Движение (равно как и время) никогда не существует, если рассмотреть это со всей строгостью: оно никогда не существует как целое, не имея сосуществующих частей. Таким образом, в нем нет ничего реального, кроме того преходящего, что должно быть предписано силе, стремящейся к изменению. К этому и сводится все, что заключено в телесной природе помимо того, что принадлежит геометрии, а именно протяжению. [Прим.: под силой следует подразумевать энергию, под действием – работу.]
(Лейбниц Г. Опыт рассмотрения динамики // Лейбниц Г.В. Соч. в 4-х томах. С. 248).
Я неоднократно подчеркивал, что считаю пространство, так же как и время, чем-то чисто относительным: пространство – порядком существования, а время – порядком последовательностей. Ибо пространство, с точки зрения возможности, обозначает порядок одновременных вещей, поскольку они существуют совместно, не касаясь их специфического способа бытия. Когда видят несколько вещей вместе, то осознают порядок, в котором вещи находятся по отношению друг к другу.
Для опровержения мнения тех, которые считают пространство субстанцией или по крайней мере какой-то абсолютной сущностью, у меня имеется несколько доказательств... Но если пространство не что иное, как этот порядок, или отношение, и если оно без тел не что иное, как только возможность давать им определенное положение, то именно эти два состояния – первоначальное и обращенное – ни в чем не отличаются друг от друга. Их различие содержится лишь в нашем химерическом предположении реальности пространства самого по себе.
Так же дело обстоит со временем. Допустим, кто-нибудь спросил бы, почему Бог не создал все на один год раньше: допустим дальше, что он сделал бы из этого вывод о том, что Бог совершил что-то, для чего нельзя найти основание, по которому он действовал так, а не иначе. На это можно возразить, что подобный вывод был бы справедлив, если бы время являлось чем-то вне временных вещей, ибо тогда, конечно, было бы невозможно найти основание для того, почему вещи – при предположении сохранения их последовательности – должны были бы быть поставлены скорее в такие, чем в другие мгновения. Но как раз это доказывает, что мгновения в отрыве от вещей ничто и они имеют свое существование только в последовательном порядке самих вещей, а так как этот порядок остается неизменным, то одно из двух состояний, например, то, в котором все совершалось бы на определенный промежуток времени раньше, ничем не отличалось бы от другого, когда все совершается в данный момент, и различить их было бы невозможно.
(Лейбниц Г.В. Переписка с Кларком // Соч.: В 4 т. Т. 1. М. 1982. С.441-442).
Если бы вообще не было созданных вещей, то пространство и время имелись бы лишь в идеях Бога…
Если бы не было созданных вещей, то не было бы ни времени, ни места.
(Лейбниц Г.В. Переписка с Кларком. Сочинения в 4-х томах Т. 1. М. 1982. С. 455, 496).
Что касается возражения, будто пространство и время являются величинами, или, скорее объектами, которым присуща величина, в то время как этого нельзя сказать о положении и порядке, то я отвечаю, что порядок тоже имеет свою величину: ведь существуют в нем предыдущий и последующий члены, а следовательно, расстояние, или промежуток. Относительные вещи, так же как и абсолютные, имеют свою величину; например, в математике соотношения, или пропорции, имеют свою величину и измеряются посредством логарифмов, тем не менее они являются отношениями. Таким же образом пространство и время, хотя они и состоят из отношений, не исключают наличия у них величины.
(Лейбниц Г. Пятое письмо Лейбница или ответ на четвертое возражение Кларка // Лейбниц Г.В. Соч. в 4-х тт. Т. 1. М. 1982. С. 483-484).
Время должно существовать только вместе с творениями и постигается лишь порядком и величиной их изменений…
Пространство и материя отличаются друг от друга так же, как время и движение: оба они хотя и различны, но все же неразделимы.
(Лейбниц Г. Пятое письмо Лейбница // Собр. соч. в 4-х томах. Т. 1. С. 484, 485).
Длительность и протяженность – атрибуты вещей, а время и пространство понимаются как нечто, находящееся вне вещей и служащие их измерению…
Всякая вещь имеет свою собственную длительность, но она не имеет своего собственного времени…
Но правильнее будет сказать, что протяженность – это порядок возможных сосуществований, подобно тому как время – порядок возможностей неопределенных, но тем не менее взаимозависимых. Таким образом, первое относится к вещам одновременным или существующим вместе, а второе – к таким, которые не совместимы друг с другом, но которые все же мы воспринимаем как существующие, и вследствие этого они являются последовательными. Но пространство и время, взятые вместе, создают порядок возможностей всего универсума, так что эти упорядоченности (т.е. пространство и время) предусматривают не только то, что существует в наличности, но и то, что могло бы быть на его месте, подобно тому как числа безразличны по отношению ко всему тому, что может быть “res numerata” (исчисляемой вещью – лат.). И эта вовлеченность возможного в существующее создает единообразную непрерывность безразличную ко всякому делению.
(Лейбниц Г.В. Ответ на размышления… г-на Бейля о системе предустановленной гармонии. // Соч. в 4-х тт. Т. 1. М.: Мысль. 1982. С. 341).
Бесконечной делимости пространства соответствует столь же бесконечная делимость времени.
(Лейбниц-Фуше // Лейбниц Г.В. Соч. в 4-х тт. Т. 3. М.: Мысль. 1984. С. 287).
Действие... малых восприятий гораздо более значительно, чем это думают. Именно они образуют те, не поддающиеся определению вкусы, те образы чувственных качеств, ясных в совокупности, но не отчетливых в своих частях, те впечатления, которые производят на нас окружающие нас тела и которые заключают в себе бесконечность, - ту связь, в которой находится каждое существо со всей остальной Вселенной. Можно даже сказать, что в силу этих малых восприятий настоящее чревато будущим и обременено прошедшим, что все находится во взаимном согласии... и что в ничтожнейшей из субстанций взор, столь же проницательный, как взор божества, мог бы прочесть всю историю Вселенной.
(Лейбниц Г. Новые опыты о человеческом разумении // Соч. в 4-х томах. Т. 4. М. 1989. С. 54).
Время будет состоять в совокупности точек зрения каждой монады на самою себя, как пространства – в совокупности точек зрения всех монад на Бога…
Гармония производит связь как будущего с прошедшим, так и настоящего с отсутствующим. Первый вид связи определяет времена, а второй – места. Эта вторая связь обнаруживается в единении души с телом, и вообще в связи истинных субстанций между собой. Но первая связь имеет место в преформации органических тел, или, лучше, всех тел.
(Лейбниц Г. Опыты теодицеи // Соч. в 4-х томах. Т. 4. М. 1989. С. 69).
Теперь, когда я достаточно показал, что все совершается вследствие определенных оснований, уже не может быть никакого затруднения относительно основания предвидения Бога; ибо хотя эти определения не принудительны, тем не менее они известны и дают возможность предвидеть то, что произойдет. Верно, что Бог сразу видит всю последовательность этого универсума, когда избирает его, и что, таким образом, он не нуждается в связи следствий с причинами, чтобы предвидеть эти следствия. Но его мудрость побудила его избрать последовательность, согласованную совершеннейшим образом, так что в одной части этой последовательности он может видеть другую. В этом состоит одно из правил моей системы всеобщей гармонии, по которой настоящее служит залогом будущего, и тот, кто видит все, видит в этом и то, что будет. И даже более того, я доказательно объяснил, что Бог в каждой части универсума видит его в целом по причине совершеннейшей связи предметов.
(Лейбниц Г.В. Опыты теодицеи: о благости Божией, свободе человека и начале зла // Соч. в 4-х тт. Т. 4. М. 1989. С. 366-367).
И как всякое настоящее состояние простой субстанции, естественно, есть следствие ее предыдущего состояния, то настоящее ее чревато будущим.
(Лейбниц. Монадология // Лейбниц Г.В. Соч. в 4-х. тт. Т. 1. С. 416-417).
В мире не существует ничего, кроме ума, пространства, материи и движения… Время есть не что иное, как величина движения. А так как всякая величина есть число частей, то нет ничего удивительного, что Аристотель определил время как число движения.
(Лейбниц Г. Письмо к Якобу Томазию о возможности примирить Аристотеля с новой философией // Лейбниц Г.В. Соч. в 4-х тт. Т. 1. С. 97).
Нельзя себе представить, чтобы время, даже бесконечное, могло быть причиной движения.
(Лейбниц Г. Свидетельство природы против атеистов // Лейбниц Г.В. Соч. в 4-х тт. Т. 1. С. 82).
Нельзя назвать определенную длительность вечной, но вещи, всегда существующие, можно считать вечными постольку, поскольку они все время приобретают новую продолжительность. Все, что существует временно и длительно, подвержено гибели, так как оно имеет свое бытие друг подле друга. Как же могло бы иметь вечное бытие то, что, точно говоря, никогда не существует? Ибо как бы могло существовать что-то, ни одна часть чего никогда не существует? Существуют только моменты времени, но момент не является даже частью времени. Кто примет в соображение все это, тот, наверно, поймет, что время может быть чем-то идеальным, а аналогия, существующая между пространством и временем, далее приведет к заключению, что оба одинаково идеальны. Но если понимать под вечной длительностью лишь то, что эта вещь продолжает существовать вечно, то мне против этого возразить нечего.
(Лейбниц Г. Переписка с Кларком. Пятое письмо Лейбница… // Лейбниц Г.В. Соч. в 4-х томах. Т. 1. С. 481).