Хасанов И.А.

МОТИВЫ ИЗУЧЕНИЯ ВРЕМЕНИ

Когда я учился на механико-математическом факультете МГУ на отделении «Астрономия» (позднее отделение астрономии было передано на физфак), нам, как будущим астрономам, читали двухгодичный курс общей физики и годичный курс теоретической физики, значительная часть которого была посвящена теории относительности. Достаточно подробно излагался математический аппарат теоретической физики. Именно изучение теории относительности вызвало у меня интерес к проблеме времени.

По окончании университета, отработав три года по специальности, я решил окончить философский факультет МГУ. Признаться, философия меня интересовала еще со школьных лет, но при поступлении в университет перетянул интерес к естественным наукам, особенно к математике и астрономии, и к тому же я интуитивно чувствовал, что культивируемый в стране диалектический материализм и настоящая философия – это довольно разные вещи. Но когда пришел на философский факультет с намерением поступить учиться, мне предложили попытаться сразу поступить в аспирантуру. В то время была тенденция готовить философов, специализирующихся по философским проблемам естествознания, из естественников, а не из чистых философов. Так я поступил в аспирантуру философского факультета МГУ.

В моей кандидатской диссертации, посвященной проблеме бесконечности  Вселенной, центральной идеей было положение о том, что проблема бесконечности Вселенной не может решаться в духе дурной бесконечности, а, начиная с каких-то масштабов, следует рассматривать бесконечность единого пространственно-временного интервала, но не отдельно пространства и времени.

Еще будучи аспирантом, я опубликовал в «Вопросах философии» статью о концепциях времени, в которой высказал мысль о том, что концепции субстанциального, динамического и статичного времени имеют некоторые общие черты и что им противостоит концепция реляционного времени. В этой же статье я признавал справедливость идеи многообразия форм времени в соответствии с многообразием форм движения материи, но, как и другие сторонники этой  идеи, не мог указать, в чем же конкретно состоят специфические особенности разных форм времени.

После окончания аспирантуры я продолжал заниматься изучением проблемы времени. Читал не только произведения философов, но и труды классиков естествознания и работы современных ученых. Однажды мне попалась «Динамика» д’Аламбера. Я обратил внимание на следующее обстоятельство: д’Аламбер, вполне понимая, что длительность хотя и течет равномерно (в этом он был согласен с Ньютоном), но не поддается измерению без использования равномерных материальных процессов. Он задался вопросом: как же, еще не умея измерять время, выявить среди всего многообразия процессов равномерные? И д’Аламбер нашел очень простое решение этого вопроса. Он пишет, что если два тела движутся в пространстве равномерно со скоростями  и за произвольный интервал длительности  проходят расстояния , то отношение этих расстояний будет равно константе a/b и не будет зависеть от величин избираемых интервалов длительности, при условии, что . И таким свойством, считает д’Аламбер, обладают равномерные и только равномерные движения.

Эта идея д’Аламбера, видимо, привлекла мое внимание, поскольку вскоре мне приснился весьма интересный, необычный сон. Во сне я увидел неограниченно протяженную в обе стороны ленту, на которой нанесена декартова система координат, причем ось абсцисс представляла собой ось времени. На этой ленте имелось множество графиков, среди которых были графики равномерно изменяющихся во времени функций, графики строго периодических функций и функций, изменяющихся более сложным образом. Вдруг лента стала идеально эластичной и деформировалась вдоль оси абсцисс без образования складок и разрывов. Затем снова стала жесткой, и на оси абсцисс появилась новая равномерная шкала, в единицах которой все ранее нанесенные графики предстали как графики стохастических функций. После этого на ленте появилась новая группа графиков, среди которых  также были графики равномерных, строго периодических и более сложных функций времени. Такие операции повторились несколько раз, и на ленте образовалось огромное множество графиков стохастических функций. И уже во сне я интуитивно понял, что критерий равномерности д’Аламбера  может позволить выявить на этой ленте графики равномерных функций всех нанесенных на ленту групп графиков, а если использовать их для измерения времени, то можно восстановить все нанесенные на ленту группы графиков в их первозданном виде.

Именно содержание этого сна, подсказавшего мне идею относительности равномерности,  я описал в первой части монографии «Феномен времени» в виде мысленного эксперимента с идеально эластичной лентой.

Таким образом, идея множественности классов соравномерных процессов и связанных с ними типов равномерно текущих времен первоначально возникла у меня как абстрактная идея, а не как обобщение каких-либо эмпирических данных. Вскоре я обратил внимание на работы Т.А. Детлаф и других биологов, которые, фактически, выявили наличие классов соравномерных биологических процессов в живых организмах. Полученные этими исследователями результаты явились практическим подтверждением моих теоретических выводов о принципиальной возможности разных взаимно стохастических классов соравномерных процессов, задающих специфические равномерно текущие типы времени. 

17.03.2009