Эйнштейн А.

Мы приходим к странному выводу: сейчас нам начинает казаться, что первичную роль играет пространство; материя же должна быть получена из пространства, так сказать, на следующем этапе. Пространство поглощает материю. Мы всегда рассматривали материю первичной, а пространство вторичным. Пространство, образно говоря, берёт сейчас реванш и "съедает" материю. Однако всё это остаётся пока лишь сокровенной мечтой.

(А. Эйнштейн. Собрание научных трудов. М.: Наука,1965. Т. 2, с.243).


Мы должны обратить внимание на то, что все наши суждения, в которых время играет какую-нибудь роль, всегда являются суждениями об одновременных событиях. Если я, к примеру, говорю: “Этот поезд прибывает сюда в 7 часов”, – то это означает примерно следующее: указание маленькой стрелки моих часов на 7 часов и прибытие поезда суть одновременные события… Время событий – это одновременное с событием показание покоящихся часов, которые находятся в месте события.

(Эйнштейн А. К электродинамике движущихся тел // Собрание научных трудов в 4-х тт. Т. 1. М., 1965. С. 8, 10).


Обычно мы измеряем время с помощью часов. При этом часами мы называем систему, которая автоматически повторяет один и тот же процесс. Число уже повторившихся процессов такого рода, причем за первый можно принять любой процесс, и есть время, измеренное часами. Показания часов, одновременные с некоторым событием, мы называем временем события, измеренным этими часами.

(Эйнштейн А. Собрание научных трудов. Т. 1. М.: Наука, 1965. С. 416).


Чтобы придать понятию времени физический смысл, нужны какие-то процессы, которые дали бы возможность установить связь между различными точками пространства... пространственные и временные данные имеют не фиктивное, а физически реальное значение.

(Эйнштейн А. Собрание научных трудов в 4-х тт. Т. 2. М., 1966. С. 22).


Не следует придавать абсолютного значения понятию одновременности. Два события, одновременные при наблюдении из одной координатной системы, уже не воспринимаются как одновременные при рассмотрении из системы, движущейся относительно данной системы.

(Эйнштейн А. К электродинамике движущихся тел // Собрание научных трудов в 4-х тт. Т. 1. М. 1965. С. 13).


Нельзя сказать, что время имеет абсолютный, т.е. независимый от состояния движения системы отсчета смысл. Это и есть произвол, который содержался в нашей кинематике.

(Эйнштейн А. Зависит ли инерция тела от содержащейся в нем энергии. В кн. Собрание научных трудов. Т. 1. М. 1967. С. 182).


Положение становится еще более поразительным, если представить себе следующее: если часы, синхронизированные с другими подобными, заставить двигаться в одном направлении с большой скоростью, приближающейся к скорости света, а затем вернуть к первым, то окажется, что на двигавшихся прошло меньше времени, чем на покоившихся. Следует добавить, что выводы, которые справедливы для этих часов, взятых нами в качестве простой системы, представляющей все физические процессы, остается в силе и для замкнутой физической системы с каким-либо другим устройством. Например, если бы мы поместили живой организм в некий футляр и заставили бы всю эту систему совершить такое же движение вперед и обратно, как описанные выше часы, то можно было бы достичь того, что этот организм после возвращения в исходный пункт из своего сколь угодно далекого путешествия изменился бы сколь угодно мало, в то время как подобные ему организмы, оставленные в пункте отправления в состоянии покоя, давно бы уже уступили место новым поколениям. Для движущегося организма длительное время путешествия будет лишь мгновением, если движение будет происходить со скоростью, близкой к скорости света! Это – неизбежное следствие наших исходных принципов, к которым нас приводит опыт.

(Эйнштейн А. Зависит ли инерция тела от содержащейся в нем энергии. В кн. Собрание научных трудов. Т. 1. М. 1967. С. 185).


Предположим теперь, что часы могут быть сверены так, что скорость распространения каждого светового луча в вакууме, измеренная с помощью этих часов, везде равна универсальной постоянной с при условии, что система координат является неускоренной… Совокупность показаний всех сверенных указанным образом часов, которые можно представить себе покоящимися относительно системы координат и расположенными в заданных точках пространства, мы называем временем, принадлежащим используемой системе координат, или, коротко, временем этой системы.

(Эйнштейн А. Собр. науч. тр. в 4 тт. Т. 1. Работы по теории относительности. 1905-1920. - М.: Наука. 1965. С. 68, 69).


В случае несимметричного поля особая природа пространственно- и времениподобной близости представляется мне ясной.

Если в некоторой точке рассмотреть два противоположных времениподобных направления, то можно, пожалуй, говорить, что одно из них устремлено в будущее, а другое – в прошлое. Но законы поля не отдают ни одному из этих двух направлений никакого предпочтения. Ситуация сходна с той, которая имеет место в классической теории с положительным и отрицательным направлениями времени. Такое различие имеет смысл только из-за второго закона термодинамики и основано, таким образом, не на форме элементарных законов, а только на граничных условиях (вероятность или упорядоченность в отрицательном направлении времени возрастает).

(Переписка Эйнштейна с М. Бессо // Эйнштейновский сборник 1977. М., 1980. С. 50).


Ты говоришь о "принужденном течении времени". Слово "принужденный" указывает на субъективные переживания, связанные с сознанием и порядком, в котором на основе воспоминаний они представляются нам "неизбежными". При этом "сейчас" играет доминирующую роль, но оно в равной мере исключено из концептуальной конструкции объективного мира (именно это так огорчает Бергсона).

Когда ты говоришь об "остатках сходным образом устроенных миров", то, наверное, имеешь в виду последовательность во времени пространственноподобных сечений, то есть соотношения, присущие постижимому (сконструированному) миру. Слово "остаток" дает повод подозревать, что ты не принимаешь всерьез четырехмерность относительности, а рассматриваешь настоящее время как единственно реальное. То, что ты понимаешь под "мирами" на физическом жаргоне является "пространственноподобными сечениями", которым теория относительности (даже специальная) отказывает в объективной реальности.

А потом ты спрашиваешь, если я правильно понял, как нам перейти от пережитого опыта к объективности. Ты утверждаешь, что переход сопровождается страданием, которое – если интерпретировать его с позиций физики – связано с необратимыми процессами (как и вообще всякое воспоминание; здесь я полностью присоединяюсь к тебе). Но потом ты спрашиваешь: а помогает ли нам в этом проекция на луч прошлого, который продолжается по "прямой"? Этого я не понимаю. Что это – образное описание порядка, царящего в нашем сознании?

(Переписка Эйнштейна с М. Бессо // Эйнштейновский сборник 1977. М., 1980. С. 45-47).


Для нас, убежденных физиков, различие между прошлым, настоящим и будущим – не более, чем иллюзия, хотя и весьма навязчивая.

(Albert Einstein — Michele Besso Correspondance 1903–1955. Paris: Hermann, 1972. P.537–538).


Время, обозначаемое в физических формулах буквой t, может, конечно, входить в уравнения с отрицательным знаком; это дает возможность вычислять время в обратном направлении. Но тут мы имеем дело с одним только вычислением, из чего нельзя заключить, что само течение времени может стать отрицательным. Здесь корень всего недоразумения в смешении того, что допустимо и даже необходимо с тем, что возможно в действительности.

(Цит. по: Зигуненко С.Н. Как устроена машина времени? М.: Знание, 1991. С. 37).


То обстоятельство, что понятие периодического процесса предшествует понятию времени, когда занимаются выяснением происхождения и эмпирического содержания понятия времени, не является, на мой взгляд «логической ошибкой». Такая концепция соответствует в точности приоритету понятия твёрдого (или квазитвёрдого) тела при трактовке понятия пространства.

(Альберт Эйнштейн. Физика и реальность, сб. статей. – М.: Наука, 1965. – С. 40).


Введение пространственно-временного континуума может считаться противоестественным, если иметь в виду молекулярную структуру всего происходящего в микромире. Утверждают, что метод Гейзенберга может быть приведен к чисто алгебраическому методу описания природы, т.е. исключению из физики непрерывных функций. Но тогда нужно будет в принципе отказаться от пространственно-временного континуума. Можно думать, что человеческая изобретательность в конце концов найдет методы, которые позволят следовать этому пути.

(Эйнштейн, А. Собр. науч. тр. в 4 тт. Т. 1. Работы по теории относительности. 1905-1920. - М.: Наука. 1965. С.56-57).