Толковый словарь по темпорологии
Словарь института
Словарь от И.А.Хасанова
Словарь от О.С.Разумовского
>Энциклопедия времен<
Copyright В© 2001
All rights reserved.


Энциклопедия времени

АЛЬБЕРТИ  ЛЕОН БАТТИСТА О ВРЕМЕНИ КАК ЦЕННОСТИ. -  На заре становления капиталистического общества в XV столетии  Л.Б. Альберти1 выступил как предвозвестник развитого позднее подхода ко времени как ценности. Такое отношение ко времени проявилось позднее в ярком афоризме Франклина «Время – деньги» и нашло предметное воплощение в современных так называемых «Банках времени». Однако сам Альберти был далек от сближения и тем более отождествления «времени» и «денег».

Альберти высоко ценил рачительное отношение ко времени, умение разумно его использовать. Он считал, что человек по-настоящему имеет в собственности три вещи: душу, тело и время, и если он не теряет времени даром, то сможет сделать все, что запланирует, а если умеет рационально использовать время, то станет господином всего, чего пожелает.  Альберти характеризует время как важнейший фактор земного бытия, и его использование обретает у него моральный смысл. Согласно Альберти, принцип экономии распространяется и на время.

Развившееся впоследствии отождествление времени с деньгами идет вразрез с идеями Альберти. Альберти рассматривал время как ресурс саморазвития человека, а если время направить на добывание денег, то время умирает в накапливаемых деньгах и перестает быть незаменимым ресурсом, позволяющим добиться целей, достижение которых невозможно осуществить за деньги. 

Лит.:Любинская Л.Н., Лепилин С.В. Философские проблемы времени в контексте междисциплинарных исследований. – М.: Прогресс-Традиция, 2002, с. 78-84.

Оссовская М. Рыцарь и буржуа. Исследования по истории морали. – М.: Прогресс, 1987. Гл. VIII. Буржуазная этика раннего итальянского капитализма: Леон Баттиста Альберти, с. 370-397.  – 528 с.

Ильгиз А. Хасанов

АНИЗОТРОПИЯ ВРЕМЕНИ (греч. anisos – неравный + tropos – направление) – неодинаковость свойств времени в противоположных направлениях, т.е. в направлениях будущего и прошедшего времени.  

Проблема анизотропии времени тесно связана с такой фундаментальной проблемой, как инверсия2 времени, т.е. изменение в физических теориях знака переменной времени с «+» на «-», что обычно интерпретируется как возможность изменять направление течения времени.

Вся историческая практика человечества и повседневный опыт каждого человека убедительно свидетельствуют о принципиальном различии прошедшего и будущего времени и не дают повода считать, что время можно повернуть назад. Тем не менее возможность инверсии переменной времени в физических теориях до сих пор интерпретируется некоторыми исследователями как научный аргумент в пользу представлений об обратимости времени. Так, например, А. Грюнбаум обсуждает вопрос о возможности инверсии времени в виде вопроса о том, является ли необратимость времени строгой номологической, т.е. обусловленной комбинацией законов природы, или же не строгой необратимостью де факто3.

Живучесть проблемы инверсии времени требует детального рассмотрения тех особенностей времени, которые могут провоцировать возрождение и существование представлений о принципиальной возможности изменения направления его течения.  Для того чтобы понять различие между прошлым и будущим, необходимо осознать, что понятие «существование» не сводится только к актуальному существованию объектов и процессов в пространстве и во времени. Имеются процессы и явления, которые сами по себе актуально не существуют, но обретают актуальное существование при соблюдении некоторых условий. Именно таким существованием обладает идеальное содержание информации, нанесенной на материальный носитель. Сам по себе материальный носитель, содержащий информацию, - это лишь материальный объект, имеющий какие-то знаки (возможно, буквы), узоры, электронно-магнитные структуры. Только при наличии информационной системы, способной расшифровать и актуализировать записанную на материальном носителе информацию, её идеальное содержание обретает актуальное существование. Подобное существование идеального содержания информации, записанной на материальном носителе, можно назвать виртуальным или виртуально-реальным.

Такого рода существованием обладают объекты, процессы и события прошедшего времени, от которых в настоящем времени сохранились материальные следы и остатки, например, в виде руин архитектурных сооружений, костных останков живших в прошлом людей, предметов их обихода, информации, записанной на тех или иных материальных носителях, и т.д. И хотя объектов, процессов и событий прошедшего времени нигде уже нет, а все материальные следы и остатки от них имеются в текущем настоящем времени, тем не менее информационная система головного мозга человека способна по этим источникам в идеальной форме  воспроизвести (разумеется, с соответствующей степенью точности) объекты, процессы и события прошедшего времени, а следовательно и само прошедшее время.

Принципиально по-иному существуют еще не возникшие и не обретшие актуального существования объекты, процессы и события будущего времени.

То обстоятельство, что материально-процессуальное содержание будущего времени закономерно формируется в процессах и событиях настоящего времени, позволяет существам, обладающим достаточно развитой информационной системой, способной информационно экстраполировать протекающие в настоящем времени процессы и события в будущее, моделировать в информационных структурах и процессах нервно-мозговой системы предстоящие в будущем процессы и события и, таким образом, предвидеть их и превращать в потенциально существующие цели поведения и деятельности.

Прошедшее и будущее - это разные виды небытия, и никакими способами невозможно потенциальное бытие будущего времени превратить в виртуальное бытие прошедшего времени и наоборот.  

Что касается инверсии времени в математическом аппарате некоторых фундаментальных физических теорий, то необходимо иметь в виду, что время здесь  – это не реальное время материального мира, а абстрактное математическое время. Но если при помощи математического аппарата физической теории можно математически экстраполировать теоретически описываемые процессы в будущее, то в общем случае нет причин, мешающих рассчитать течение времени в предшествующие настоящему времени периоды прошедшего времени. Математический аппарат физических теорий – это действенный инструмент, позволяющий исследователю «выйти» за пределы настоящего времени и математически рассчитать предстоящие и предшествующие этапы изучаемого процесса. Такие расчёты в общем случае потенциально содержат в себе возможность инверсии времени. Поэтому можно утверждать, что инверсия времени в математическом аппарате физических теорий – это эпистемологическая проблема этих теорий или их математического аппарата, но никак не онтологическая проблема физики и тем более философии.

С изменением статуса проблемы инверсии времени меняется и смысл проблемы «стрелы» или направления времени. Время оказывается однонаправленным свойством объектов, процессов и событий объективно-реальной действительности, заключающимся в непременном нарастании длительности их бытия4. Следовательно, метафора «стрелы времени» теряет свой изначальный смысл как указатель прямого или обратного направления течения времени. Но эту метафору можно сохранить, придав ей иной смысл. Благодаря работам многих исследователей, и прежде всего И. Пригожина, его учеников и последователей, можно считать доказанным, что вероятностное описание будущего - это не результат недостаточного знания причин и факторов, определяющих процессы и события будущего, а их закономерная, не устранимая никакими знаниями особенность. Реальное будущее время действительно имеет «ветвистую структуру», но не в том смысле, что каждая ветвь порождает особую Вселенную, а в том, что до того, как реально не произойдет бифуркация в эволюции тех или иных развивающихся систем и под влиянием флуктуирующих процессов не осуществится выбор между возможными направлениями дальнейшей эволюции систем, невозможно однозначно определить судьбу системы5. Поэтому в каждой точке бифуркации эволюция системы обретает новую «стрелу времени»,  новое направление, отличающееся от всех возможных, но оставшихся нереализованными направлений.

Важное значение для понимания дискуссий по поводу обратимости или необратимости времени6 имеет отмеченная Ю.Б. Молчановым жесткая однозначная связь понятия анизотропии времени с «вполне определенной концепцией, а именно со статической концепцией времени» /Молчанов Ю.Б., 1977, с. 170/. В этих дискуссиях, фактически, предполагается, что существует некое единое всеобщее время, обратимость или необратимость которого не зависит от наличия в мире принципиально необратимых процессов. Такое представление казалось вполне естественным в условиях господства в сознании исследователей ньютоновской идеи абсолютного времени и отождествления с ним переменной времени классической механики. Казалось, что для обоснования необратимости времени необходимо опереться на какие-то фундаментальные законы физики, обусловливающие эту необратимость вопреки надежно обоснованной обратимости времени в классической механике. Но пока в физике господствовала идея ньютоновского абсолютного времени, проблема анизотропии времени была неактуальна, поскольку представлялось, что наличие явно необратимых процессов не имеет отношения к высокой, т.е. математически развитой, науке и не влияет на свойства Времени, с которым имеет дело наука.

Ситуация серьезно изменилась, когда, с одной стороны, пришлось отказаться от ньютоновской идеи абсолютного времени, а, с другой, в самой физике появились теории (такие как термодинамика и электродинамика), в которых необратимость времени оказалась основанной на фундаментальных законах. То обстоятельство, что эти изменения в физике не только не привели к отказу от идеи обратимости времени и к признанию обратимости переменной времени в фундаментальных физических теориях эпистемологической,  а не онтологической проблемой, а, наоборот, активизировали дискуссии вокруг проблемы анизотропии времени, свидетельствует о том, что в сознании физиков и философов науки, фактически, сохранился аналог абсолютного времени  ньютоновской физики в виде существующего по всей своей длине особого измерения (оси) времени, вдоль которой процессы (по крайней мере, описываемые физическими теориями, в которых время обратимо) могут протекать как в одном, так и в другом направлении.

Существование в сознании исследователей субстанциальной концепции времени классической физики и сопряженной с ней статической концепции, способно по сей день возрождать проблему анизотропии времени.

Проблема анизотропии времени выглядит совершенно иначе с позиции реляционной концепции времени.

Если объективное время – это метризованная (т.е. разделенная на конгруэнтные интервалы) длительность существования объектов, процессов и событий объективно реальной действительности, то оно имеет только одно направление, связанное с увеличением длительности их существования. При этом не имеет значения, обратим или необратим процесс, существование которого  рассматривается. Так, например, если представить, что все вращательные движения Солнечной системы вдруг изменили бы свое направление и для математического описания движения планет вокруг Солнца и обращения их вокруг собственных осей потребовалось бы в математическом аппарате небесной механики изменить знак переменной времени на обратный, то это не означало бы, что время, как длительность существования Солнечной системы, потекло в обратном направлении.

Таким образом, объективное физическое время анизотропно и, как совершенно справедливо считал А.В. Шубников7,  представляет собой текущую всегда лишь в одном направлении беззначную, т.е. не имеющую знаков «+» или « - », характеристику объективно-реальной действительности.

См.: «Модусы времени», «Будущее время», «Настоящее время», «Прошедшее время».

Лит.:  Грюнбаум А. Философские проблемы пространства и времени. – М.: Прогресс, 1969, с. 264-389.

Молчанов Ю.Б. Четыре концепции времени. М., 1977.

Рейхенбах Г. Направление времени. – М.: Изд-во ИЛ, 1962.

Уитроу Дж. Естественная философия времени. – М.: Прогресс, 1964, с. 343-346.

Шубников А.И. Проблема диссимметрии материальных объектов. _ М.: Изд-во АН СССР, 1961.

Ильгиз А. Хасанов

АНТРОПОСОЦИОГЕНЕЗ (от греч. antrōpos  - человек  +  лат. soci(etas) – общество + греч. genesis происхождение, возникновение) – сложный многоступенчатый двуединый процесс становления человека современного типа и формирования человеческого общества.

Более распространенным в науке является дифференцированное рассмотрение происхождения человека (антропогенез) и человеческого общества (социогенез) как двух самостоятельных процессов, что  затрудняет преодоление  некоторых препятствий, возникающих на пути решения проблемы происхождения  человека.

Научные данные, на которые опираются представления о наших древних предках, позволяют выяснить многие моменты антропосоциогенеза8. Изучение костных останков дает возможность установить время, когда наши предки окончательно встали на задние конечности и начали передвигаться на двух ногах /Бунак, 1976/. Морфология костей рук, в особенности морфология кистей, свидетельствует о том, насколько тонкие манипуляции с предметами мог совершать наш предок и, в частности, насколько искусным создателем орудий могло в принципе быть то существо, костные останки которого изучаются /Бонч-Осмоловский, 1941; 1944; Юзефович, 1938/. По костным останкам можно не только очень точно восстановить внешний облик, но даже воспроизвести скульптурные портреты, если достаточно хорошо сохранились кости черепа /Герасимов, 1955/. Тщательное изучение костей черепа  позволяет судить об уровне психического и интеллектуального развития на основе выявления объема и некоторых элементов структуры мозга /Бунак 1951 а, b; Успенский 1958 а, b/, в частности, лобных, височных и некоторых других долей коры головного мозга. Изучение строения ротовой полости и носо-глоточных частей черепа позволяет судить о способности издавать звуковые сигналы и, в конечном итоге, о степени готовности органов речи к активной речевой деятельности.

Всестороннее исследование каменных и костяных орудий позволило восстановить их основные функции, наиболее важные стадии, технику и технологию изготовления, а следовательно проследить по этапам развития древних предков эволюцию приемов и методов, а также уровня трудоемкости изготовления орудий, степени сложности необходимых навыков и т.д. /Семенов С.А., 1957, 1958, 1964, 1968, 1970/

По обнаруженным на стоянках костным останкам животных можно судить о том, на каких животных охотились предки человека, какими могли быть приемы и методы охотнической деятельности, способы разделки добычи и т.д. Изучение характерных особенностей стоянок дают возможность представить количественный состав сообществ и некоторые стороны их жизнедеятельности.

Благодаря исследованиям образа жизни в естественных условиях шимпанзе и горилл, проведенных Джейн Ван Ловик-Гудолл, Д. Шаллер, Джейн Фосси и др., были выявлены многие особенности образа жизни и повадок человекообразных обезьян, позволяющие более ясно представить себе начальные этапы становления и развития древних людей.

Признавая несомненную ценность имеющегося у исследователей фактического материала о развитии предков человека на протяжении последних примерно 3 млн. лет, следует, однако, отметить, что он довольно беден. Как пишет Ф. Кликс: «Необходимо помнить, что большая отдаленность во времени и скудость находок (часто лишь крышка черепа, челюсть или несколько зубов) затрудняют реконструкцию всеобъемлющей картины последовательности процессов развития, которые привели от ранних гоминид, полуживотных-полулюдей, к разумным существам человеческой истории» /Кликс, 1985, с. 34/.

На основе собранного в современной палеоантропологии материала можно построить более или менее удовлетворительные теории биологического становления человека современного типа. Но если под биологическим видом Homo sapiens иметь в виду существо, обладающее человеческим сознанием, то, опираясь только на собранный из указанных выше источников научной информации фактический материал, не прибегая к тем или иным априорным, умозрительным гипотезам, невозможно решить проблему возникновения в ходе антропосоциогенеза человеческого сознания и происхождения человека как сознательного существа. Далеко не случайно, что палеоантропологами, как пишет Ю.И. Семенов, «пока не создано ни одной подлинной теории. Все их концепции являются эмпирическими» /Семенов, 2002, с. 14/, т.е. не проникающими в сущность изучаемого явления.  «И возможно, что на чисто палеоантропологическом материале теории вообще создать нельзя» /Там же/.

Исходные принципы теории антропосоциогенеза должны, на наш взгляд, органично вытекать из принципов и закономерностей эволюции живой материи. Поскольку процесс превращения животных предков человека в обладающих сознанием людей, а их сообществ - в человеческое общество протекал сотни тысяч (или даже 1,5 – 2 млн.) лет тому назад, то принципы подобной теории необходимо выводить из таких эмпирических данных, которые, не будучи непосредственными фактами самих процессов становления Человека и человеческого общества, тем не менее свидетельствовали бы о специфических закономерностях антропосоциогенеза. Именно такие косвенные эмпирические данные можно получить, если опираться на открытый Ф. Мюллером (1864) и сформулированный Э. Геккелем (1866) биогенетический закон9, согласно которому онтогенез всякого организма есть краткое и сжатое повторение филогенеза данного биологического вида. Применительно к животным этот закон распространяется в основном только на эмбриональный период онтогенеза, поскольку появившийся на свет детеныш животного уже почти готов к самостоятельной жизни. Ему необходимо только физически окрепнуть и активировать некоторые генетически заложенные в нем программы жизнедеятельности (возможно, модифицировав их применительно к конкретным условиям), такие, например, как программы полета у птиц, программы стадного образа жизни у млекопитающих и т.п.

У человека онтогенетическое становление не ограничивается периодом эмбрионального развития. Новорожденное человеческое дитя – это еще не представитель биологического вида Homo sapiens. Для того чтобы стать Человеком, новорожденному ребенку необходимо продолжить биогенетическое развитие, в ходе которого формируется не столько человеческая конституция тела (она уже в целом сформирована), сколько головной мозг, который в момент рождения весит 340-400 граммов и имеет весьма примитивную структуру. По массе и структуре мозг новорожденного ребенка стоит  ближе к мозгу австралопитека, чем к человеческому мозгу. Головной мозг развивающегося ребенка как по массе, так и по структуре и выполняемым функциям становится полностью идентичным мозгу взрослого, нормально развитого человека лишь к годам совершеннолетия. В онтогенезе современного человека можно выделить два периода биогенетического развития, а именно: период эмбрионального  развития, когда действует «биогенетический закон» в чистом виде, и период постнатального развития, когда весьма важным, принципиально необходимым фактором, без которого новорожденное человеческое дитя не может стать полноценным человеком, становится процесс социализации.

Если учесть, что наиболее интенсивный рост и серьезные качественные изменения мозга происходят в первые три года жизни ребенка (см.: /Хрипкова, 1978, с. 70-74/), то можно предположить, что большую часть «пути» от австралопитеков до современных людей ребенок преодолевает именно в указанные годы жизни. Поэтому вполне естественно, что многие особенности и закономерности формирования сознания у современных детей, на которые мы можем сегодня указать, остаются в значительной степени гипотетическими и требуют фактического подтверждения  на материале экспериментального изучения постнатального развития детей.

Появление у ребенка в возрасте от 1.5 до 3 лет субъективного пространства, быстрое становление членораздельной речи и элементов логического мышления представляют собой процесс формирования первого уровня человеческого сознания, на котором ребенок начинает осознавать окружающий его телесный мир в очень узком диапазоне текущего настоящего времени.

Второй уровень становления сознания  связан с формированием субъективного времени.

Процесс становления у ребенка субъективного времени достаточно детально описан в возрастной психологии, однако понимаемый лишь как процесс овладения детьми временными понятиями и представлениями.  Вполне возможно, что овладение временными понятиями и представлениями является необходимым условием формирования у ребенка субъективного времени.

Постнатальное развитие современных детей имеет весьма важную для понимания филогенеза Человека как биологического вида особенность, а именно: сознание у ребенка не возникает автоматически, как результат биогенетического развития его мозга. Непременным условием возникновения и развития сознания является наличие нормальной социальной среды, а также обучающее и воспитывающее воздействие обладающих сознанием взрослых членов общества10.

Но если даже на современном уровне развития человечества человеческое дитя не может без взаимодействия с обладающими сознанием взрослыми людьми обрести сознание, то нет сомнения в том, что если изначально в сообществах наших животных предков не было индивидов, обладающих сознанием, то и последующие поколения не имели бы шансов его обрести.

Выйти из этого заколдованного круга можно, если предположить, что изначально «сознательная» жизнедеятельность формировалась на уровне сообщества не имевших индивидуального сознания животных предков человека и лишь значительно позже, не у всех сразу и не с одинаковой быстротой, начало формироваться индивидуальное сознание. Такое представление об очередности формирования «осознанного» поведения сообщества и индивидуального сознания в ходе антропосоциогенеза требует серьезного пересмотра традиционного подхода к решению проблемы возникновения сознания.

О возможности существования таких сообществ, которые состояли бы из не обладающих индивидуальным сознанием живых организмов и тем не менее могли бы вести целеустремленный, достаточно четко организованный и, по крайней мере, по внешним признакам, разумный образ жизни, свидетельствует образ жизни так называемых социальных насекомых.

В настоящее время широко известно, что муравьи, термиты и другие социальные насекомые ведут столь сложный образ жизни, что у некоторых исследователей возникает представление о том, что жизнь этих насекомых вполне осознанна, но субъектом сознания является не отдельное насекомое, а сообщество в целом. На этом основании то направление эволюции, которое привело к возникновению сообществ социальных насекомых, обычно игнорируется при исследовании проблем антропосоциогенеза. Вместе с тем накопленный огромный фактический материал об образе жизни социальных насекомых свидетельствует не столько о различиях между образом жизни социальных насекомых и позвоночных млекопитающих, сколько об их сходстве и однотипности11.

Принципиально важным фактором в развитии социальных насекомых явилось, по-видимому, формирование такого образа жизни, при котором большое число родственно связанных индивидов проживало в едином гнезде, постоянно контактируя друг с другом, что привело, с одной стороны, к формированию и развитию разнообразных систем сигналов («языков общения»), а с другой – к развитию таких социальных и социально-психологических механизмов регулирования совместной жизни и деятельности, как лидерство, подражание, заразительность и др.

Несмотря на то, что изучение «языков общения» у насекомых крайне сложно, тем не менее в настоящее время достигнуты большие успехи в исследовании «языкового взаимодействия» насекомых. Так, например, установлено, что у муравьев существует несколько сигнальных систем («языков»), которые в совокупности обеспечивают самые сложные формы взаимодействия индивидов в сообществе и регулирование их совместной жизнедеятельности12.

Пример социальных насекомых наглядно демонстрирует, каких результатов целесообразного поведения и деятельности могут достигать явно лишенные индивидуального сознания живые организмы за счет интеграции в сообщества с развитыми информационными системами.

Имеются основания предполагать, что научившийся более миллиона лет тому назад изготовливать и использовать орудия предок человека представлял собой существо, жившее рефлекторно-инстинктивной, автоматической животной жизнью. Отличительной особенностью этого существа была высокая степень интеграции его в некое объединение, которое можно назвать "животным племенем". В этом племени, живущем очень сложной, весьма "разумной" и целенаправленной  жизнью, взаимная согласованность и целенаправленность действий отдельных индивидов и их групп определялась не осознанностью ими своих действий и не свободой воли индивидов, а социальными и социально-психологическими факторами. Среди социально-психологиче­ских механизмов подчине­ния поведения и деятельности индивидов воле племени важную роль играли звуковые и наглядно-звуковые сигналы, представляющие собой вплетенный в структуру условных и безусловных рефлексов "язык".

При таком понимании сущности весьма длительного периода антропосоциогенеза, охватывающего порядка 1.5 млн. лет и предшествующего последним нескольким десяткам тысячелетий, становятся более объяснимыми некоторые особенности первобытных пле­мен, которые были скрупулезно изучены этнографами во второй половине XIX - начале XX столетия. Собранный учеными огромный фактический материал был обобщен и истолкован Люсьеном Леви-Брюлем (1857-1939), опиравшимся в своих исследованиях на идеи главы французской социологической школы Э. Дюркгейма (1858-1917).

Можно вполне согласиться с мнением Н.В. Клягина /Клягин, 1992/ о том, что потребность в полноценном индивидуальном сознании возникла прежде всего у лидеров животных племен тогда, когда в результате длительного и очень медленного развития высокоинтегрированных сообществ животных предков человека появилось земледелие, произошло приручение полезных диких животных и возникли, таким образом, достаточно надежные источники пищи, что привело к первому демографическому взрыву, завершившемуся около 35 тысяч лет назад /Вишневский, 1982, с. 65-69/, и, соответственно, к резкому увеличению численности индивидов13. Дело в том, что быстрый рост избыточного населения, которое невозможно было использовать в традиционных видах совместной деятельности, существенно осложнил жизнь прежде всего лидеров животных племен, поскольку снижал сплоченность племен и грозил их распадом. В этих условиях могли выжить и получить дальнейшее развитие только те сообщества, лидеры которых оказались способными подчинить своей воле многократно возросшее население и организовать его на выполнение достаточно трудоемких видов деятельности. Традиционный путь формирования качественно новых видов деятельности, сопряженный с выработкой новых рефлекторно-инстинктивных механизмов этой деятельности и соответствующих систем надиндивидуального регулирования, связан с огромными интервалами времени, тогда как возникшая перед вожаками животных племен проблема изменения структуры деятельности и методов управления требовала немедленного решения. Без осознания лидерами племен возникших перед ними задач и без элементарного самосознания, т.е. способности осознавать себя и свою деятельность, было невозможно решение подобной проблемы. Мысль о том, что индивидуальное сознание впервые возникает у лидеров сообществ первобытных предков человека, была высказана Дж. Джейнсом /Jaynes, 1976/. Согласно концепции  Дж. Джейнса, первобытные люди в массе своей еще долго оставались не обладающими индивидуальным сознанием "рассудочными автоматами", поведение и деятельность которых "программировалась", помимо рефлексов и инстинктов, практическим опытом и вплетенной в структуру рефлекторно-инстинктивных механизмов надиндивидуальной информационной системой. Объясняя механизм возникновения индивидуального сознания у лидеров, Дж. Джейнс прибегает к факту межполушарной асимметрии головного мозга и считает, что поскольку за речь в основном отвечает одно (левое), а слышат оба полушария мозга, то это создает условие возникновения у индивида "второго Я" и способности разговаривать с самим собой14. Возникшее у лидеров самосознание ведет к тому, что сообщество оказывается разделенным на созна­тельно действующих управляющих и автоматически действующих управляе­мых, деятельность которых "программируется" лидерами (т.е. вож­дями, жрецами, шаманами и т.п.).

Таким образом, имеются основания признать, что не только человек вышел из животного мира, но и само человеческое общество возникло из высокоинтегрированного сообщества животных предков человека. Причем в период формирования сознания у отдельных индивидов и перехода от животного племени к человеческому обществу образ жизни племени был настолько целесообразен и целенаправлен, что многие его элементы могли целиком сохраниться в формирующемся человеческом обществе, получая свое "рациональное" объяснение в мифологии.

См. статьи: «Биогенетический закон», «Ноосфера».

Подробнее см.: Хасанов И.А. Антропосоциогенез и происхождение сознания (некоторые методологические проблемы). – М.: ИПКгосслужбы, 2006. – 74 с.

Ильгиз А. Хасанов

АСКОЛЬДОВ И ЕГО ПРЕОДОЛЕНИЕ ВРЕМЕНИ. –  На протяжении всей истории развития представлений о времени сохранялись и по-разному проявлялись у разных мыслителей  элементы раннемифологического безвременного мировосприятия, которые иногда оказывали существенное влияние на взгляды некоторых, особенно религиозных, мыслителей. Это влияние часто выражалось в виде стремления «преодолеть время». Как пишет С.А. Аскольдов15, «философская мысль с давних пор пытается выйти за пределы времени, теоретически его преодолеть. Такое преодоление мы встречаем уже в философии Парменида, хотя и не в современных терминах и понятиях. Его единое и неизменное бытие есть тем самым и безвременное. Это преодоление совершалось в истории по разным поводам и в различных целях» 16.

Стремление преодолеть время развивалось в основном лишь в религиозном, в частности, христианском мировоззрении, согласно которому время – это атрибут бренного, «тварного мира», тогда как истинное бытие – это безвременное бытие в вечности.

Вместе с тем значение времени в жизни  человека настолько велико и очевидно, что для религиозных мыслителей оказалось невозможным просто «отмахнуться» от времени и полностью сосредоточиться на вечности. К тому же характерное для понятия вечности представление о полной неизменности всего сущего слишком парадоксально и неестественно, поэтому приходится для правдоподобного описания высшего безвременного бытия искать такие пути интеграции времени и безвременного бытия в вечности, при которых в вечности проявлялись бы какие-то черты времени.

Разные варианты и имевшие место в христианской философии подходы к «преодолению времени» рассмотрел С.А. Аскольдов в статье «Время и его преодоление». Общим недостатком их, считает автор, является негативный подход к времени и стремление убрать время, вводя понятия «вневременность», «безвременность», «надвременность». Аскольдов считает, что прежде чем преодолевать время, необходимо позитивно разобраться с самим временем. Поэтому обсуждению вопроса о преодолении времени Аскольдов предваряет рассмотрение вопроса о природе самого времени.

Вопрос «что такое время?», согласно автору, эквивалентен вопросу «что такое изменение?», поскольку, с точки зрения Аскольдова, изменение составляет корень и сущность времени». «Изменение же можно определить как единство исчезающего, пребывающего и появляющегося» (с. 14). «Время и изменение не связаны друг с другом, а просто есть одно и то же, лишь выражаемое разными словами и в разных аспектах мысли» (с. 14). Но такое проникновение друг в друга прошедшего (изменившегося), настоящего (изменяющегося) и будущего (появляющегося) возможно, считает Аскольдов, только в сознании или через сознание и заключает, что «область материальных изменений, если отмыслить от нее сознание наблюдающего субъекта, в сущности потеряла бы свою изменчивость» (с. 14).

Аргументом для столь парадоксального заявления служит то, что поскольку прошедшего уже нет, будущего еще нет и актуально существует только настоящее, то для не обладающих сознанием предметов неживой природы существует только налично данное настоящее, а следовательно, нет и не может быть взаимопроникновения прошедшего, настоящего и будущего.

Здесь не учитывается то обстоятельство, что в настоящем времени реально существуют и воздействуют на процессы и события  последствия уже не существующих событий прошедшего времени и в настоящем времени формируются изменения, которые развернутся и проявят себя в будущем.  И хотя для не обладающих сознанием предметов неживой природы последствия прошедшего и зарождающиеся признаки будущего – это лишь налично данные факторы, особенности и свойства существующей в настоящем времени действительности, тем не менее объективно, т.е. безотносительно к тому, осознает это кто-нибудь или нет, прошедшие и уже не существующие актуально  процессы и события через сохраняющиеся в настоящем времени последствия  продолжают оказывать влияние на процессы и события настоящего времени и на будущие процессы и события, объективно назревающие и развивающиеся в текущем настоящем времени.  Признавая объективное существование материального мира неживой природы, Аскольдов в то же время субъективно-идеалистически, ставя его в зависимость от восприятия человеком, отрицает объективно имеющие место в этом мире временные (темпоральные) взаимосвязи и взаимодействия процессов и событий прошедшего, настоящего и будущего времени.  

Объективно существующие связи и отношения между процессами и событиями прошедшего, настоящего и будущего времени скрыты от предметов неживой природы и как таковые они для последних не существуют. Осознание этих связей и отношений делает их реально существующими только для субъекта сознания. Но это не означает, что сознание создает эти связи и отношения и формирует объективно не существующее время.  Оно выявляет и актуализирует объективно существующие в реальной действительности связи и отношения между прошедшими, существующими и возникающими процессами и событиями материального мира. Поэтому нельзя согласиться с положениями Аскольдовна о том, что «… изменение или, что то же, время, есть прежде всего достояние души. Его содержание прежде всего психологично. И все другие значения времени заимствуют свой смысл из этого психологического» (с. 15).

Для того, чтобы избежать полной субъективации времени, Аскольдов вводит понятие онтологического времени, которое предлагает отличать от времени психологического.

«В психологическом времени, - полагает Аскольдов, - есть СЃРІРѕСЏ индивидуальность Рё субъективность Рё РІ этом смысле относительность» (СЃ. 15). Эту относительность автор РІРёРґРёС‚ РІ том, что «диапазон настоящего неодинаков РЅРµ только Сѓ разных людей, РЅРѕ даже Сѓ РѕРґРЅРѕРіРѕ человека РїСЂРё различных психологических условиях, Рё РІ том, что быстрота течения времени испытывается различно» (СЃ. 15). Объективное содержание психологического времени Аскольдов РІРёРґРёС‚, РІРѕ-первых, РІ том, что «всякое время для всех Рё всегда слагается РёР· трех», РІРѕ-вторых, РІ том, что «настоящее РІ своем центральном срединном пункте для всех совпадает, С‚.Рµ. некоторое общее “теперь” или “сейчаc”, однозначность которого РІ некоторых пределах пространства может быть объективно установлена, Р° для всего РјРёСЂР° СЃ достаточным основанием мыслима Рё представляема» (СЃ. 15).

Сопоставляя время и пространство, Аскольдов пишет, что время так же, как и пространство, есть своеобразная множественность и дробность бытия, но пространство, в отличие от времени, есть абсолютная раздробленность, тогда как раздробленность времени на прошлое, настоящее и будущее всегда преодолевается тем, что они входят в живую изменяемость. «Движение есть форма времени, представленная нами в чужеродной среде пространства, время, переведенное на язык пространства». Поэтому, указывает автор, «время физическое (т.е. измеряемое через движение в пространстве. - И.Х.) надо строго отличать от времени онтологического, т.е. изменяемости бытия. Что такое физическое время? Это движение, измеренное движением. «Измеренное» - это значит раздробленное и разделенное в чужеродной среде пространства, ибо только пространство можно измерять. Время, т.е. изменяемость, есть само бытие» (с. 16).

Для Аскольдова, кроме физического времени, нет иных конкретных количественно измеряемых времен, и этому единственному физическому времени он противопоставляет философское онтологическое время, понимаемое им как изменчивость мироздания, его объектов и процессов.

Нельзя согласиться с мыслью Аскольдова о том, что философское (онтологическое) время  позволяет отклонить выводы Теории относительности о невозможности абсолютно всеобщего для всего мироздания настоящего времени, т.е. всеобщего момента «теперь» или «сейчас». Согласно Аскольдову, из положения о практической и теоретической невозможности установить абсолютное движение, а через это и абсолютность времени, не следует, что нет однозначного настоящего времени.

В идеях Аскольдова о всеобщем «теперь» заслуживает внимания мысль о том, что неодинаковые диапазоны «теперь», «словно концентрическими кругами, окружают некоторое общее «теперь», для которого событие почти точечное. Это общее точечное «теперь» конституируется именно в быстротекущих процессах изменений опять-таки как однозначное для всех сознаний. Однако установка  и проверка однозначности этого «теперь» по мере расширения пространственных границ наблюдения все более и более осложняются.

Аскольдов полагает, что РѕСЃРЅРѕРІРЅРѕР№ РїРѕСЂРѕРє «всех физических Рё математических неопровержимых утверждений тот, что РІ РЅРёС… ставится РІРѕРїСЂРѕСЃ РЅРµ Рѕ времени, как свойстве бытия, Р° лишь Рѕ СЃРїРѕСЃРѕР±Рµ установки Рё измерения временных положений через посредство движения» (СЃ. 19). И даже если «для такой установки нет никаких СЃРїРѕСЃРѕР±РѕРІ Рё даже РІРѕРїСЂРѕСЃВ  РѕР± однозначности такой установки для различно движущихся систем РЅРµ имеет физического смысла» (СЃ. 19), тем РЅРµ менее РёР· этого «вовсе РЅРµ следует, что представление Рѕ такой общемировой одновременности РЅРµ имеет более общего смысла Рё именно такого, РІ котором измеряемость Рё установка просто РЅРµ играет никакой роли Рё РІРѕРІСЃРµ РЅРµ требуется» (СЃ. 19). Общемировое «теперь», пишет автор, «может Рё должно мыслиться совершенно так же, как РІ пределах комнаты, площади, РіРѕСЂРѕРґР°. Разница лишь РІ том, что РІ пределах малых пространств однозначность переживания “теперь” устанавливается общностью наполняющих общее настоящее восприятий. РќР° больших пространствах такая установка производится косвенно, Р° РЅР° различно движущихся системах совершено неосуществима. РќРѕ такая однозначность Рё мыслима РїСЂРё некотором предполагаемом условии. Это условие состоит РІ том, чего физика РІ СЃРІРѕРёС… пределах вполне закономерно РЅРµ может допустить, Р° именно РІ мысленном разрыве между временем Рё пространством» (СЃ. 20).

Из дальнейших рассуждений автора становится понятно, что для реализации такого условия необходимо обладать способностью мгновенно преодолевать расстояния и «одновременно» заглядывать и в Москву, и в Петербург, и в любую другую точку пространства. Аскольдов согласен, что физически это может быть действительно невозможно. Но для философа, считает он, физика не указ, ибо он мысленно может быть везде в одно и то же «теперь», понимаемое как мгновение.

Все эти мысли автора о всемировом «теперь» негласно опираются на высказанное ранее положение о том, что «теперь» для разных людей, а для одного и того же человека в разных условиях имеет неодинаковые масштабы. При этом предполагается, что так же, как для всех людей в одной комнате существует единое «теперь», так и для всех людей одного города существует единое «теперь» и что практически нет границ для расширения пространственных масштабов, для которых существовало бы единое «теперь». Именно при таком предположении можно полагать, что, обладая способностью мгновенно перемещаться в этом пространстве и одновременно заглянуть во все точки, можно было бы практически зафиксировать это мысленно предполагаемое философом единое «теперь». Однако практически невозможно реализовать такое засвидетельствование абсолютного «теперь» для всего обширного пространства, поскольку для этого пришлось бы с бесконечной скоростью мгновенно физически перемещаться  в пространстве. А без этого мы можем только утверждать, что в данное «мгновение» во всех точках пространства что-то происходит, но мы не можем знать того, что же там реально происходит. Но если для практической реализации всеобщего «теперь» необходимо знать, что в это единое для всей области пространства «теперь» происходит во всех точках этой области, то мы не можем отвлечься от физики и от конечности распространения сигналов в пространстве. В этих условиях в качестве критерия выбора событий, относящихся  к единому «теперь», могло бы выступать положение о том, что между событиями, происходящими одновременно, т.е. в одно и то же «теперь», в разных точках пространства невозможны причинно-следственные связи, требующие взаимодействия между носителями этих событий. Но в таком случае по мере расширения области пространства, для которой мы пытаемся установить единое «теперь», будут увеличиваться временные масштабы этого «теперь», поскольку «практически одновременными» окажутся все те события в других точках пространства, от которых информация или воздействие не могут достичь точки, в которой находится наблюдатель, за время, меньшее, чем некоторый интервал длительности. Иными словами, одновременными придется считать все те события в других точках пространства в пределах некоторого все более расширяющегося при увеличении объема пространства интервала длительности.

В работе Аскольдова намечается разумное разведение философской категории и естественнонаучного понятия времени. При этом справедливо утверждается, что философское, или, как его называет Аскольдов, онтологическое время, связано с изменениями и указывает лишь на изменчивость всего существующего, тогда как частнонаучное понятие времени связано с его измерениями.

Однако в рассуждениях о едином всемирном «теперь» Аскольдов не может удержаться в рамках такого разграничения между философской категорией и естественнонаучным термином времени и негласно допускает возможность мысленного перемещения с бесконечными скоростями и одномоментного заглядывания во все точки пространства.

Рассмотрев проблему природы времени, введя понятие онтологического времени и выяснив характер соотношения философского онтологического времени и физического времени естественных наук, Аскольдов приступает к рассмотрению существующих способов преодоления времени. При этом он сначала анализирует попытки гносеологически преодолеть время (IV-й раздел статьи), затем обсуждает попытки преодолеть время онтологически (V-й раздел) и, наконец, в разделе, не дошедшем до нас17, рассматривалось теологическое преодоление времени.

Проведенный Аскольдовым анализ не потерял своего актуального значения по сей день, поскольку рассмотренные автором способы преодоления времени помогают раскрыть смысл и содержание современных теорий статичного времени, в которых время предстает как нечто раз и навсегда данное по всей своей бесконечной протяженности в прошлое и будущее.

Понимание временного и безвременного в онтологическом смысле, по мнению Аскольдова, может раскрываться в двух направлениях, а именно: 1) полного отрицания времени и 2) сохранения известной связи с временем. Первое понимание, пишет автор, сравнительно редко и характерно для представлений, согласно которым идеальное вообще не имеет никакого отношения ко времени, даже понятие вечности признается в этих случаях неприменимым к сфере идеального, потому что в вечности время все же как-то своеобразно мыслится. Идеальное, считает Аскольдов, «мыслится слишком своеобразно с отрицанием всех основных предикатов реального – времени, причинности, вообще энергетичности. Вопрос о взаимодействии идеального и реального не находит в таком идеализме по существу никакой почвы» (с. 26). Необходимость же мысленного преодоления времени «возникает только из потребности частью философской, частью религиозной понять высший сверхчувственный мир так, чтобы течение времени не было для него ущербным. Но все же такой освобожденный от эмпирического времени мир должен пониматься причастным временному, быть с ним в энергетическом взаимодействии» (с. 26). Для этих целей, полагает Аскольдов, не годится указанный выше «выспренный идеализм». Больший интерес представляют те формы преодоления времени, «в которых вневременное понимается связанным с временным живой непрерывной связью и даже его порождающим». Такие формы преодоления времени, по мнению Аскольдова, возникают из различных, весьма немногих, метаморфоз времени.

«Наше эмпирическое время состоит из прошедшего, настоящего и будущего. Очевидно, что при всяких изменениях настоящее все-таки должно оставаться. Уничтожение настоящего было бы равнозначно уничтожению бытия вообще. Что касается прошедшего и будущего, то в отношении их мыслимы два изменения» (с. 26). Либо они оба или порознь могут исчезнуть в своем содержании нацело, либо они обе или порознь могут сохраняясь в своем содержании, прекратиться лишь в качестве прошедшего и будущего превращением их содержания в настоящее. «Исчезновение прошедшего и будущего во всем своем содержании хотя теоретически мыслимо, однако, является совершенно искусственным построением, к которому никакие достаточные основания не приводят. Обе эти возможности заставляли бы нас мыслить тот высший мир, ради которого и возникают разные способы преодоления времени, так сказать, нацело отрицающим с одного или другого конца. Это был бы мир или постоянного умирания, или даже абсолютного исчезновения. Очевидно, что мысль о лучшем, высшем мире должна нас побуждать видоизменять время совершенно иначе, а именно мысленно превращать прошедшее и будущее не в ничто, а именно в бытие настоящего» (с. 26).

Здесь, считает автор, имеется уже три возможности: либо прошлое и будущее вместе делаются настоящим, либо в настоящее превращается только прошедшее при сохранении значения будущего, как еще не превратившегося в реальность бытия, либо в настоящее превращается будущее при сохранении силы прошедшего. В первом случае «получается не имеющее ни конца, ни начала, ни убыли, ни роста бытие настоящего» (с. 27). Такое настоящее, отмечает автор, обозначается словом вечность. «Такой мир, т.е. мир абсолютной вечности, представлял бы чисто статическую, т.е. неподвижную, бесконечность. Изменение в таком мире было бы уже немыслимо» (с. 27).

Две другие возможности не равнозначны. Если сохраняет силу прошедшее, в смысле его полной невозвратимости, то признается абсолютная значимость смерти, «Мир, в котором все его содержание  постоянно отмирало бы, был бы миром постоянной абсолютной смерти. По существу  это и есть тот эмпирический мир, в котором мы живем, лишь с какой-то своеобразной наполненностью всем своим будущим. Сколь бы бесконечным ни мыслить это содержание, оно все же постоянно и нацело отмирало бы. Это была бы какая-то постоянная борьба бесконечности  с небытием, борьба, в которой небытие все же постоянно побеждало бы жизнь» (с. 27). Такой вариант, считает Аскольдов, неприемлем, поскольку такое положение есть «нечто весьма искусственное, трудно мыслимое и представимое и во всяком случае безнадежное в смысле преодоления силы смерти, как абсолютной гибели» (с. 27). Этот вариант Аскольдов отвергает на том основании, что, как он пишет, «положительно нет ничего ни в области философии, ни религии, что заставляло бы ум мыслить эту странную возможность» (с. 27).

Второй вариант, согласно которому «прошедшее сполна возвратилось бы, а будущее все же сохраняло бы свою силу, т.е. постоянно творилось бы, был бы все же весьма существенным восполнением нашего эмпирического мира. Это был бы мир, из которого было бы вырвано жало смерти. Поэтому во всем последующем изложении мы и будем иметь  в виду лишь первую и вторую возможность, а также различные мыслимые в их пределах вариации и сочетания. Особого внимания заслуживает первая, т.е. та, в которой прошедшее и будущее, сохраняя все свое содержание, изменяются именно в качестве времени, т.е. делаются реальностью настоящего» (с. 27). Такой мир, считает Аскольдов, является абсолютной вечностью и он «представлял бы чистую статическую, т.е. неподвижную бесконечность. Изменение в таком мире было бы уже немыслимо» (с. 27).

Далее Аскольдов рассматривает еще одну возможность, которую развивает Л.П. Карсавин в статье «О свободе»18. Это случай, когда прошедшее, настоящее и будущее не теряя своих специфических характеристик, включаются в пребывающую вечность.

Такую своеобразную вечность, которую Карсавин называет «всевременностью», Аскольдов считает невозможным принять в качестве какой-либо хотя бы мысленной возможности, поскольку она заключает совершенно непримиримое противоречие. «В самом деле, - пишет Аскольдов, - прошедшее, которое есть полнота реальности, не есть прошедшее, а именно настоящее. Точно также и реализованное будущее не может уже возникать, а, стало быть, не сохраняет характер будущего. Вообще время никак нельзя помыслить частью всевременной вечности как реализованной данности прошедшего, настоящего и будущего. Нельзя потому, что такая часть находится со своим предполагаемым целым не в отношении объемлемого и объемлющего, а именно в отношении взаимного отрицания» (с. 29).

Таким образом, Аскольдов склоняется к мысли, что наилучшим вариантом метаморфозы времени было бы трансформация прошлого в своеобразную форму настоящего при сохранении в собственном смысле будущего. В таком мире не было бы смерти и вместе с тем сохранялось «творчество», т.е. возникновение нового, еще не бывшего.

Лит.: Аскольдов «Время и его преодоление»// «Мысль. Журнал Петербургского философского общества». Май-июнь. ACADEMIA. Петербург, 1922.

Ильгиз А. Хасанов

АСТРОНОМИЯ И ВРЕМЯ. – Астрономия как наука о небесных объектах, процессах и явлениях имеет долгую, уходящую в доисторические времена предысторию, которая проявляется в настенных рисунках палеолита, в грандиозных мегалитах и долменах, в древних мифах и сказаниях.

Полуживотные предки человека, несомненно, обладали высокоразвитой любознательностью и с интересом обращали свой взор на Солнце, Луну и звезды. Но самой главной, жизненно важной причиной внимания первобытных людей к небесным телам и процессам была необходимость ориентации в пространстве и во времени и согласования совместных действий. Результаты изучения таких мегалитов, как Стоунхендж в Англии, Набта-Плайя в Нубийской пустыне19 и др., свидетельствуют о том, что они являлись своего рода астрономическими обсерваториями, позволявшими наблюдать восходы Солнца, наиболее ярких звезд, определять особые дни года, получившие позднее названия дней осеннего и весеннего равноденствия, летнего и зимнего солнцестояния. Наблюдения за движениями Солнца, Луны и планет, за изменениями звездного неба сыграли важную роль при разработке приемов и методов измерения и исчисления времени. Умение измерять время и вести календарное летосчисление было важно не только для организации жизни и деятельности людей и их сообществ, но было необходимо и астрономам для фиксации времени производимых ими астрономических наблюдений. Это позволяло выявлять цикличность и другие закономерности космических явлений и в конечном счете прогнозировать их наступление.

Многотысячелетние наблюдения за звездным небом и движениями небесных тел, составление звездных каталогов, помогающих людям ориентироваться в пространстве и во времени, привели к выдающимся достижениям, таким, как открытие прецессии Гиппархом во II в. до н.э., измерение радиуса Земли Эратосфеном в I в. до н.э., разработка Аристотелевско-Птолемеевской модели Солнечной системы, давшей возможность достаточно точно математически рассчитывать движение планет.  Однако вплоть до изобретения в XVII столетии телескопа астрономия, фактически, оставалась астрометрией,  т.е. наукой, занятой в основном составлением каталогов звезд и изучением движения небесных тел с целью совершенствования летосчисления, предсказания и объяснения разных визуально наблюдаемых невооруженным глазом небесных явлений.

Измерение времени и непрерывное его хранение стали приобретать особое значение в эпоху великих географических открытий, становления и развития капиталистического способа производства. Со второй половины XVII столетия в разных странах начали создаваться государственные обсерватории, которые должны были определять и хранить точное время и таким образом выполнять роль Служб времени. В 1669 году была учреждена Королевская обсерватория в Париже, в 1676 году была создана Королевская Гринвичская обсерватория. В 1839 году начала работать Пулковская астрономическая обсерватория в России, которая быстро стала одной из важнейших обсерваторий мира. На 1886 год во всем мире существовало уже 221 астрономическая обсерватория  (150 в Европе, 42 в Северной Америке и 29 в других частях света).

Все астрономические обсерватории изначально определяли местное время. С возникновением и развитием железнодорожного сообщения, с появлением телеграфной связи, со становлением и расширением производственных, экономических и других взаимосвязей между странами отсутствие единой для всей Земли системы измерения времени начало вызывать серьезные затруднения при составлении расписаний железнодорожного транспорта, при согласовании времени телеграфной связи, при организации слаженного взаимодействия между странами, предприятиями, организациями и учреждениями, а также между людьми, живущими на значительном расстоянии друг от друга. Поэтому на протяжении XIX столетия на научных, научно-политических, коммерческих и других международных конференциях и совещаниях оживленно обсуждались проблемы организации единой для всей Земли системы измерения времени.

Впервые единое для всей страны время было введено в 1880 году в Англии. Таким временем стало Гринвичское среднее время (GMT - Greenwich mean time), которое в 1884 году на Международной конференции по меридианам, состоявшейся в Вашингтоне, было рекомендовано для всемирного использования. Для согласования Гринвичского среднего времени с местными временами весь Земной шар был разделен на 24 часовых пояса. Было установлено, что во всех поясах показания минутных и секундных стрелок часов должны совпадать с минутами и секундами Гринвичского среднего времени, но в смежных поясах время должно различаться ровно на один час. Было также решено отсчет времени новых суток начинать с меридиана, отстоящего от нулевого, Гринвичского, по долготе на 180°. Этот меридиан, представляющий собой линию перемены дат, удобен тем, что почти на всем протяжении пролегает  по поверхности океана. В тех же немногочисленных случаях, когда он проходит по поверхности некоторых островов, линию перемены дат искривили и провели по водной поверхности.

В ХХ столетии быстрое развитие транспорта, связи, набирающий темпы научно технический прогресс резко повысили требования к точности измерения времени.  В 1921 году для координации деятельности  национальных Служб времени при Международном астрономическом союзе было создано Международное бюро времени, находящееся в Париже.

Так как точное время определялось астрономическими методами по фиксации моментов кульминации звезд с хорошо известными небесными координатами, то  национальные Службы времени представляли собой подразделения государственных астрономических обсерваторий. С изобретением атомных часов и с установлением в 1968 г. атомного стандарта секунды некоторые функции астрономических Служб времени были переданы физическим институтам, в которых находились атомные часы, представлявшие собой очень сложные физические агрегаты. Атомные часы значительно превосходят точность астрономических наблюдений. Однако не связанное с движениями Солнечной системы атомное время оказывается «внешним» временем по отношению к движению небесных тел – планет Солнечной системы, искусственных спутников Земли и космических аппаратов, тогда как физические законы их движения, параметры орбит и траекторий полёта связаны с их «внутренним», астрономическим, временем, т.е. с временем, задаваемым движением космической системы и называемым эфемеридным временем. Поэтому в связи с необходимостью расчета траекторий полета космических аппаратов потребовалось существенное повышение точности эфемеридного времени. С этой целью в 1986 г. вместо отнесенного к эпохе  1900 года эфемеридного времени были введены две шкалы обновленного эфемеридного (динамического) времени, одна из которых связана с барицентром Солнечной системы20 и называется Барицентрическим динамическим временем (TDB – Barycentric Dynamical Time), а другая - с центром масс Земли и называется Топоцентрическим динамическим временем (TDT – Terrestrial Dynamical Time).

С изобретением в 1610 г телескопа21, возникновением в XIX столетии спектроскопии, позволившей по спектрограммам звезд определять их химический состав, а по смещениям спектральных линий вычислять скорости их удаления или приближения к Земле, с применением в астрономии фотографических методов наблюдений, с возникновением в 30-х годах ХХ столетия и бурным развитием во второй половине столетия радиоастрономии астрономия превратилась в быстро развивающуюся многоотраслевую науку. Особенно значительные качественные изменения в астрономии начались в последние десятилетия ХХ столетия в связи с выводом на околоземные орбиты астрономических инструментов, включая такие мощные оптические телескопы, как телескоп Хаббла22. Астрономические наблюдения стали всеволновыми, охватывающими излучения небесных тел в  широком диапазоне, от сверхкоротких рентгеновских лучей до предельно широковолновых радиоизлучений. Исключительно важное значение имело выведение астрономических инструментов за пределы атмосферы Земли, ограничивающей возможность увеличивать разрешающую способность оптических телескопов и спектрографов. Появились новые разделы астрономии, связанные с разработкой новых астрономических инструментов, приемов и методов наблюдений, а также с обнаружением большого  числа качественно новых небесных объектов, таких как квазары, пульсары, с переходом к экспериментальным исследованиям космического пространства и практическому освоению Луны, планет Солнечной  системы, с выявлением и изучением экзопланет23, т.е. планет, обращающихся вокруг ближайших звезд, и др.

Все эти достижения в астрономии выявили новые аспекты её связи со временем, поскольку расширились возможности изучения небесных тел и космических систем (звезд, галактик, включая нашу Галактику) в динамике, с определением возрастов однородных небесных тел и тем самым фиксируя эти тела и системы на разных этапах их развития.

Хотя астрономия уже давно перестала быть в основном астрометрией, тем не менее астрометрические методы определения координат небесных тел не потеряли своего значения. Более того, точное выведение космических аппаратов к таким далеким и небольшим космическим телам, как кометы, движущиеся по очень вытянутым эллиптическим орбитам, предполагает возможность рассчитывать орбиты космических аппаратов в инерциальных системах отсчета, связанных с «неподвижными» небесными телами, а не в системах координат, движущихся вместе с Землей. Астронавигация предъявляет сегодня повышенные требования к стабильности связанных с «неподвижными» небесными телами инерциальных систем отсчета.

Впервые инерциальная система координат была разработана еще в  …   гг.  как система, связанная с 1535 достаточно яркими и, следовательно, относительно близкими звездами, точные координаты которых и собственные движения составили «Фундаментальный каталог звезд». Фундаментальный каталог звезд можно использовать на протяжении 2-3 десятилетий как основу инерциальной системы отсчета. Но постепенно из-за значительных для близких звезд собственных движений расчётные координаты звезд перестают соответствовать их реальным координатам и приходится формировать Фундаментальный каталог заново. Последний (5-й) Фундаментальный каталог (FK-5) был составлен в 1988.

Ситуация радикально изменилась с выводом на орбиту искусственного спутника Земли «Гиперкос» с зеркальным телескопом и оснащенного программой определения координат, собственных движений и параллаксов звезд. Спутник «Гипперкос» работал с августа 1989 по март 1993 года и за это время составил каталог 118218 звезд, в число которых вошли почти все звезды до 9,1 звездной величины24, а самые слабые имели звездную величину 12,4. Точность наблюдений достигала 0,001 угловой секунды. Этот уникальный звездный каталог позволяет решать не только навигационные проблемы космонавтики, но и многие задачи самой астрономии, такие как  …

На сегодняшний день космология и космогония оперируют временными интервалами в миллионы и миллиарды лет и охватывают космологические системы, простирающиеся на многие миллионы и миллиарды световых лет25. Фактически это означает, что астрономия имеет дело с физическими процессами, протекающими на качественно ином, чем окружающий нас макромир, иерархическом уровне  мироздания, на котором, несомненно, должны быть свои специфические силы взаимодействия и особые законы физических процессов. И действительно, результаты изучения снимков порядка ста галактик, полученных при помощи космического телескопа Хаббла, свидетельствуют о том, что при взаимодействиях галактик, помимо известной силы гравитационного притяжения, действуют какие-то неизвестные, причем далеко не грубо альтернативные гравитационному притяжению силы отталкивания. Так, например, при лобовом столкновении галактик и проникновении их друг в друга явно не происходит катастрофических процессов, что неизбежно должно было бы происходить в массовом порядке, если бы между звездами действовали только силы гравитационного притяжения26. При этом сталкивающиеся галактики не только не разрушаются и не гибнут, но, похоже, существенно омолаживаются, и в них начинается бурный процесс звездообразования.

Особое внимание в этом отношении заслуживают и хорошо известные шаровые звездные скопления, в которых большое число звезд находится в сравнительно малом объеме. Судя по расчётным временам их релаксации, эти космические образования существуют миллиарды лет. Причем в таких звездных скоплениях нет движений, которые порождали бы центростремительные силы, мешающие сосредоточению их в центре масс, что неизбежно должно было бы произойти, если бы между звездами действовали только силы гравитационного притяжения.

Состоявшийся в ХХ столетии выход наблюдательной астрономии и таких теоретических дисциплин, как космология и космогония на изучение качественно новых иерархических уровней материального мира требует радикального пересмотра традиционно сложившихся представлений о времени как о некоторой единой и единственной в своем роде равномерно текущей сущности, пронизывающей все иерархические уровни материального мира и охватывающий временные масштабы, начиная с уровня планковской единицы длительности и кончая уходящими в бесконечность временными масштабами мегамира. Современные представления об иерархической организации материального мира предполагают наличие качественно разных уровней времени, на которых имеются свои предельно малые и далее неделимые гранулы времени и характерные для объектов и процессов каждого данного уровня эквивалентные бесконечности предельно большие масштабы времени. Вполне естественно, что на каждом иерархическом уровне можно выявить свои характерные единицы длительности, в которых целесообразно описывать эволюцию объектов и течение материальных процессов. 

По-видимому, специфической естественной единицей длительности ближайшего к макромиру уровня мегамира может служить Галактический год – период обращения Солнца и Солнечной системы  вокруг центра нашей Галактики27, по разным оценкам равный 180-250 млн. лет.

За последние десятилетия  Галактический год все более часто используется в геологии, фактически, рассматривающей Землю как космическое тело ближайшего к макромиру космического уровня. Благодаря совершенствованию методики определения возраста горных пород установлено, что последние три прохождения Солнечной системой точки перигалактия сопровождались на Земле мощными процессами горообразования, вызванными, видимо, тем, что смена знака ускорения в точке перигалактия вызывает напряжения в разных слоях Земли, релаксация которых проявляется в деформациях земной коры, ведущих к усилению вулканизма и процессов горообразования.

На более удаленных от макромира иерархических уровнях мегамира эволюция материальных систем и течение материальных процессов происходят в значительно более крупномасштабных временах,  и описание их в годах, как это имеет место в настоящее время, подобно описанию жизни человека и других процессов макромира в фемто- или аттосекундах. Поэтому следует учитывать, что за переменной времени в космологических моделях скрывается крупномасштабное космологическое время, а не измеряемое в годах время макромира.

На сегодняшний день мы вынуждены наблюдать космические объекты и процессы с нашего иерархически более низкого уровня макромира28. Некоторую надежду на возможность «подняться» на иерархически более высокий, космический уровень вселяет принципиальная возможность создания системы «визуального» наблюдения космических структур и процессов при помощи расставленных на разных планетах (и космических аппаратах) синхронно работающих и нацеленных на одни и те же участки небесной сферы оптических и радиотелескопов. Обладая такими системами стереоскопического наблюдения, человечество может стать своего рода Космическим наблюдателем.

Лит.:  Археоастрономия: проблемы становления //Тезисы докладов Международной конференции. М.: Институт археологии РАН, 1996, с. 159 (http://Infm1.sai.ru/SETI/koi/bulletin/9/arh.html)

Археоастрономия//Энциклопедия Кольера.

Владимирский Б.М., Кисловский Л.Д. Археоастрономия и история культуры. – М.: Знание, 1989 (http://epizodsshace.airbase.ru/bibl/znan/1989/3/3-arh.html)

Захария Ситчин. Археоастрономия (http://www.archimed007.narod.ru/arheoastronomia.htm)29

Лит. Обсерватория // Энциклопедия Кольера/ http://onlineslovari.com/entsiklopediya_kolera/page/observatoriya.4994/

Ильгиз А. Хасанов

1             Альберти (Alberti) Леон Баттиста (1404-1472)  - итальянский ученый, гуманист, писатель, один из основателей новой европейской архитектуры, ведущий теоретик искусства эпохи Возрождения.

2              Инверсия – лат. inversion – переворачивание; перестановка.

3              Грюнбаум А. Философские проблемы пространства и времени. – М.: Прогресс, 1969, с. 266.

4          Даже если науке удастся в какой-то мере повернуть инволюционные процессы человеческого организма и добиться существенного омоложения человека, это не будет означать инверсию времени, поскольку количество лет жизни человека, как бы он ни омолодился, будет только нарастать и совершенно не покажется странным существование молодых людей с биологическим возрастом, скажем, в 30-35 лет и с общим возрастом, например, в сто и более лет.

5              Известно, что «в макроскопической физике  флуктуации, как правило, не играют заметной роли и входят только в небольшие поправки, которыми допустимо пренебречь, если система достаточно велика. Однако вблизи бифуркаций флуктуации приобретают решающее значение, так как в окрестности точек бифуркации средние определяются именно флуктуациями» /Пригожин И. От существующего к возникающему: время и сложность в физических науках. – М.: Едиториал УРСС, 2002, с. 124/.

6             Обзор и критический анализ этих дискуссий см. в работах: Грюнбаум А. Философские проблемы пространства и времени. – М.: Прогресс, 1969, с. 264-389.

7              Шубников Алексей Васильевич (1887-1970)  -  отечественный физик, кристаллограф, кристаллофизик. Член-корреспондент АН СССР с 1933, академик с 1953 года.

8             Перечень наиболее важных источников дает Д. Кларк, который пишет: «К основным источникам, на которых основаны попытки осмыслить образ жизни древнейших создателей орудий, относятся прежде всего их костные останки; сопутствующие предметы материальной культуры; останки фауны; характерные признаки стоянок, где встречаются перечисленные выше виды материала; а также последние по счету, но не по значению, образ жизни шимпанзе и горилл. К этому необходимо добавить все данные о палеоклимате, полученные в результате изучения литологии слоев, содержащих ископаемые останки» /Кларк, 1977, с. 57/.

9             См.: /Мюллер, Геккель, 1940/.

10           Об этом свидетельствует тот факт, что дети, с раннего возраста оказавшиеся среди животных или содержавшиеся в изоляции от людей, не обретали человеческих качеств, а если в таких условиях они росли до 12-13 летнего возраста, то их уже невозможно было перевоспитать и превратить в нормальных людей. (Подробнее см.: /Лангмейер, Матейчек, 1984/).

11           Эти данные очень концентрированно изложены в обзоре исследований мирмикологов, содержащемся в книге Ж.И. Резниковой /Резникова, 1983/. 

12           См.: /Уилсон, 1963, 1964/;  /Мариковский, 1965/; /Забелин, 1979/; /Резникова, Рябко, 1990, с. 602/.

13           Не исключено, что существовавших достаточно длительное время высокоинтегрированных сообществ животных предков человека было в период первого демографического взрыва считанное число. Более того, не исключено, что такие уникальные условия, при которых они могли существовать многие сотни тысяч лет, возникли на Земле лишь в одном ограниченном регионе и получившие в дальнейшем самостоятельное развитие высокоинтегрированные племена отпочковались от одного или небольшого числа тесно связанных между собой сообществ животных предков человека. 

14           Согласно современным представлениям о формировании в онтогенезе функ­циональной асимметрии больших полушарий головного мозга в период овладения ребенком членораздельной речью, оба полушария  выполняют речевые функции. Спе­циализация левого полушария на речевых функциях происходит к  4-ому году (См.:/Брагина, Доброхо­това, 1988, с. 61-62/). Можно предположить, что это связано с тем, что первоначально для ребенка, как и для наших далеких животных предков, язык представляет собой лишь средство общения в социальной среде. Правда, под руководством взрослых язык очень быстро становится средством познания ребенком окружающего мира. В процессе же становления человека в филогенезе вполне мог существовать и, видимо, действительно существовал период, когда язык для лидеров сообщества уже стал обретать функции средства познания окружаю­щего мира, а специализации левого полушария на речевых функциях еще не произошло и оба полу­шария одинаково успешно справлялись с языковыми функциями. В этих условиях и могла возник­нуть, во-первых, способность к  анализу ситуации в виде внутреннего диалога с самим собой, а во-вторых, способность слышать внутренним слухом некий голос, сообщающий человеку результаты подсознательно протекавшего анализа ситуации и решения возникших проблем. 

15           Аскольдов (Алексеев) Сергей Алексеевич (1870-1945) – представитель религиозно-философской мысли «серебряного века».  Сын философа А.А. Козлова. Окончил физико-математический факультет Московского университета (1895). Главные работы: «Основные проблемы познания и онтологии» (1900), «Мысль и действительность» (1914), «Сознание как целое. Психологическое понятие личности» (1918); статьи: «В защиту чудесного» !1903), «Время и его религиозный смысл» (1913), «Анализ как основной метод»

(1922), «Время и его преодоление» (1922), «Конспект и слово» (1928). В 1927 г. был репрессирован; с 1933  жил в Новгороде; в годы войны оказался в Германии; в 1944 г был арестован в Потсдаме. Последние работы: «Критика диалектического материализма» (1944), «Дух и материя» (1945).

В своих философских работах Аскольдов продолжил линию метафизического персонализма, связанную с именами Н.Н. Страхова, П.А. Бакунина, П.Е. Астафьева, Л.Ь. Лопатина.

16            Аскольдов С.А. Время и его преодоление/ Мысль, май-июнь, 1922// с. 13. Далее страницы указываются в тексте.

17           Статья Аскольдова «Время и его преодоление» публиковалась в журнале Петербургского Философского Общества «Мысль», который издавался в течение лишь одного 1922 года. Вышло только три номера журнала. Четвертый номер, в котором было помещено продолжение статьи Аскольдова, был уже набран, но «рассыпан» по распоряжению властей.

18                Карсавин Лев Платонович (1882-1952) - русский философ, окончил Петербургский университет, в 1922 г. был выслан Советским правительством вместе с другими представителями интеллигенции из России. Свою философию Карсавин создает на основе концепции абсолюта, понимая его как всеединство и следуя в этом отношении за Вл. Соловьевым. Карсавин пишет, что "абсолютность выше всякого разумения, выше нашего понятия об относительном, полагаемом в необходимом противостоянии относительному" [Философия истории. С. 351].

19 В В В В В В В В В В 

20            Барицентр (от греч Βαρυς – barys  - тяжелый, лат centrum от греч  kentron – средоточие) – центр масс физического тела сложной формы, а также двух или большего числа тел.

21            Оптическая система, использованная в 1610 году Г. Галилеем как телескоп, была изобретена в 1608 году  голландским оптиком Гансом Липперсгеймом (  ).

22            //История запуска и характеристики телескопа//

23            Экзоплане́та (др.-греч. εξο, exo -  вне, снаружи) – внесолнечная планета.

24            Звездная величина – показатель видимой яркости  звезд. Впервые Гиппарх (II  в. до н.э.) все видимые звезды  разделил на 6 классов, различающихся между собой по яркости в одинаковой степени. Точные фотометрические измерения показали, что отношение блеска звезд первой и шестой величин почти точно равна 100. Отсюда установили, что смежные звездные величины  различаются в 2,512 раз. Звездные величины обозначаются латинской литерой m (magnitudo – величина), которые помещаются в верхнем регистре.  Диапазон звездных величин охватывает от самой яркой  (Сириус) до самых слабых звезд 25 звездной величины, регистрируемых самыми мощными телескопами. Звезды примерно нулевой величины – Вега ( ), Капелла ( ). Самый слабый небесный объект, занятый  космическим телескопом «Хаббл» имеет звездную величину равную +31,5.

25 В В В В В В В В В В  Световой РіРѕРґ – расстояние, которое луч света РїСЂРѕС…РѕРґРёС‚ СЃРѕ скоростью 300 000 РєРј/СЃ Р·Р° РѕРґРёРЅ РіРѕРґ.

26            Такой вывод можно сделать уже по снимкам взаимодействующих галактик, которые  в 50-х годах сделал Паренаго (?)

27           Наша Галактика – одна из крупных спиральных галактик Вселенной, состоящая из сотни миллиардов звезд и большого объема газопылевой материи. В структуре Галактики особо выделяется плоский чечевицеобразный галактический диск с шарообразным утолщением в центре, окруженный менее плотным шарообразным скоплением звезд, называемым гало (от греч halos – круг) Галактики. Радиус галактического диска около 30 килопарсек (кПс), радиус центрального утолщения порядка 2 кПс, а радиус гало не менее 20 кПс. Диск Галактики вращается с большой скоростью, но в целом вращается не как твердое тело с постоянной угловой скоростью, а со скоростью, уменьшающейся к краю диска, поскольку каждая звезда движется по собственной орбите. На уровне радиуса орбиты Солнца (порядка 10 кПк) скорость вращения диска равна примерно 250 км/с. Но в структуре Галактики имеются «спиральные рукава», которые вращаются твердотельно.

28            Это все равно, что если бы разумные существа, обитающие на атомах и знающих только силы межатомных взаимодействий попытались бы судить об объектах и процессах макромира. Прежде всего, обладая крайне малой базой оптического восприятия, они везде вокруг себя на сколь угодно далеких расстояниях видели бы только атомы и, возможно, молекулы, но никак не пространственные структуры макромира. Наше положение по отношению к мегамиру мало чем отличается от положения гипотетических существ микромира по отношению к макромиру.

29 В В В В В В В В В В  Статья представляет СЃРѕР±РѕР№ избранные отрывки РёР· РєРЅРёРіРё Zecharia Sitchin “When time began”.