Освещение проблемы времени во многом зависит от того, каким образом сам мыслитель осуществляет свою жизнедеятельность в широком смысле этого слова. Здесь возможны, по крайней мере, два взаимно противоположных варианта: или полная погруженность в происходящее, или некоторая отстраненность, отдаленность, некоторое дистантное отношение.
Именно в таком плане обычно сравниваются и в какой-то степени противопоставляются позиции К. Ясперса и М. Хайдеггера. Речь идет об отношении к фашизму. Карл Ясперс (1883 – 1969) относился к фашизму крайне враждебно. Об этом он подробно писал в своей автобиографии. Он дал глубокий анализ сути фашизма, всесторонне обосновал его "неприятие".
К. Ясперс и М. Хайдеггер оказались не только в идейном противостоянии фашизму, но им пришлось в реальной жизни “решать судьбы друг друга”. М. Хайдеггер в период своего непродолжительного сотрудничества с национал-социалистами не препятствовал отстранению К. Ясперса от преподавания. Но когда К. Ясперс входил в послевоенную комиссию по оценке лояльности, он не ходатайствовал за М. Хайдеггера, который наряду с другими философами, работавшими во время нацизма в Германии, был лишен права преподавания.
В этой связи приведем суждения одного из биографов М. Хайдеггера, который более подробно раскрывает позицию К. Ясперса в связи с сотрудничеством М. Хайдеггера с национал-социалистами. К. Ясперс дает М. Хайдеггеру следующую характеристику: "Хайдеггер обладает значительный потенциалом не только в плане философского содержания его мировоззрения, но и в плане владения спекулятивным инструментарием. Он обладает некоторым философским чувствилищем, восприятия коего интересны, хотя, по моему мнению, он необычайно некритичен и стоит вдалеке от подлинной науки. По временам в его работах объединяются серьезность нигилизма с мистатогией мага.
В потоке своей речи ему удается неким сокровенным и особым образом затронуть сам нерв философствования. И в этом, как мне видится, среди современных философов Германии он, видимо, единственный…" [1, с. 224]. Духовная неординарность, высший уровень мышления М. Хайдеггера, считает К. Ясперс, является достаточным основанием для того, чтобы ему были предоставлены условия для возможно более плодотворной работы, однако не на поприще преподавания, ибо именно сегодня к делу воспитания молодых надо подходить с особой ответственностью. Стиль же преподавания М. Хайдеггера К. Ясперс характеризует как несвободный, диктаторский, некоммуникативный и убежден, что сегодня эти качества малоподходящи в свете демократических задач немецкого университета.
К. Ясперс считает, что М. Хайдеггер по своей натуре неполитичен, и, несмотря на близость его языка, а в известных случаях и поведения нацистскому образцу, его национал-социализм имеет мало общего с действительным национал-социализмом.
М. Хайдеггер в своих поздних высказываниях сдержанно оценивал прошлое. Он писал, что когда философию "вовлекают", то она (философия) может отклониться. Он имел в виду идеологизацию философской мысли и задавал вопрос о том: остается ли философией ангажированная философия?
Вместе с тем важно отметить, что в творчестве К. Ясперса и М. Хайдеггера были и совпадающие стремления. Оба мыслителя искали ответ на вопрос как, каким образом предотвратить опасность "механизации" и "омассовления", поскольку именно эти процессы были тревожными симптомами превращения планеты в машину бездуховного производства. Они анализировали метафизические корни этих процессов и видели их в изменении отношений к бытию и времени.
К. Ясперс высоко оценивал суждение Гегеля о том, что ФИЛОСОФИЯ – ЭТО ВРЕМЯ, СХВАЧЕННОЕ МЫСЛЬЮ, как сохранение прошлого и обнаружение бытия.
К. Ясперс показывает, что время может выполнять различные функции, в частности, может выполнять функцию растворения и опустошения бытия. В таких практиках как экономика, техника, революция, К. Ясперс видел уничтожение бытия. Именно поэтому у К. Ясперса время выступает в качестве определенного символа. Это символ торопливости, поспешности, озабоченности сиюминутным и непосредственно полезным. Повседневное, на "злобу дня" отношение ко времени предполагает планирование с точки зрения эффективности.
Время у К. Ясперса соотносится с модусом современности, а не с подлинным бытием.
(В этой связи отметим, что мысль о разделенности периодов, т. е. интервалов времени на "подлинные" и "неподлинные" уходит своими корнями в далекое прошлое. В своих мифах некоторые народы четко определяли что "пора зрелости является полноценным временем. Время до и после зрелости – жалкое существование" [2, с. 93]. Здесь речь идет о возрасте отдельной личности, но мы фиксируем само положение о ценностном, аксиологическом подходе к проблеме времени.)
Позиции К. Ясперса и М. Хайдеггера, их несколько различное акцентирование основополагающих суждений по самой проблеме времени, во многом определяются тем, какие исходные принципы из сферы онтологии и гносеологии они выделяют.
У М. Хайдеггера вырисовывается примерно следующая схема. В работе "Вещи и мысль" он пишет, что "материальная вещность затворена в тайне". Тайна проявляет себя, если обратиться к поверхности, другими словами, тайна обнаруживает себя в пространстве. Но у М. Хайдеггера имеются суждения и о том, что временные отношения являются "допространственными". Отсюда следует вывод, что временные отношения, по крайней мере, в сфере гносеологии, можно рассматривать как изначальные.
В этой связи вопрос можно поставить следующим образом: как могут быть оценены суждения М. Хайдеггера об "изначальности" или "допространственности" временных отношений, а также суждения К. Ясперса с точки зрения тех принципиально новых открытий, которые сделаны наукой в более поздний период?
Среди аргументов М. Хайдеггера есть и такой, в котором подчеркивается особая "слитность”, "сращенность" человека с пространством. Но из этого никак не вытекает более общее суждение, например, суждение о том, что все объекты мира в такой же степени должны быть "сращены" с пространством, как и человек. В качестве примера рассмотрим характеристику такого объекта, как вакуум. Современной наукой доказано, что для описания закономерностей функционирования вакуума не могут быть использованы представления ни о пространстве, ни о времени, ни о части и целом, ни о причинности и т. д.
Все рассуждения М. Хайдеггера относятся к характеристике мира равновесных систем. Конечно, сам М. Хайдеггер не мог использовать подобного рода идеи и соответствующую терминологию. Известно, что только в 70 – 80-е годы XX века наметился переход от исследования равновесных систем к анализу неравновесных систем и необратимых состояний. Были исследованы, в частности, черты потенциального существования, представляющего собой форму целостности, в которой отсутствуют выделенные объекты и взаимодействия между ними, а также их пространственно-временные характеристики.
Именно в новой парадигме системного мышления четко рассматривается вопрос о том, что для появления пространственных и временных отношений должны прежде сформироваться определенные условия. Появление пространственных, временных, причинных и некоторых других связей становится возможным в результате нарушения исходной симметрии и "обмена устойчивостью" в потенциальной структуре. Показано при этом, что сама разделенность на объективное бытие и сознание является результатом этого же процесса и не может считаться исходным первичным фактом [3, с. 2].
Конечно, постановка вопроса о том, что категории пространства и времени не являются всеобщими и универсальными, что они могут быть использованы только там, где происходят определенные процессы, где реализуются определенные зависимости (имеется в виду наличие равновесных состояний), – требует целого ряда серьезных дополнительных исследований и глубоких размышлений.
М. Хайдеггер творил в определенных исторических условиях, до появления потрясающих открытий "нелинейного мира". Вопрос о том, могут ли его суждения хоть в какой-то степени быть соотнесены с этими новыми открытиями, ещё ждёт своего решения.
Продолжим рассмотрение суждений К. Ясперса о феномене времени. Многие из них, на наш взгляд, "слабо" поддаются переосмыслению и переоценке в связи с новыми открытиями в сфере науки. К их числу относятся наиболее общие фундаментальные суждения о взаимоотношениях человека и мира. Если М. Хайдеггер считал, что мир нужно "захватить", то К. Ясперс писал, что не мы охватываем бытие, а оно "охватывает" нас.
Взгляды К. Ясперса направлены против абстрактных конструкций всемирной истории, выдвигавшихся классиками немецкой философии. Эти теории оцениваются им как несостоятельние прогрессистские теории, основным недостатком которых явилось полное пренебрежение бытием человека. Именно этим теориям К. Ясперс противопоставляет учение об экзистенциальном существовании человека. Понятие экзистенции он считает не поддающимся определению. Одна экзистенция, при этом, может общаться с другой экзистенцией. Экзистенция существует не как субъективная иллюзия, а как реальность особого рода. Если экзистенция – это бытие, то разум вносит в неё начало понимания, освещения изначально темного бытия. Одна из особенностей разума заключается в том, что он побуждает к созданию целостности, побуждает двигаться вперед, никогда, однако, целостности не достигая. К. Ясперс отмечает, что нельзя смешивать, спутывать в эмпирическом смысле объективно-предметное в человеке с ним самим как экзистенцией, открывающейся в ходе коммуникации [см.: 4].
Человек есть существо, которое осуждено пребывать в истории и не в состоянии прожить вне общества. К. Ясперс настаивает на историческом характере припоминания, требует от современников, чтобы они дали себе отчет в трагических коллизиях прошлого, истории. При этом он соотносит между собой содержание философии и смысл вступления в мир. Он пишет, что смысл вступления человека в мир становится содержанием философии. Философия не является волшебным средством, она – сознание в осуществлении. Философия – это мышление, посредством которого я деятельно в качестве самого себя.
С точки зрения К. Ясперса, философия присутствует в науках и играет роль их "внутреннего связующего смысла". Особое внимание этому "внутреннему связующему смыслу" он придает в работах, посвященных анализу сути исторической науки.
На целый ряд вопросов, непосредственно относящихся к проблеме времени, К. Ясперс дает ответы в работе "Смысл и назначение истории". "В начале истории, – пишет Ясперс, – обнаруживается некий как бы накопленный в доисторическую эпоху капитал человеческого бытия, являющий собой не наследуемую биологически, а историческую субстанцию, которая может быть увеличена или растрачена. Это нечто действительно существующее до всякого мышления, что не может быть сделано или преднамеренно создано.
Значение этой субстанции раскрывается посредством совершающегося в истории духовного процесса. В ходе этого процесса она претерпевает изменения. Быть может, в истории возникнут новые истоки, которые в качестве реальностей – величайший пример такого рода являет собой осевое время – в свою очередь станут предпосылками других образований. Однако этот процесс обхватывает не всё человечество в целом – он идет на высотах сознания отдельных людей, достигает расцвета, забывается, остается непонятым и исчезает" [там же, с. 245].
Прежде чем переходить к анализу тех функций, которые выполняет так называемое "осевое время" остановимся на рассмотрении содержания понятия "субстанции", которую К. Ясперс называет с одной стороны "доисторической", а с другой – "не наследуемой биологически". Эта субстанция существует до всякого мышления, она не может быть преднамеренно создана. Подчеркнем, что она не является ни чисто биологической, ни чисто социальной, если учесть, что социальные процессы так или иначе связаны с духовнай жизнью человека, а данная субстанция существует "до всякого мышления".
У нас нет возможности подробно останавливаться на характеристике этой субстанции. Но очевидно, что она связана с бессознательным, с интуицией, с иррациональным. По сути, К. Ясперс использует представление о наличии трех звеньев: чисто биологическая природа человека; затем – нечто отличное от биологического, но еще не духовное, не социальное; и, наконец, – подлинная социальность, духовность и историчность.
Известно, что в ряде случаев проводят сравнение между развитием человечества и развитием отдельного индивида. Новорожденный, ребенок и взрослый как социальная личность. Ребенок – это уже не чистая "биология" и, вместе с тем, – это ещё не социальность. В этой связи важно отметить, что у человека очень длительный период детства. Приобретение жизненно необходимых навыков требует длительного и сложного периода научения.
Лейбниц в своих работах писал, что в животном мире одно "поколение" не отличается от другого, последующего. Дли характеристики воспроизводства особей даже нельзя использовать понятие "поколение", так как это понятие, прежде всего, предполагает отличие одного поколения от другого. Что касается людей, то здесь всегда есть такие отличия. Лейбниц пишет, что новое поколение всегда "хитрее" предыдущего. Может быть, слово "хитрее" здесь следовало бы заменить термином "информативнее". Но главное – выяснить причину этого отличия, его корни, истоки, почему новое поколение нечто приемлет у предыдущего, а нечто отвергает и заменяет новым.
Некоторые данные мы получаем в области инноватики. Специалисты по инноватике утверждают, что если поставить вопрос: "Может ли человечество достигнуть такого состояния, когда будут созданы абсолютно все вещи для удовлетворения абсолютно всех желаний человека и исчезнет при этом необходимость создавать хотя бы какую-то новую вещь, т. е. когда инноватика себя исчерпает?", то можно дать следующий ответ: "Такая ситуация никогда не может быть достигнута". У человека всегда возникают новые потребности. Источник этих новых желаний, потребностей – мир нашего бессознательного. Причём эти новые желания НЕПРЕДСКАЗУЕМЫ.
Роль бессознательного велика в творческом процессе (сама инноватика – это тоже своего рода наука о творчестве). Очевидно, та таинственная субстанция, которая уже не есть что-то чисто биологическое, но ещё и не есть социальное, так или иначе связана с бессознательным.
После того, когда мы пусть ориентировочно, приближенно, но все же охарактеризовали содержание этой третьей субстанции, перейдем к рассмотрению сути понятия "осевое время". В этом понятии прежде всего следует отметить наличие двух принципиальных свойств. С одной стороны, предполагается наличие такого свойства, как "длительность", или протяженность. Вопрос о том, из непрерывных или прерывных отрезков или мгновений состоит время, пока оставим в стороне. Время длится, оно протяженно. Понятие длительности тщательно проанализировал в своих работах А. Бергсон. Но осевое время предполагает наличие определенной направленности у времени. Время – это не просто протяженность, это протяженность в определенном направлении. "Великая загадка" – так формулируют в ряде работ сам факт течения времени от прошлого к настоящему и от него к будущему.
К. Ясперс в указанной выше работе раскрывает природу, механизм и причины наличия у времени этих свойств. Человечество как биологический феномен непрерывно воспроизводит само себя. Данное обстоятельство обуславливает длительность. Это как бы один уровень в течении времени, уровень более низкий и вместе с тем более фундаментальный. Но человечество – это смена поколений, а новое поколение вносит новый вклад, так возникают необратимость, направленность. На биологическом уровне поколения повторяют свои биологические данные (биологическая наследственность). А на уровне социальном новое поколение может нечто наследовать, а нечто утратить.
Иногда рассмотрение осевого времени дополняется рассмотрением понятия "ресурсное время". В связи с этом возникает вопрос: где источник этого неиссякаемого ресурса, может ли время "кончиться"?
К. Ясперс считает, что философия не может быть чисто предметным и, стало быть, чисто научным знанием, ибо она не может отличаться от внутреннего мира самого философствующего. Говоря о связке "человек – история" К. Ясперс отмечает, что история – это изначальное измерение человеческого бытия.
При анализе сути исторического процесса К. Ясперс использует не только категорию “осевого времени”, но и понятие “ситуации”.
Известно, что на Западе философия истории возникла на основе христианского вероучения. В концепциях великих мыслителей, от Августина до Гегеля, эта вера видела в истории поступь Бога. Поворот в исторических событиях соотносился с божественным откровением. Гегель утверждал, что весь исторический процесс движется к Христу и идет от него. Осью мировой истории в этой связи следует считать Сына Божьего.
К. Ясперс выражает сомнение в убедительности этой концепции. Он пишет, что “…христианская вера – это лишь о д н а вера, а не вера всего человечества” [там же, с. 32].
В отличие от христианских мыслителей К. Ясперс фиксирует другую ось исторического процесса. По его мнению, “эту ось мировой истории следует отнести, по-видимому, ко времени около 500 года до н. э., к тому духовному процессу, который шел между 800 и 200 гг. до н. э. Тогда произошел самый резкий поворот в истории. Появился человек такого типа, который сохранился и по сей день. Это время мы вкратце будем называть осевым временем” [там же].
Ось мировой истории позволяет представить картину развития всего человечества. В это действительно осевое время человек “осознает бытие в целом, самого себя и свои границы. Перед ним открывается ужас мира и собственная беспомощность. Стоя над пропастью, он ставит радикальные вопросы, требует освобождения и спасения” [там же, с. 33]. Формы выражения тревоги, открывающиеся самосознанию, различны в разных регионах мира, но поразительным является сходство их глубинного содержания.
В качестве другого ключевого понятия, используемого для анализа человеческой экзистенции, К. Ясперс выбирает понятие "ситуация". Ситуация – это неповторимое сочетание событий. Как пишет П.П. Гайденко, события, по мнению К. Ясперса, задают "историческую уникальность определенной человеческой судьбы". События формируют "болевые точки" отдельно взятой личности, "её радости и надежды, её горе и её вину" Это всё и есть “содержание того, что Ясперс связывает со словом "время", "эпоха"; мир есть для Ясперса "фактическая действительность во времени"” [5, с. 9].
К. Ясперс довольно подробно раскрывает содержание понятия "ситуация". Ситуация означает не столько природно-закономерную, сколько смысловую действительность, которая выступает не как физическая, не как психическая, а как конкретная действительность, включающая в себя оба эти момента, – это действительность, приносящая моему эмпирическому бытию пользу или вред, открывающая возможности или полагающая границы.
Далее К. Ясперс ставит вопрос о том, какие науки должны заниматься изучением этой самой действительности. И отвечает, что действительность должна быть предметом изучения не одной, а множества наук. Ситуация методически исследуется биологией, например, среда обитания живых существ изучается в процессе исследования механизмов их приспособления к среде; политической экономией – выявляются закономерности ситуации спроса и предложения; исторической наукой – устанавливаются однократные, но важные виды исторических ситуаций. Существуют, следовательно, как ситуации вообще, так и типические или исторически определенные, однократные ситуации.
К. Ясперс подчеркивает, что "существование во времени" характерно для эмпирического "Я", что касается трансцендентального "Я", те оно лишь ЗНАЧИМО, а не действительно. Свою "вневременность" трансцендентальное "Я" приобретает, жертвуя своей действительностью. Поясним сказанное следующим образом: эмпирическое "Я" существует в тех или иных ситуациях, ситуации преходящи. В отличие от ситуаций то, что относится к значимости, должно носить постоянный характер, быть инвариантом.
"Сознание вообще" – это объект изучения логики и трансцендентальной философии. Разум, дух, по К. Ясперсу, – это целостность мышления, деятельности и чувств. Целостность – это отличительная черта духа. Как пишет К. Ясперс, в отличие от вневременного "сознания вообще", дух опять есть временное событие, в качестве такового он сходен с наличным бытием (т. е. живым, непосредственно-эмпирическим Я), но в отличие от последнего он движется с помощью рефлексии, а не как биологически-психологическое событие.
Напомним, что эмпирическое "Я" обладает преимуществом перед “сознанием вообще” именно в результате того, или за счет того, что оно действует и существует во времени. Таким образом, у нас имеется три объекта исследования: эмпирическое "Я", "сознание вообще" и "дух". Вырисовывается возможность построить программу исследования.
Но М. Хайдеггер выступает оппонентом и вносит элемент, разрушающий стройность концепции К. Ясперса. Если К. Ясперс пишет о рефлексии, с помощью которой или благодаря которой дух совершает своё движение, то М. Хайдеггер утверждает, что эта "рефлексия искаженная". Её "искаженность" и должна быть предметом исследования. М. Хайдеггер пишет также о "естественной установке". Под естественной установкой он понимает "объективирующее самопонимание субъекта". Далее он отмечает, что эта естественная установка является установкой самого трансцендентального субъекта. Конечно, это парадокс, существует ли из него выход – вопрос пока неясно.
Здесь огромное число как бы "вложенных друг в друга" зависимостей и рефлексий. Психологи, да и философы отмечают, что человек сам о себе не может высказать объективных суждений. Он оценивает себя или завышенно или заниженно и, по сути, всегда "носит в себе" проект самого себя. Этот проект, естественно, является воображаемым, но дело не только в его "воображаемости". Он является зыбким и подверженым непрерывным изменениям. Таким образом, простое выделение такого объекта как "эмпирическое Я", в принципе, не снимает "загадки" человеческого Я".
Л.Н.Любинская