегда связаны в чувствах и ментальности с существованием и ожидаемым буду-щим.
Проблемы мечтаний и Н. человеческих, его страхов и отчаяния, связан-ных с ними душевных переживаний и поисков, всегда воспринимались в общественном сознании, в искусстве и литературе как-то сентиментально и с состра-данием, часто романтически, иногда, даже, героически. Но гораздо меньше и реже к ним подходили аналитически, рационально, по-философски, или же в аспектах реалистических, конкретных. Ими больше занимались поэты и писатели, часто живописцы и скульпторы, но гораздо реже философы. Среди последних ими интересовались прежде всего те, кто занимался этикой и аксиологией. Значительно меньше их изучали психологи и социологи. Оценивая наличие литературы о Н., к сожалению, солидные монографии и статьи отечественных философов, посвященные вопросам смысла и сущности Н., а также принципа Н., найти трудно.
Фундаментальный философский анализ понятия и принципа Н. был предпринят впервые в работе немецкого философа Эрнста Блоха (1885 – 1977) «Принцип надежды» (см. Э.Блох. Принцип надежды). Заметим, что в мировой философской литературе, как известно, постановку основных проблем философии и науки традиционно приписывают Аристотелю. В действительности же, если вы прочтете всю «Никомахову этику» и «Большую этику» Аристотеля, где можно ожидать встречу с разбором сути феномена Н., то с удивлением обнаружите, что там об этом почти ничего не говорится. Н. там упоминается в связи с психологическим анализом природы мужества и трусости. Фактически, исследуя свойства и состояния души, где Н. не рассматривается вовсе, Аристотель как бы растворяет этот предмет в феномене и понятии «желания» (см. Аристотель. Большая этика, с. 205-374).
Указывая, что феномен Н. чисто антропный, современные философы подчеркивают подчиненность своего представления о нем Аристотелевой доктрине значения: «некто никогда не будет надеяться на что-то ни слишком много, ни слишком мало». Это своего рода мерология Н., сориентированная в основном на Аристотетелеву же трактовку среднего и срединности. Но здесь не ясно, что же определяет и конституирует все это «много» и «мало» у обычного человека. Поэтому, скептики выставляют тезис, что Н. как феномен не содержит ничего рационального: она иррациональна и, даже, мистична по природе.
В ответ выдвигается, к примеру, аргумент, что Н. сама является ценностной по содержанию, а также ценностью для субъекта как некое инструментальное начало для освоения будущего; и в этом смысле она рациональна (см. Л.Бовенс). Что же касается онтологии в философии Блоха, то у него принцип Н. прямо связывается с телеологическим движением мира во времени и в его истории к конечному состоянию, а, именно, к совершенству. Здесь, в этом пункте развития, совпадают навсегда «сущность» и «основание» мира. При этом, Блох источником движения всего сущего считал «недостаток» в чем-то, который и порождает Н. Эта последняя у него онтологизируется и превращается, – по оценке автора, - в «основное определение объективной действительности вообще» (см. Э.Блох, т. 1, с.17). В англоязычной литературе можно указать работы Л.Бовенса, Кл.Квинна и др. Они носят этико-психологический и прагматистский характер, хотя и не чужды большой метафизики.
Если обратиться к основным представлениям о феномене Н. в современной психологии, связанными с глубинной сущностью психики человека, то мы увидим, что, согласно данным современной онтопсихологии, у человека действуют два глубинных феномена: 1) идентичности и, 2) функционального утилитаризма. Первый из них означает «само-чувствие», иначе, - самоощущение своей тождественности самому себе в каждый последовательный момент времени. Все это отображается в силу рефлективности человека в его самосознании как мысль о том, что он все время есть «сам», а не иное (кроме случаев патологического раздвоения личности). Второй – это функциональная способность человека овладеть чем-то ради удовлетворения своих потребностей в чем-то, по-сути, - ради утилитарной полезности для него самого или другого (альтруизм). Это последнее толкование можно понимать в широком смысле слова.
Согласно исследованиям современного итальянского психотерапевта и клинициста А.Менегетти, «бессознательное человека содержит не только скоп-ления перверсий, хаоса, ошибок и инстинктов» (как думал З.Фрейд), но «оно несет в себе некий принцип самоорганизации индивида, энергетический психо-соматический квант жизни, средоточие разума, точных решений и оперативного реагирования» (см. Менегетти А.). Этот принцип получил название «Ин – се» (от лат. in – в, esse – быть), то есть он обозначает присутствие в человеке ощущения бытия его самого в данный момент времени. Этот принцип определяет многое, в том числе оптимальную этику действия, он создает критерии функциональности, жизнеспособности, самоидентичности, эффективности действий человека, и др. Без этих критериев любые наши действия дальше обречены на провал, неуспех, за которыми следует синдром безнадежности, - если затем стереотипность и инерционность всего поведения человека не «вынесут» все его самоощущение к новому положению вещей, к новому состоянию глубинного в психике, а, значит, к возможности зародиться новым Н.
Вместе с тем, трудно допустить, что Н. из всех бихевиоральных систем присуща только человеку. Но у кого же еще и как она существует? Потребность существования, например, а также рефлексивность, «самоощущение» собственной идентичности, некоей устойчивости, надежности и прочности своей жизни, нацеленность на будущее, а также отрицательная реакция на неуспех собственных действий и взаимодействий с окружением, предпринятых ради существования, - присущи скорее всего всем бихевиоральным системам: от простейших живых структур и организмов до человека, а также их сообществам. Перечисленные характеристики данных систем – это их сквозные типичные фреймы и инварианты.
Другое дело, что, к примеру, взаимодействия живой молекулы и взаи-модействия вышележащих органических структур со средой обеспечиваются не только естественными законами физики, химии, биологии и социологии авто-матически. В действие где-то на уровне одноклеточных включаются организ-менность и системные законы. Перечисленными нами характеристиками – фреймами - описываются общая первооснова самоощущения собственного бы-тия всех таких систем, их «Ин – се». Аналогично этому, у бихевиоральных сис-тем, одинаковых по происхождению, характеру, свойствам и другим сущност-ным признакам, всеобщим будет рефлексия сродства с такими же системами, если налицо хотя бы простое их скопление (реализуемое, например, на базе раз-личения «свой – чужой»). Более того, по данным биологии, им всем присуща устремленность во внешнее (агрессия), в среду, - как источник ресурсов. Между прочим, еще Аристотель писал: «Стремление присуще и другим живым сущест-вам…» (см. Аристотель. Большая этика, с.313). Вместе с тем, Н. – это всегда устремление и стремление к чему-то как ценности, как к полезному, к цели. Такое ощущение как раз и возникает как рефлексия полноты / неполноты, дос-таточности / избыточности / недостаточности чего-то, а также гармоничности или дисгармонии существования. Вероятно, это свойство всех таких систем. Реализуется же оно на базе реакций на полноту собственных потенций и сил.
В конечном счете, Н. порождает не только недостаток чего-то, как думал Блох, но также излишек, чрезмерность и т.п.: худой желает растолстеть, тол-стый надеется похудеть, голодный – насытится, а пресыщенный избавиться от тяжести чего-либо. Хотя, конечно, похудеть – значит приобрести стройность, избавиться от пресыщенности – почувствовать внутреннее равновесие, норму и т.п.; здесь все это вполне диалектично, двойственно.
В целом, можно резюмировать, во-первых, наличие некоего системного по природе и сути качества всякой бихевиоральной системы – совокупной «се-бя–рефлексии» или фрейма «Ин – се», как порождающего у нее уверенность в том, что она сама не только есть, существует, но также и то, что за данным моментом времени t' она будет жить и в момент t? (нацеленность на будущее). По сути, - здесь перед нами некий минимальный принцип надежды. Во-вторых, появление этого качества обусловлено группой специфических свойств (других фреймов) – сквозных для всех бисистем. В-третьих, этот совокупный фрейм как продукт интегрального взаимодействия предыдущих, более элементарных и простых, - суть новое качество и некая единая сущность всех бихевиоральных систем также. Это свойство и можно обозначить термином “эсперанция” .
В ходе эволюции живого эсперанция бихевиоральных систем оформляется в четыре относительно самостоятельных, но сосуществующих видах: а) простейшей эсперанции - как элемента раздражимости у прокариотов (в биологических системах - от живых молекул до бактерий и архибактерий - организмов без нервных клеток); б) рефлективной – элемента реакций на ощущения (у эукариотов – биосистем с диффузными нервными сетями); в) высшей биологической ( у эукариотов, обладающих нервными системами, включая человека); г) социальной – человеческой. У человека – это Н. Разумеется, здесь описывается всего лишь простая классификация эсперанции, но ее можно уточнить и дифференцировать дальше. Человеческое общество, как оно сейчас есть, по его отношению к собственному будущему согласно такой схемы можно отнести ко вто-рой группе. По-сути дела, в целом, здесь перед нами простейшая онтология Н., опирающаяся на данные естествознания. Укажем свойства эсперанции:
1. Независимо от происхождения, эсперанция всегда заключена в самой бихевиоральной системе, она ее принадлежность, а, значит, зависит от специ-фической природы данной системы, включая ее субъективность, от ее потребностей, целей и др. У простейших эсперанция нивелирована до уровня родового признака, но она зависит от условий. У человека Н. зависит от максимально большого числа факторов разного рода: от пола и возраста до религии и философии, а также от условий и опыта жизни.
2. Эсперанция изменчива, подвижна и лабильна. Простая эсперанция ал-горитмична и изменяется эволюционно в ходе естественного отбора и мутаций. У человека Н. наиболее многообразна и подвижна, так как она им самим же подвергается анализу и оценке на соответствие каким-то ценностям, идеалам, нормам, эталонам. Она взвешивается на выполнимость при данных и / или будущих условиях. Все это очень сходно, до тождества, с выбором целей и принятием решений. Напомним, что говорил об этом Аристотель: “Предмет решения и предмет выбора уже заранее строго определен, ибо сознательно -выбирают то, что одобрено по принятии решения…”(см. Аристотель. Никомахова этика, с.103).
3. У человека Н.– это как бы предрешение, некая наметка, эскиз, гипотеза насчет будущего. Не случайна пословица “Надежды юношей питают”. Молодо-сти максимально свойствена нацеленность на будущее. Н., будучи в сознании и чувствах человека абсолютизирована, переходит в фатализм. Но пословица гла-сит: “На Бога надейся, а сам не плошай!” Сам фрейм эсперанции наиболее дол-говечен и усточив: “Надежда умирает последней”. В целом, любая эсперанция всегда направлена на будущее.
4. Но то же самое присуще и алармизму как ощущению страха, именно “алармизму относительно завтра”. В том и другом случае, на основе “Ин – се”, бихевиоральная система совершает погружение в пространство возможных объектов интереса, состояний и действий (их можно рассматривать отдельно). При этом вырисовывается важное отличие этих видов рефлексии друг от друга: бихевиоральная система, поскольку она существует, в принципе, сориентирована как для себя, так и для других (в случае коллективности действий и др.), - на положительный исход всех возможных событий. Она приципиально оптимистична. В этом, кстати, и состоит смысл минимального принципа Н. Эсперанция всегда предметна и направленна. Предметность ее может быть противоречащей или непротиворечащей природе бихевиоральной системы. В первом случае перед нами, скорее, ошибка или иллюзорная эсперанция (Н.). Она может быть по происхождению случайной или спонтанной, но она может быть и запрограммированной, генетически обусловленной – как это происходит при поиске пищи, брачного партнера и т.д. Эсперанция (Н.) может быть адекватной или неадекватной алгоритмам, программам, целям, ценностям, нормам, идеалам, самой природе объекта (предмета) эсперанции.
Укажем факторы ее предметности: 1) внутренняя природа бихевиоральной системы; 2) объективные условия ее существования; 3) внутреннее состояние системы в данный момент времени; 4) характер предшествующего ее состояния; 6) специфика и свойства внутренних алгоритмов и программ, пола, возраста, а у человека еще также своих или усвоенных им установок, убеждений, ценностей, идеалов, планов, общей культуры, профессии, национальности и др.; 7) способность или неспособность системы к выбору лучшего, оптимального (Аристотель писал:”Исходя из самих обстоятельств, выбирают то, что кажется лучшим, и ради лучшего”, см. Большая этика, с. 315); 8) способность к сравнению и оценке. Неадекватность оценок ведет к ошибкам и опасностям, к риску провала Н. (эсперанции). И т.д. Благодаря всему этому, любая бихевиоральная система обладает неким набором эсперанций (у человека – Н.). При этом сама эсперанция становится условием и причиной пробуждения, становления, формирования и действия интересов, ценностей, целей и действий для их реализации по схеме:
Эсперанция (надежда) -> интерес -> [ценности] -> цели -> акт (действие)
Все этапы реализации этой схемы у высших организмов (но не у “живых автоматов” типа насекомых) сопровождаются колебаниями, сомнениями, страхами в силу их сильной саморефлексивности и способности к выбору. В этой связи находится (повидимому, на основе памяти и на определенной стадии эволюции и приспособления к условиям среды) появление сначала безусловных, а затем и условных рефлексов. Вопросы эти уже давно исследуются в общей биологии, физиологии высшей нервной деятельности, этологии и психологии. Представляется, что феномен эсперанции как иварианта, фрейма всех бихевио-ральных систем все еще не нашел своего достойного места в описании механизмов жизнедеятельности всех этих систем.
Все многообразие эсперанции и Н. (у человека) можно четко подразделить на реализованные и нереализованные. Лишь эволюционно закрепленный и / или благоприобретенный опыт избавляют в какой-то мере бихевиоральные системы от опасности и риска гибели эсперанций (Н.) на каждом шагу жизни. В этой связи находится бытующее в человеческой культуре предостережение насчет беспочвенных Н. Вместе с тем, у животных и человека факторами успешной реализации Н. всегда были смелость, отвага, рискованность, решительность, мужество. Аристотель, разбирая смысл трусости и мужества, говорит: «…Страдая, трус легко теряет Н: ведь ему все страшно. А мужественный ведет себя противоположным образом, ибо человеку, надеящемуся на себя, свойственна отвага». Продолжая разговор о них, он отмечает: «… У одного избыток, у другого недостаток, а третий обладает серединой [между крайностями] и [ведет себя] как следует.”(см. Аристотель. Никомахова этика, с. 111).
Какова же ценность Н. (у человека)? Американский философ Бовенс, оспаривая утверждения скептиков об иррациональности Н., усматривает рацио-нальность ее (в смысле полезности) в инструментальной ценности Н. Он считает, что это самый сильный аргумент против скептиков. При этом он находит всего три довода. В данной интерпретации суть их следующая:
1. Н. раскрывается, открывается человеку.
2. Субъективно, Н. противодействует риску антипатии, отвращения. Например, мы надеемся, что кто-то или что-то не так уже отталкивающи и т.п.
3. Н. создает новые надежды.
Если мы продолжим список Бовенса сами, то найдем также следующее:
4. Н. создает всегда ожидания с возможным положительным исходом, внушая человеку оптимизм.
5. Она придает уверенность человеку в его осознании устойчивости, прочности и надежности собственного настоящего бытия, его настоящей жизни.
6. Она всегда обращена к идеалу и мечте, к лучшему и наилучшему для человека сейчас и в будущем. Всем известен смысл знаменитых слов Мартина Лютера Кинга: “Я имею мечту”.
7. Обращенность Н. в будущее заставляет человека мыслить хотя бы минимально рационально, последовательно, исходить из смены состояний, при-чинности и т.п. Наличие Н. – условие появления рациональности как необ-ходимого свойства человека!
8. Н. – всегда враг и антипод пессимизма и алармизма в уме и чувствах человека, иными словами, она укрепляет у него “самоуверенность” и чувство самоценности (см. об этом: К.Квинн, с. 63).
9. Н., если шире, - эсперанция – это первое, с чего начинается самоопределение, автономия и суверенность бихевиоральных систем, включая человека.
10.Н.– это исходное начало для предвидения будущего. При этом, «Жизнь – это утраченные Н.», утраченные возможности, но она всегда содержит хоть «искорку Н.», а, значит, обретения и новых Н., как бы поднимая и возвышая человека над повседневностью.
11.Н. никогда не выстраивается как требование: «Все и одномоментно!», так как по природе она суть мера существования между наименьшей для этого возможностью, невозможностью и не слишком большим, но достижимым (так по Аристотелю).
12.Н., по-сути, - локомотивы для жизнеутверждения человека, для его перспективной жизнедеятельности, лекарства для снятия неуверенности, сомнений, колебаний, различных страхов и фобий, паники и отчаяния. Разве все это не рационально? Список, повидимому, можно продолжить.
Каково же поле ценностей, которые возникают у человека в связи с его многообразными Н. и деятельностью? К нему примыкают вопросы их ранжиро-ванности по значению, по очередности в человеческом “расписании” действий, их последовательности и т.п. Проработка этих вопросов нуждается в конкрет-ном социологическом анализе и применении статистических методов для обра-ботки массива полученных данных. Актуальность такого исследования несо-мненна для социальной психологии и она востребована в сферах социальной деятельности разного рода, принятия решений, планирования действий, прогно-зирования, а также социального управления.
Интересны и полезны сопоставления феномена Н. в человеческом созна-нии и мироощущении, чувствовании в аспектах, связанных с актуальными не только социальными, но также и историко – культурными проблемами, этно – культурными, культурологическими в целом, просто в связи с прагматически-ми, социально – экономическими, политическими и т.п.
Анохин П.К. Философские аспекты теории функциональной системы. Избранные труды. М., 1978; Аристотель. Никомахова этика // Аристотель. Сочинения в четырех томах, т. 4. – М., 1986. – С. 111; Он же. Большая этика… Там же. – С. 295 – 374, 313, 315; Менегетти А. Учебник по онтопсихологии. – М., 1997; Надежда. Философский словарь, изд. 22, новое / пер. с немец. – М.: “Республика”, 2003. -С. 288 [Hoffnung. Philosophisches Worterbuch.- 22 Auf.- Stuttgart, 1991.]); Надежда // Краткий психологический словарь. М., 1985. – С.197; Разумовский О.С. Социальный алармизм // Полигнозис, 1999, №2. – С. 38-48; Он же. Понятие и принцип надежды в контексте проблем бихевиористики и оптимологии // Гуманитарные науки в Сибири, 2001, №1. – С.1-19; Словарь синонимов. – Л., 1975; Bloch E. Das Prinzip Hoffnung, Bd. 1 – 3. - B., 1954 – 59; Bovens L. The Value of Hope // Philosophy and Phenomenological Research, 1999, v. LIX, N 7/ - PP. 670 – 73; Edmaier A. Horizonte der Hoffnung, 1968; Pieper J. Uber die H., 1935; Marcel G. Homo viator.-Paris, 1945; PieperJ. Hoffnung und Geschichte, 1967; Quinn Cf. M. S. Hoping // Southwestern Journal of Philosophy, 1975, v. 7. – PP. 60 – 68.
О.С.Разумовский