Введение

Загадка времени это проблема не только философии и науки – это проблема каждого из нас. Ощущая ход времени, мы сознаём и временность своего существования и невозможность остановить мгновение, сколь бы прекрасным оно ни было и безнадёжную утрату молодости. Нельзя сказать, что это знание внушает оптимизм.

Наши концепции времени не конструктивны и отмечены печатью неуверенности. В статьях и монографиях стало уже навязчивой традицией цитировать известную сентенцию Блаженного Августина о парадоксальности представлений о времени. Философия 20-го века так же как и философия времён Августина Аврелия ограничилась формулой парадокса.

«Бытие никак не вещь – замечает Мартин Хайдеггер, -  соответственно оно не нечто временное, тем не менее в качестве присутствования оно всё равно определяется временем.
Время никак не вещь, соответственно оно не нечто сущее, но остаётся в своём протекании постоянным, само не будучи ничем временным наподобие существующего во времени.

Бытие и время взаимно определяют друг друга, однако так, что ни первое – бытие – нельзя рассматривать как временное, ни второе – время – как сущее. Обдумывая всё это, мы гоняем по кругу взаимопротиворечащих высказываний» [1].

В нашем представлении время безнадёжно разорвано на части, ни одна из которых не обладает реальностью. Этот разрыв трагичен. Всякое последующее мгновение несёт смерть прошлому. Так представляет себе время Николай Бердяев: «Будущее есть убийца всякого прошлого мгновения; злое время разорвано на прошлое и будущее, в середине которого стоит некая неуловимая точка. Будущее пожирает прошлое для того, чтобы потом превратиться в  такое же прошлое, которое в свою очередь будет пожираемо последующим будущим. Разрыв между прошлым и будущим  есть основная болезнь, основной дефект, основное зло времени нашей мировой действительности» [2].

Так в чём же причина болезненной парадоксальности наших представлений о времени?

Давайте вспомним, с чего начинаются абсолютно все физические рассуждения. Они начинаются с предложения: «дано пространство…». Даже если это предложение не формулируется явно, оно всегда подразумевается. Все физические «драмы идей» разыгрываются на сцене пространства. Пространство может быть задано подробно с указанием метрики, геометрических свойств и пр., а может быть лишь обозначено количеством измерений как вместилище элементов реальности, но оно обязательно присутствует в качестве отправной точки в физических рассуждениях. Более того, мы верим в то, что даже те части нашего мира, которые непосредственно или с помощью приборов никогда не наблюдались, также помещены  в пространстве. Согласно сложившимся в науке представлениям  реальностью (настоящим) принято считать множество одновременных относительно наблюдателя событий. Это множество, наделённое геометрической структурой, собственно, и называется пространством.

Когда мы хотим исследовать какие-то сущности или процессы, то начинаем с построения соответствующей модели. Это может быть как вполне осязаемая, так и чисто умозрительная конструкция. Но в том или ином виде модель присутствует всегда, заменяя собой сложный и часто недоступный для восприятия объект исследования.

Всю совокупность известных физических теорий можно рассматривать  как систему отношений, описывающих геометрическую модель реальности.  Эта модель оказалась чрезвычайно эффективной при выводе физических законов и установлении связей между ними. Однако попытки использовать  её для установления связи между физическими законами и феноменологическими свойствами времени нельзя назвать  успешными.

Элементом геометрической модели реальности является точка, отображающая событие в пространстве относительно других, одновременных с ним событий. Но и само понятие точки, как геометрического объекта, уже требует предварительного соглашения об одновременности. Чем задаётся точка? Упорядоченным набором (кортежем) чисел, которые в зависимости от теории, использующей понятие точки, интерпретируются как координаты и/или импульсы (т.е., производные от координат). При этом считается само собой разумеющимся, что эти числа отражают результаты измерений, выполненных одновременно. Но разве подобное предположение самоочевидно? Более того, представляя себе реальность (настоящее), как множество одновременных сущностей, мы сразу попадаем в капкан противоречий. Подобная реальность либо уже не существует, либо ещё не существует. Анализируя её образ в нашей памяти, мы приходим к выводу, что не можем утверждать одновременность всех его частей. Любой образ реальности является результатом синтеза, который осуществляется сознанием в течение конечного времени. В отношении любого множества событий нам известно лишь то, что они произошли (или, может быть, произойдут) на каком-то отрезке времени, но мы не можем утверждать на основании какого-либо опыта, что они произошли (или произойдут) строго одновременно. Непонимание сущности настоящего, пожалуй, является самым мучительным в нашем непонимании времени. И причина этого непонимания, с моей точки зрения, в том, что мы пытаемся втиснуть в один момент времени весь мыслимый мир.

Наиболее серьёзные концептуальные трудности возникают при попытке включить «стрелу времени» в динамическую картину мира. Вопрос о причинной связи времени с геометрическими и физическими законами нашего мира,  до сих пор остаётся открытым.

Геометрическая модель времени.

Эта модель отождествляет продолжительность во времени с протяжённостью в пространстве. Она базируется на предположении о существовании объектов, чьё состояние в пространстве отображает ход времени так, что равным промежуткам времени соответствуют равные отрезки траекторий этих объектов или их элементов. Такими объектами для Галилея и Ньютона были абстрактные тела, движущиеся по инерции при абсолютном отсутствии взаимодействий с другими телами. В теории относительности в качестве такого объекта рассматривается квант света – фотон.

Идею геометрического времени Эйнштейн комментирует следующим образом:
«То обстоятельство, что понятие периодического процесса предшествует понятию времени, когда занимаются выяснением происхождения и эмпирического содержания понятия времени, не является, на мой взгляд «логической ошибкой». Такая концепция соответствует в точности приоритету понятия твёрдого (или квазитвёрдого) тела при трактовке понятия пространства» [3]. Точно также при трактовке понятия физической реальности концепция геометрической модели времени в точности соответствует приоритету понятия пространства.

Законы движения классической, релятивистской и квантовой физики инвариантны к изменению направления времени. Но это не отвечает  нашей интуиции и поэтому вызывает чувство незавершённости физических теорий. Действительно, интуиция отвергает, как немыслимый, эксперимент, в котором разбившаяся тарелка чудесным образом возникает  из впрыгнувших на стол и соединившихся  осколков. Интуиция настаивает на том, что время это необратимый поток событий, а геометрическая модель лишь отображает интенсивность этого потока в пространстве.

Модифицированный геометрический подход состоит в том, чтобы обнаружить стрелу времени в характерной асимметрии физических законов, которыми описывается геометрическая модель реальности. Здесь, по существу, речь идёт о той же геометрической модели, дополненной описанием необратимых процессов. Именно с исследованием этих процессов связывают надежду на разгадку парадокса времени сторонники подобного подхода.

Характерным для геометрической модели является такое представление о природе реальности, при котором физические законы рассматриваются как следствия законов геометрии и опыта, устанавливающих взаимные отношения координат различных объектов и их производных в один и тот же момент времени. Казалось бы, совершенно естественной в этой системе взглядов выглядит гипотеза о том, что этими же законами объясняется та необратимая всеобщая упорядоченность  событий, которую Эддингтон назвал стрелой времени. Основные попытки развить физические теории  времени, базирующиеся на этой гипотезе можно условно классифицировать следующим образом. (А) – теории, в которых стрела времени связывается с космологическими или термодинамическими процессами, такими как рост энтропии замкнутой системы или расширение Вселенной [4], [5]. (Б) – теории, в которых необратимость времени связывается с динамической неустойчивостью систем, в том числе на микроскопическом уровне [6]. (В) – теории, в которых «асимметричная во времени теория может получиться из симметричных во времени ингредиентов: квантовой теории и общей теории относительности»
[7].

Общей для всех перечисленных подходов является цель – поиск асимметричной во времени динамической теории. Объектом этой теории является некий необратимый процесс, подобный феноменологическому времени, состояния которого могут быть поставлены в соответствие моментам времени, а протяжённость – длительности времени.  Парадокс здесь заключается в том, что свойства времени пытаются вывести в виде следствий из отношений, пусть симметрично, или асимметрично, но уже определённых во времени.
В.И. Молчанов [8] указывал на то, что кантовский схематизм категорий свидетельствует о невозможности определить время через нечто другое, поскольку это другое оказывается уже подчиненным временному определению.

Модель С. Хокинга

Стивен Хокинг исследует противоречие между инвариантностью к направлению времени законов науки и огромным психологическим различием между прошлым и будущим в нашем сознании.

«Почему мы помним прошлое, но не помним будущего? Законы науки не отличают прошлого от будущего.… Однако в обычной жизни существует огроное различие между движением вперед и назад во времени»[9].

Хокинг рассматривает три стрелы времени: термодинамическую, проявляющуюся в увеличении энтропии, космологическую, проявляющуюся в том, что вселенная расширяется, а не сжимается и психологическую, вследствие которой мы помним прошлое, а не будущее. В книге Хокинга излагается идея о двух взаимно дополнительных временах – действительном, в котором пространство-время обладает метрикой Минковского, и мнимом, в  котором пространство-время является евклидовым четырёхмерным многообразием. В таком четырёхмерном пространстве отсутствуют особые точки. Мнимое время Хокинга уже не является необратимым временем, оно окончательно становится одним из измерений пространства, относительно которого можно двигаться  как вперёд, так и назад. Наблюдаемое трёхмерное пространство становится безграничной сферой в евклидовом четырёхмерии. Вследствие отсутствия границ и особых точек процессы раздувания и сжатия вселенной оказываются физически неразличимыми, как движения по поверхности сферы к экватору и от него.

 Теория, разработанная Хокингом, предсказывает неизменное направление термодинамической стрелы, как в фазе расширения, так и в фазе сжатия. Но расширение характеризуется «сильной стрелой». Напротив, в фазе сжатия беспорядок увеличивается очень мало. Далее Хокинг рассуждает следующим образом. Нам – наблюдателям вселенной – для интеллектуальной деятельности, направленной на уменьшение энтропии, требуется её существенное увеличение (сильная термодинамическая стрела времени) в окружающей нас среде. Из этого следует вывод Хокинга о невозможности  существования тех, кто наблюдает вселенную в стадии её сжатия.

Это красивая, хоть и не во всём доказанная теория. И, тем не менее, модель Стивена Хокинга  мне кажется неудовлетворительной для ответа на вопросы о сущности времени и его связи с физическими законами. Время в модели Хокинга, как и в других геометрических моделях, присутствует изначально в виде линейной упорядоченности значений аргумента тех функций, которыми описываются эти законы. Однако вопрос о связи  законов физики и геометрии с линейным порядком цепи событий и распределением состояний в ней не рассматривается.  Если даже удастся доказать, что раздувание вселенной, увеличение энтропии и характерная асимметрия нашей памяти взаимно согласованы, эта согласованность будет свидетельствовать лишь о существовании в уже заданном времени взаимосвязанных необратимых процессов.

Модель Р.Пенроуза

Роджер Пенроуз считает, что необратимость времени объясняется временной асимметрией процедуры редукции волновой функции. При этом он относится к числу тех теоретиков, которых не удовлетворяет копенгагенская трактовка квантовой механики. С его точки зрения редукция волновой функции происходит по объективным причинам, не зависящим от сознания наблюдателя. Модель Пенроуза (В – теория) базируется на трёх основных положениях.

1. Редукция волновой функции применима только в направлении от прошлого к будущему. Эта процедура пригодна только  для расчёта вероятностей будущих событий исходя из прошлых событий. 2. Процедура редукции не зависит от присутствия наблюдателя и его сознания. 3. Редукция волновой функции происходит вследствие такого искривления пространства-времени, при котором неизбежно нарушаются правила квантовой линейной суперпозиции. «Именно в этом случае суперпозиция комплексных амплитуд в принципе допустимых альтернатив заменяется набором вероятностно-взвешенных реальных альтернатив, из которых одна фактически имеет место» [10].

Первое иллюстрируется на примере простого квантового эксперимента, предложенного Пенроузом. «Вероятность регистрации фотона фотоэлементом при условии излучения фотона источником равна в точности одной второй, но вероятность излучения фотона источником при условии, что фотоэлемент зарегистрировал фотон, заведомо не равна одной второй» [11].
Третье, как считает Пенроуз, проявляется при сближении квантового объекта с измерительным прибором или иным объектом до одногравитонного масштаба.

Пенроуз считает, что для описания квантовых процессов в искривлённом пространстве-времени не годится математический аппарат линейной квантовой механики. Модель Пенроуза также как и модель Хокинга обходит стороной вопрос о причинной связи законов движения с упорядоченностью моментов времени. Главной задачей этих моделей является  анализ референтов времени.
(Референт времени – по определению А.П.Левича [12] - природный процесс, явление, "носитель", свойства которого могут быть отождествлены или корреспондированы со свойствами, приписываемыми феномену времени).

Модель И.Пригожина.

Решение парадокса времени Илья  Пригожин видел в существовании динамического хаоса, как на макро, так и на микроскопическом уровне (Б – теория). Все динамические системы, населяющие наш мир, согласно его представлениям, делятся на два больших класса – обратимые, которые могут быть описаны в терминах траекторий, и необратимые (хаотические), которым соответствует несводимое описание. Несводимость описания  хаотических систем означает невозможность перехода от вероятностного описания их поведения к детерминированному описанию в терминах траекторий.

Для представлений времени и необратимости на уровне космологии школой И.Пригожина предложена феноменологическая модель, содержание которой очень образно передаёт аналогия с переохлаждённой жидкостью на пороге перехода в кристаллическое состояние. В этой жидкости неопределённо долго можно наблюдать флуктуации, приводящие к образованию крохотных кристаллов, которые, то появляются, то снова растворяются. Но вот образуется крупный кристалл, система теряет устойчивость  и происходит необратимое событие: кристаллизация всей жидкости. В состоянии равновесия макроскопического эффекта  - стрелы времени – не существует. Она проявляется с процессом, который приводит к необратимому образованию кристалла. «Аналогично, очень малая вероятность критической флуктуации в вакууме Минковского указывает на то, что стрела времени уже существует в нём в латентной, потенциальной форме, но проявляется, только когда неустойчивость приводит к рождению новой Вселенной. В этом смысле время предшествует существованию Вселенной» [13].

Обратимый динамический процесс не может претендовать на роль референта времени из-за отсутствия в нём требуемой асимметрии. Однако неустойчивый необратимый процесс, хотя и обладает требуемой асимметрией, не может быть использован для измерения времени. Его состояния не могут быть использованы в качестве численных значений моментов времени вследствие экспоненциального расхождения любых, сколь угодно близких вначале, траекторий и их бесконечного перепутывания, как это имеет место в странных аттракторах. «Чтобы вопросы, задаваемые нами системе, имели физический смысл, они должны допускать устойчивые, т.е. грубые, ответы. Именно поэтому в подобных ситуациях мы вынуждены обращаться к статистическому описанию, остающемуся в силе при произвольных временах» [14]. Но для получения статистического описания требуются эксперименты и устойчивые измерения во времени. Не существует статистического описания чего-либо вне времени или в один единственный момент времени. Иными словами, несводимое описание неустойчивого динамического процесса  уже подчинено временному определению статистического метода.  Во всех случаях это временное определение достигается с помощью устойчивых обратимых периодических процессов, которые сами по себе требуют изначального определения во времени.

Таким образом, динамические  процессы не могут быть определены вне времени. Поэтому стрела времени не может быть следствием физических законов, описывающих динамику классических, релятивистских или квантовых систем. Нельзя не согласиться с лаконичной   репликой авторов книги «Время, Хаос, Квант»: «Время не может возникнуть из невремени» [15].

Модель Д.Дойча.

Настоящий момент, который мы называем «сейчас» не статичен, он постоянно «движется» в нашем восприятии в направлении будущего.  Это движение называется  потоком времени.  Вся загадочность времени, по мнению Девида Дойча [16],  проистекает из его основного логического свойства – этой самой не статичности «сейчас». Хотя предполагается, что «сейчас» -  это множество одновременных событий, тем не менее, не имеется ни малейшей, даже чисто умозрительной возможности проверить эту гипотезу, обозреть и, тем более, измерить «сейчас». Ведь «сейчас» не имеет длительности.  Дойч утверждает, что причина загадочности общепринятой модели времени в том, что она не имеет смысла сама по себе. Бессмысленной с его точки зрения является идея предполагаемого движения настоящего момента в направлении будущего, или предполагаемого движения нашего сознания от одного момента к другому. Но что же он предлагает взамен?

Свою концепцию времени Дойч назвал  «первой квантовой концепцией». Она базируется на идее Хью Эверетта о, так называемой, многомировой интерпретации квантовой механики.   С точки зрения операциональной (копенгагенской) трактовки квантовой теории  реальность представляет собой суперпозицию альтернатив, вероятности которых эволюционируют в пространстве согласно уравнению Шрёдингера вплоть до момента взаимодействия с прибором, дающим возможность наблюдателю осознать одну из множества альтернатив. Апелляция к наблюдателю, «не прописанному» в уравнениях теории делает её парадоксальной.

С точки зрения многомировой концепции состояние каждого наблюдателя, надлежит считать «расщепляющимся», так как наблюдатель как бы существует в двух экземплярах, причём каждый из экземпляров обладает различным жизненным опытом. Весь мир, в котором он обитает, также расщепляется на два мира (или на большее число миров) при каждом измерении, производимом им над окружающим миром. В таком представлении вероятность квантового состояния отражает относительное количество миров, где это состояние встречается, т.е. уже не является «потенциальностью». Парадокс коллапса волновой функции устраняется, но ценой чудовищного размножения ветвей мира при каждом акте осознания реальности наблюдателем.

Физическую реальность в целом как множественность миров Дойч предложил назвать мультиверсом. Время в его модели – это не последовательность моментов, и оно не течёт. «Тем не менее, наша интуиция относительно свойств времени в общем смысле истинна. Определённые события действительно являются причинами и следствиями друг друга. … Мы существуем во множестве вариантов, во вселенных, называемых «моментами». Каждый вариант нас не осознаёт другие напрямую, но обладает свидетельством их существования, потому что законы физики связывают содержимое различных вселенных»[17].

Согласно этой модели мироздание представляет собой бесконечное множество вселенных, которые и являются моментами времени. Отдельные вселенные или их подмножества могут выступать в качестве причин и следствий по отношению к другим вселенным. Именно эта причинно-следственная связь порождает интуитивное чувство течения времени. Мультиверс Дойча не состоит из последовательности моментов, но концепция причины и следствия обретает в нём совершенный смысл. В пространстве-времени (не мультиверсе) причинно-следственное отношение является свойством не только самих причин и следствий, но и их вариантов, существующих лишь в нашем воображении. «Однако в мультиверсе  варианты действительно существуют в различных соотношениях, и они подчиняются определённым детерминистическим законам» [18].

Несмотря на экстравагантность,  «первая квантовая концепция времени» также как и другие, менее шокирующие идеи, опирается на всё ту же геометрическую модель реальности. Это проявляется в самом понятии вселенной-момента. Действительно, что собой представляет подобный объект? По смыслу многомировой концепции это множество одновременных сущностей – событий в одном из множеств параллельных пространств-времён.

Но именно здесь, как мне кажется, заложено серьезное внутреннее противоречие рассматриваемой модели. Дойч утверждает, что о двух разных вселенных мультиверса нельзя сказать, что они существуют одновременно. Но почему, в таком случае, допустимо говорить об одновременности событий  в отдельно взятой вселенной? Наше субъективное ощущение присутствия в одной из вселенных по Дойчу обусловлено лишь тем, что сущности, населяющие её, влияют на нас в большей степени, чем сущности, населяющие иные вселенные. Это означает, что отношение, которым определяется отдельно взятая вселенная, отличается от взаимного отношения различных вселенных лишь количественно. Тогда откуда берётся такое существенно качественное отличие свойств – одновременность и неодновременность?

Совершенно неясно, чем обусловлена внутренняя конфигурация одновременных сущностей вселенной-момента. Каков механизм её образования? Почему, допуская, что времени как отношения порядка на множестве моментов не существует, нельзя допустить такой «крамольной» мысли, что объективно не существует пространства, как геометрического отношения на множестве событий в один единственный момент времени?

При описании своей модели Дойч многократно говорит об ощущениях наблюдателя. Но при этом сам по себе механизм восприятия реальности сознанием наблюдателя в концепции не прописан. Известные модели этого механизма представляют его как процесс в уже существующем потоке времени. Но такой подход абсолютно неприемлем в рассматриваемой модели. Что в таком случае имеет в виду автор «первой квантовой концепции времени» когда говорит об ощущениях наблюдателя?

В своей книге Девид Дойч исследует не только модель времени, но и концепцию «машины времени». Схема его рассуждений такова. Согласно принципу Тьюринга (для абстрактных компьютеров, имитирующих физические объекты и процессы) существует абстрактный универсальный компьютер, репертуар которого включает любые вычисления, которые может осуществить любой физически возможный процесс. Далее Дойч задаётся вопросом: может ли существовать программа, передающая путешествие во времени? Если бы достоверно было известно, что такой программы не существует, то  принцип Тьюринга означал бы, «что путешествие во времени физически невозможно (поскольку он гласит, что всё физически возможное можно передать с помощью некоторой программы)» [19]. Дойч не видит иных препятствий к возможности существования подобной программы кроме известных парадоксов путешествия во времени. Центральная идея «первой квантовой концепции времени», заключающаяся в отождествлении множества вселенных мультиверса с множеством моментов времени, позволяет ему построить модель путешествия в прошлое, свободную от парадоксальных петель времени. На этом основании Дэвид Дойч делает вывод: «Путешествие во времени, возможно, будет однажды достигнуто, а возможно, и нет, но оно не парадоксально»[20].

Мне кажется, что  анализ реалистичности  идеи путешествия во времени выполнен Дойчем односторонне.  Сосредоточив свои усилия на доказательстве отсутствия в нём парадоксов, он оставил без внимания саму возможность существования программы, передающей это путешествие. Для анализа этой возможности рассмотрим некоторые нюансы моделирования универсальным компьютером Тьюринга путешествия на пять минут назад в прошлое, описанного в главе «Путешествие во времени» [21]. С этой целью представим себе, что малейшее изменение состояния универсального компьютера регистрируется неким прибором R. Итак, программа компьютера воссоздаёт образ лаборатории накануне запуска «машины времени» в 12.00.
К этому времени в памяти прибора R зарегистрировано N событий, произошедших  в  универсальном компьютере. В 12.05 отважный экспериментатор входит в цилиндр машины времени с вращающейся дверью.
К этому времени прибор R зарегистрирует уже N+m событий, произошедших в компьютере (m – количество событий, произошедших за истекшие 5 минут). Совершив один оборот с вращающейся дверью, решительный экспериментатор вновь входит в лабораторию, но уже в прошлом, а именно в 12.00.

Спрашивается, что покажет прибор R, в этот момент времени? Если программа компьютера точно представляет рассматриваемый процесс, то он  должен показать N событий,  т.е. столько, сколько их произошло к 12.00. Если он покажет любое иное число событий, то это будет неточным представлением мира, в котором произошло именно N событий в универсальном компьютере. Допустим, в тот момент, когда доверчивый экспериментатор вновь попал в лабораторию, выйдя из машины времени, в компьютере Тьюринга совершится N+m+q событий (а программа будет при этом демонстрировать лабораторные часы, показывающие 12.00). В таком случае имеем банальное «прокручивание» в  сознании разочарованного экспериментатора ранее  отснятого клипа, но никак не представление путешествия во времени. Подобную ситуацию каждый из нас неоднократно наблюдал. Её отличие от истинного представления путешествия во времени в том и состоит, что наблюдатель, хоть и видит часы, показывающие время в прошлом, тем не менее, ясно осознаёт, что сам он по отношению к показаниям этих часов находится в будущем. Его интуиция основана на правильном счёте событий. Если ей (интуиции) известно, что одному из моментов соответствует большее число событий, чем второму, то никаким способом её не убедишь в том, что первый момент наступил раньше второго.

Но для того, чтобы программа точно представляла перемещение на пять минут в прошлое, она должна сначала увеличить количество событий от N доN+m, а затем уменьшить(!) количество событий произошедших в компьютере до значенияN. Возможно ли нечто подобное? Нет! В мире не существует физического объекта и математической программы способных уменьшить хоть на единицу количество произошедших в нём событий. В качестве примера числа, которым описывается время в [22] приводится  число «тиканий» любых часов, которое всегда увеличивается. Но «тиканье» часов это и есть метка некоторого количества событий в мире.

Следовательно, мы приходим к неутешительному выводу. Программы точно передающей путешествие во времени не существует в принципе, а значит, согласно принципу Тьюринга,  путешествие во времени физически невозможно, поскольку невозможно передать его с помощью какой-либо программы.

Именно невозможность подобного процесса в физической реальности является стержнем приведенного доказательства.

Здесь заложен запрет более глубокий и сильный, чем тот, который содержится во втором начале термодинамики. Любой процесс в физической и виртуальной реальности может развиваться лишь в направлении увеличения количества событий. Противное невозможно.

Существует точка зрения о невозможности номологического обоснования стрелы времени [23]. С ней можно соглашаться или нет, когда речь идёт о законах, охватывающих лишь фрагмент реальности, т.е. некоторую часть мирового порядка. Напротив, сформулированный здесь принцип таков, что при его отрицании безнадёжно рушится не только всё здание нашего мироощущения, но и его фундамент – здравый смысл.

Темпоральная модель реальности.

Традиционная философия, опирающаяся на геометрическую модель реальности,  вполне удовлетворяла запросам науки, пока мы не спрашивали себя  о причинах физических законов, о принципах их постижения нашим сознанием и о том какую роль во всём этом играет время. Но, задав себе подобные вопросы, мы подобно Августину Аврелию замечаем, что уверенность в нашем понимании природы реальности иллюзорна. Создав геометрическую модель реальности, мы, ослеплённые её успехом, решили, что пространство рождает всё – и законы взаимодействия и стрелу времени. Однако теория, которая бы подтвердила это предположение так и не создана до сих пор.

Возможно, что в поисках ответов на эти непростые вопросы следует опереться на иную методологию, которую, как мне кажется, может дать новая философская школа 20 в. – философия Процесса [24], [25], которая подчеркивает элементы становления, изменения и новизны переживаемой действительности в противоположность постоянству и единообразию. Согласно её представлениям действительность не может быть постигнута в старых пространственных понятиях, которые игнорируют аспекты временности и новизны Вселенной. Руководствуясь идеями философии Процесса, мы должны начинать наши рассуждения о природе физической реальности с признания  её фундаментального онтологического свойства – реальность представляет собой последовательность абстрактных событий, количество которых может только увеличиваться. Предлагается [26] рассматривать понятие пространства, его геометрию и законы движения как конструкции, необходимые для отображения этой реальности в сознании наблюдателя. Отдельно взятое событие (момент времени) при таком подходе не может быть содержательно интерпретировано. Только последовательности событий может быть поставлен в соответствие  некий объект (в простейшем случае – точка) в пространстве. А в таком случае все свойства реальности, в том числе и геометрические, изначально содержатся в закономерностях чередования моментов времени.

5 апреля 2007 г.